Иван Граборов - Гончая свора Страница 108

     - Я должен был ему... - сказал напавший, пред тем как увели его навеки.

     Как быстро всё произошло... - смыкаю оплывающие веки.

     Вдруг оживившись, тело подхватив её, Жар бросился к барьеру-витражу и вскоре, копошенье миновав, он выскочил наружу. Охрана сплошь из миражей не бросилась во след. И в зале сей многострадальной множество свершилось бед. В пески им зарываться - та же смерть.

     - Эйр! - последний раз зовёт, влезая за разбитый сад колонн, и от песчинок заслоняясь. - Эйр, кто подослал убийцу?! Кто знал?! Кто убоялся передачи знанья?!

     Шепчу я тихо, но он слышит:

     - Властолюбивые... Они - я знаю - наверняка боялись этого, боялись в ужасе, что правду ты узнаешь. Боялись, что тогда найдёшь и некогда мудрейшего отца, не мига не колеблясь, покараешь.

     Отвечает, скорей в барханы удаляясь:

     - И я его найду. Не понимал твоих надежд и в этом каюсь. Перед тобой всецело преклоняюсь, Эйр, и обещаю это зло я умертвить! От крови моей кровь осквернена. Я соберу всех, кто тебе был верен - уверен, и в это время тяжкое не будет им конца. Немыслимо, продуман до деталей план переменённого Нугхири: здесь девять составных и там четыре. Нельзя, чтоб этот некий ключ заполучив да Киртани, он снова ввысь поднялся - миры потребно оградить. Теперь я понимаю весь в грандиозности своей обман. Для них, столь мелких, Бог он. Он есть разгадка древних тайн, он смысл для них всего. В их вере и надеждах взошло от сотворения миров посеянное им зерно. Они любым его словам поверят, пред тем как ниспадут... Ну нет, тому не быть! За павшую сестру и за тебя клянусь сей заговор раскрыть и пакостным деяниям его скупой на радости конец скорее воплотить. Как и твердила ты: порядком высших сил начертано мне за свершеньем правосудия следить!

     Хочу ответить Жару: 'Ступай, моя любовь, к мирам далёким, армию веди и берегись'. Но только и займусь, на плитах изгаляясь, одно, в видении пред смертью я твердить:

     - Пробудись... Пробудись... Пробудись...

     Глава

     19

     Перед его широко раскрывшимися глазами из-за подступившего давления возгорелись точки-звёзды. Дыхание Лиму, резко выгнувшемуся на локтях, вернулось настоящим рывком, как если бы на голову сначала надели, а потом сняли плотный полиэтиленовый пакет.

     - Рмун... - позвал он.

     Шкафчик не был открыт, но внешне был сильно покорёжен при падении. Могло статься недоброе.

     Лим тяжко поднялся. Ноги и спина сильно болели, дёргали за нервные волокна, и костюм, оставшись лишь относительно целым, не очень-то помогал в подавлении мышечных чувств от увечий. Шлем-маска работала, но запахов внутрь не передавала - Лим решил, что к лучшему.

     Он перестроил костюм в режим адаптации к большим нагрузкам, включил магнитные усилители. За один подход Лим вырвал дверцу шкафчика, после непродолжительного полёта ударившуюся о скол дальней долеритовой стены. Идея со смягчающей подложкой из покрывала и защиты Могильных червей сработала. Она была цела, но...

     - Рмун, что случилось? - увидел он через оптико-визуальный корректор скопления фотонных частиц. - Ты не ранена? Рмун, почему ты плачешь?

     - У этого места такая чистая песня... Я никогда ничего подобного не ощущала. Святое Соату, Лим, она так чиста...

     Её тело совершенно высохло и зашелушилось, белые пятна в глазах полностью закрыли зрачки и она очевидно бредила, находясь лишь в полусознании, но уже не сознавая происходящего.

     - Хватайся вкруг шеи. Я понесу тебя на руках.

     - Так чиста...

     Северо-восточный подъём, как указали приборы, был насыщен примесями аммиака и кислорода больше других ходов и поэтому они направились именно туда. Высокий потолок пещеры порой осыпался камнем-другим, но Лим всегда вовремя успевал увернуться. Корректор высветил передаваемое изображение так хорошо, что заметны были даже блики на россыпи и грудах. Теперь, зная, что с Рмун ничего не случилось, он не спешил и двигался осторожно.

     Подъём вскоре завершился и сменился волнистым спуском с выщербленными буераками. Проход постепенно сужался в размерах и шлем Лима часто тёрся об потолок. Через дакт, пройденный в этот спуск, ему пришлось передвигаться ползком, до тех пор пока ход не стал лазом, где мог пролезть только один за раз. С другой стороны свободного пространства было намного больше.

     - Рмун, послушай меня внимательно. Я не могу пропустить тебя вперёд, так как не знаю, что ожидает впереди. Поэтому я пройду первым и потом проволоку тебя за руки. Вот, ложись на эти жилеты. - постелил он. - Как только дам сигнал - просунь руки навстречу.

     Рмун кивнула, но было видно, что ещё не отошла от услышанной песни.

     Он прополз с лёгкостью, прогибая лопатки, как учил его Кослу во время подготовки на орбитальной базе родного ортоса. Вставая и разгибаясь, Лим случайно зацепился о долеритовый шип, торчавший из стенки, и, не сразу сообразив, отдёрнулся от него, чересчур громко топнув. Эхо качнуло свод, окольцовывавший проход, будто кости морского чудища с Глан`Сура и с него посыпались камни. Лим успел заслонился от особенно крупного булыжника и в полёте разрезал тот напополам элетрорубилом, встроенным в левую руку. Тем не менее, включенная оптика начисто выгорела от взаимодействия с импульсом разряда. Он вновь ничего не видел. Свет обратился во тьму.

     - Рмун, я готов. - наклонился он к лазу, отыскав его на ощупь. - Подай мне руки.

     Она не ответила ему и не подала руки.

     - Рмун? - Лим припал на живот, по пояс залез в лаз и поводил ладонью кругом. Её там не было. - Рмун! - приглушённо выкрикнул он, боясь, что на этот раз свод не выдержит.

     Близко, совсем рядом к нему послышался скрежет. Скрежет, знакомый ему как никакой иной звук во вселенной.

     Лим выскочил из лаза, перекрутился волчком, вскочил и встал в боевую стойку, раздвинув электрорубило подлиннее и установив максимум мощности подкачки. Переходящие искры синеватого цвета, струящиеся от прямоугольной направляющей, схожей видом с длинной линейкой, разрубали тьму много хуже чем тела врагов Клусса, но и этого Лиму оказалось достаточно, чтобы сложить картину их положения. Целый выводок элв пришёл сюда пировать и взял его в окружение полукругом, прижав к стенке долерита. Тонкие и цепкие ноги их тысячами сплетались меж друг другом, ряд стоял на нижнем ряду и всюду наблюдалось неустанное копошение.

     - Рмун! - вновь крикнул он громче. - Рмун, ответь же мне!

     Животные, выпуклые глаза-блюдца без радужек бесчувственно смотрели на него от бугорка над бритвенно-острыми жвалами, могущими перемолоть корабельные сплавы; смотрели на него и с их ног. Мышьяковая шёрстка у некоторых переливалась зеленоватыми линиями вибрисов, что были подлиннее - так Лим отличал солдат от основной массы землероек. Они копошились, шуршали и ему казалось, что это непрекращающееся трение заполонило все ходы, лазы и тоннели на этом мире. Рмун не ответила ему и, не стерпев собственных мыслей, вместо элв атаковавших его, Лим от отчаяния сделал выпад перед собой, взмахнув электрорубилом наискось.

     Комок тел промялся внутрь пещеры. Элв отшатнулись, будто дикие звери от факела охотника. Они не бросались на него в ответ и ужасающим образом не разорвали как его соплеменников тогда на Клуссе, а только расширили полукруг, продолжив копошиться друг на друге и наблюдать. Мерзкое зрелище, какого не видать было даже на Кизе.

     - Рмун!

     - Песнь так чудесна здесь... - к звукам добавился тонкий голосок, промелькнувший сквозь копошение. - Так чиста...

     Это была она, её голос. Лим сконцентрировался на цели и эхолокатор зафиксировал примерное направление: звук доносился из-за оградившего его скопления элв, где-то из глубины темноты. Грозно перемявшись с ноги на ногу, он перестроил броню, закрыв наиболее открытые участки тела, замахнулся правой рукой и разбил кулаком ограничитель энергии, завязанный на встроенное оружие. Электрорубило, высветив много больше элв чем до того, заискрилось до рези в глазах и Лим широкой, бесстрашной поступью солдата Со`Гат двинулся в самую гущу тел.

     Среагировав и уловив позыв, элв, мерзко шурша стручками-ногами, расступились прямо перед ним, открыв меж своими склизкими телами проход. Лим остановился, не сделав и шести шагов до врага, замер и с минуту не двигался, остолбенев от зримого.

     Огранённая ракушка из долерита в пятнадцати ярдах от него серпом полумесяца поддерживала собою лихорадочно сопящую и дрожащую Рмун, уложившую руки к груди. Луч белоснежного света забил в неё с бреши от далёкой поверхности, освобождённой от копошащихся элв, и тем сделал тьму пещеры лишь гуще. Рядом с ней, совсем близко, на свободной площадке стояли трое других элв, подобных которым никто и никогда ещё не видел.