Вернор Виндж - Пламя над бездной Страница 102

– Сразу после полудня. Он за четыре дня ни фазу не пропустил. Южане, кажется, засели в одном большом лагере.

– Это ненадолго.

И Свежеватель повторил приказ Булата Хранителю. Слова шли тяжело – предатель в нем сопротивлялся, он чуял начало главной атаки.

– Ого! Ты хочешь перебросить все к Маргамскому подъему меньше чем за два.., ладно. Это то, что мне лучше не знать.

Свежеватель ощетинился под плащами. Есть пределы для фамильярности. Ранголит – стая полезная, но когда все кончится, его можно будет сгладить во что-нибудь другое.., при случае.

– Это все, господин?

– Да.., то есть нет.

Свежеватель вздрогнул в непривычной озадаченности. С этими плащами та трудность, что иногда они мешают вспомнить… Нет, ради Великой Стаи! Это снова Тиратект. Булат приказал убить человека Резчицы – приказ более чем разумный, но…

Свежеватель-С-Булатом сердито потряс головой, щелкнув зубами.

– Что-то тебе мешает? – спросил Властитель Булат. Казалось, ему доставляют удовольствие мучения Свежевателя с плащами.

– Ничего, господин. Просто небольшие помехи. На самом деле помех не было, но Свежеватель чувствовал, будто распадается на части. Что же давало другой такую внезапную мощь?

Свежеватель-С-Амдиджефри раскрывал и закрывал пасть, раскрывал и закрывал. Дети отскочили от него с расширенными глазами.

– Все в порядке, – сказал он мрачно, хотя два его тела стукнулись друг с другом. И в самом деле было много разумных причин сохранить Джоанну Олсндот живой: в дальней перспективе это гарантировало добрую волю Джефри. И она могла стать тайным достоянием Свежевателя. Может быть, фальсифицировать смерть Двуногой для Булата» и… Нет! Нет. Нет. Свежеватель снова обрел контроль над собой, выдавив эти рационализации из разума. Те самые приемы, которые он использовал против Тиратект, она обращала против него.

Но со мной это не пройдет. Я – мастер лжи. С-Булатом, С-Ранголитом, С-Амдиджефри – все его Элементы издавали теперь тихие дребезжащие звуки. Властитель Булат танцевал вокруг него, не зная, то ли смеяться, то ли беспокоиться. Ранголит таращился с явным интересом. Дети подались обратно и коснулись его.

– У тебя что-то болит?

Человек просунул эти свои замечательные руки под плащ и мягко погладил кровоточащую шерсть Свежевателя. Мир содрогнулся от взрыва помех.

– Не делай так, ему от этого может быть больнее, – прозвучал голос Амди. Мордочки щенков вытянулись, пытаясь помочь поправить плащи.

Свежеватель ощутил, как все его существо проваливается в забытье. Последнее нападение Тиратект оказалось фронтальной атакой, без рационализации или хитрой инфильтрации, и…

…И она огляделась вокруг в изумлении.

После стольких дней я снова стала сама собой и снова собой правлю. Хватит невинной крови. Если кто-то и должен умереть, это Булат и Свежеватель.

Ее голова следила за метаниями Булата, выбрала наиболее вычлененного элемента. Подобрав под себя ноги, она приготовилась прыгнуть ему на горло. Только подойди чуть поближе…

Последний момент сознания Тиратект вряд ли длился больше пяти секунд. Атака на Свежевателя внутри себя была отчаянным напряжением всех сил, не оставившим резервов для внутренней защиты. Уже готовясь прыгнуть на Булата, она ощутила, как ее душу тянет назад и вниз и из тьмы поднимается Свежеватель. Ноги элемента дернулись в судороге и подогнулись, земля ударила в лицо…

..И снова Свежеватель обрел контроль над собой. Атака слабачки его удивила. Ей в самом деле было не все равно, что будет убит кто-то другой, и это настолько ее волновало, что она решила принести себя в жертву, если это убьет Свежевателя. И это было ее концом. Попытка самоубийства – это не то, что может привести к господству над стаей. Сама ее решимость ослабила контроль над подсознанием – и дала шанс Хозяину. Он снова овладел контролем, и ему открылась великая возможность. Атака Тиратект оставила ее беззащитной. Самые сильные барьеры вокруг трех ее элементов вдруг стали тоньше шкурки перезревшего плода. Свежеватель ринулся через эту пленку, впился в плоть ее разума, разбрасывая его вокруг своего. Те трое, что были ядром ее личности, останутся жить, но никогда у них уже не будет души, отдельной от его собственной.

Свежеватель-С-Булатом растянулся, будто без сознания, судороги его стихли. Пусть Булат считает его беспомощным. Это даст ему время придумать самое удачное объяснение.

Свежеватель-С-Ранголитом медленно встал на ноги, хотя оба его элемента еще были в позе замешательства. Он стянул их вместе. Здесь объяснения не были нужны, но лучше, если Разведчик не заподозрит душевной борьбы!..

– Эти плащи – мощная штука, друг мой Ранголит. Иногда даже слишком.

– Да, господин.

Свежеватель позволил себе улыбнуться. Минуту он молчал, смакуя, что сейчас скажет. Нет, этой слабачки не было и тени. Это была ее последняя и самая сильная попытка захватить господство – последняя и самая большая ошибка. Улыбка Свежевателя расползлась, захватив и тех, которые были с Амдиджефри. Ему вдруг пришла в голову мысль, что Джоанна Олсндот – первая, кого он прикажет убить после возвращения на Скрытый Остров. Значит, Джоанна Олсндот будет первой кровью на трех из его морд.

– Еще одна работа для Опекуна, Разведчик. Устранение… И пока он излагал подробности, тепло правильно принятого решения разливалось по всем его элементам.

Глава 35

Единственное, что было хорошего в ожидании, – оно давало раненым возможность оправиться. Теперь, когда Хранитель нашел путь через оборону свежевателей, все уже рвались снимать лагерь, но…

Последний день Джоанна провела в полевом госпитале. Он был разбит в виде прямоугольников шириной примерно в шесть метров каждый. В некоторых прямоугольниках были поставлены рваные палатки – они принадлежали раненым, которые сохранили достаточно разума, чтобы о себе позаботиться. Остальные были окружены просто изгородью, внутри каждой из них находился одиночный элемент, уцелевший от того, что было когда-то целой стаей. Синглеты могли легко перепрыгнуть изгородь, но не понимали этого и оставались внутри.

Джоанна тащила через госпиталь тележку с едой, останавливаясь около пациентов по очереди. Тележка была для нее великовата и иногда застревала между корнями в лесной подстилке. Но эту работу Джоанна могла выполнять лучше любой стаи, и ей было приятно приносить пользу.

В лесу около госпиталя раздавалось сопение керхогов, привязанных к осям фургонов, крики орудийных расчетов, привязывающих пушки и упаковывающих лагерное снаряжение. По картам, которые показал на совете Хранитель, было ясно, что следующая пара дней будет выматывающей – но в конце их они выйдут на высоту, господствующую над захваченными врасплох свежевателями.

Джоанна остановилась возле первой небольшой палатки. Тройка, лежавшая внутри, услыхала ее приближение и выскочила наружу, бегая вокруг тележки узкими кругами.

– Джоанна! Джоанна! – говорила тройка ее собственным голосом.

Это было все, что осталось от одного из младших стратегов Резчицы, – когда-то он знал самнорский. Это была шестерная стая, и половину ее элементов убили волки. То, что осталось, это был «говоритель», на уровне развития пятилетнего ребенка, хотя и с необычным запасом слов.

– Спасибо за еду. Спасибо. – Морды тройки ткнулись ей в руки.

Она потрепала ее по головам, потом полезла в тележку и вытащила миски с тепловатым жарким. Двое сразу зарылись в него, а третий сел поболтать. – Я слышал, у нас скоро битва.

Увы, уже не для тебя…

– Да. Мы пойдем по высохшему водопаду к востоку отсюда.

– Ох-ох, – сказала тройка. – Ох-ох. Это плохо. Плохо видно, нет управления. Засады. Страшно.

Очевидно, этот фрагмент еще сохранил воспоминания о тактике. Но Джоанна никак не могла объяснить ему аргументы Хранителя в пользу этого пути.

– Ты не волнуйся, мы там пройдем нормально.

– Ты уверена? Ты обещаешь?

Джоанна ласково улыбнулась тому, что осталось от когда-то симпатичного парня.

– Да. Я обещаю.

– Ах. Хорошо. – И вся тройка погрузила морды в миски. Этому еще сильно повезло. Он проявлял интерес к окружающему. И что не менее важно, совершенно детский энтузиазм. Пилигрим сказал, что такие фрагменты могут восстановиться, если с ними хорошо обращаться достаточно долго, чтобы они могли выносить щенка или двух.

Джоанна протащила тележку еще на несколько метров к огороженному квадрату – корралю для синглета. Здесь в воздухе стоял слабый запах экскрементов. Некоторые синглеты и двойки потеряли простейшие гигиенические навыки; но все равно лагерная уборная была всего в ста метрах отсюда.

– Эй, Черныш! Черныш! – Джоанна постучала пустой миской по краю тележки. Из кустов в корнях высунулась единственная голова – иногда этот не реагировал даже и так. Джоанна встала на колени так, чтобы ее глаза были примерно на уровне черного лица. – Черныш?