Эдмонд Гамильтон - Роковая звезда Страница 11

– Зачем? – спросил его Бокер, когда они планировали маршрут. – Я знаю, что ты хочешь расправиться с предателем, но...

– Потому что, – пояснил Кеттрик, – именно этим курсом я хочу следовать на Белое Солнце. Посмотри на карту сам и попробуй найти путь получше.

Он не сказал Бокеру, что это был почти тот маршрут, который они набросали с Секма, выбирая именно те миры, где больше всего говорили о Роковой Звезде.

Странно, что этот маршрут выбрал Сери. За исключением Кираноки, все остальные миры были отсталыми районами, не слишком привлекательными для торговли, если, конечно, не иметь такого подхода к людям, как у Кеттрика. Киранока не была отсталой, но славилась своими необычными идеями, которые местные жители имели относительно людей. И это требовало особого подхода.

Бокер признал, что более удобного пути не существует, если не считать других столь же приемлемых альтернатив вместо Гурры, и столь же отдаленных, как и Киранока. Но там на...

– Трейс, – сказал он, – несколько необычный трамплин для Белого Солнца. Это как раз в противоположной стороне от Кираноки.

– Знаю, – сказал Кеттрик, – поэтому нам не надо ехать туда. Мы сделаем прыжок прямо из Кираноки.

Бокер уставился на него.

– Ты с ума сошел?

Он ткнул толстым голубым указательным пальцем в карту.

– Ты потерял хватку или что, Джонни? Посмотри на это расстояние. Это ваши громадные земные корабли могут сделать такой скачок, действительно, но не эти наши консервные банки. Только ваши мощные установки могут обеспечить этот скачок. Потом – перескочишь через вершину и – бамс! Вся эта штука взрывается и в Космический комитет поступит еще одна похоронка.

– Верно, – согласился Кеттрик. – Но я видел прыжковую установку «Греллы» и знаю, что у нее киль как у корыта.

– И что?

– А то, что даже «Грелла» должна смочь сделать это в два прыжка. – И он показал на карту. – Выйти из первого скачка вот где-то здесь и пойти на нормальной скорости...

– Джонни, посмотри. Посмотри, куда ты тычешь пальцем. Первый прыжок выедет нас как раз в самую середину Лантаванской Банки, самые страшные джунгли в Созвездии. Это все равно, что из окна высотного дома броситься в бетономешалку. Это...

– Нет. Мы выходим из первого прыжка по эту сторону течения, в открытом космосе. Потом мы проходим через Банку на обычной скорости. Мы должны найти кусок дрейфа, достаточно большой для посадки, чтобы мы могли проверить прыжковую установку и подзарядить топливный запас. Тогда...

– Мы пойдем через Банку? – удивился Бокер.

– Вот здесь. – Кеттрик нарисовал черту по диагонали через темную область на карте. – В самом узком месте.

– И самом непроходимом. – У Бокера была естественная для космонавта боязнь дрейфа. – Послушай, будь благоразумен. Из Уарда можно запросто преодолеть это расстояние в один прыжок. Даже Мардир был бы лучше, несмотря на патруль.

– Это там, где мы уже один раз влипли, – напомнил Кеттрик. – Мардир – это вход в целую область запрещенной торговли, так что лучше туда не лезть. Но Уард был бы неплохим выходом оттуда. Уже несколько раз срабатывало. Только с третьего захода ребята из Международной Коммерции спохватились. На что спорим, они пометили это место красным на своей карте?

Он отрицательно покачал головой.

– Киранока – самый лучший путь. Она явно в стороне от этой области, и слишком далеко для обычного прыжка, и на пути к ней еще и дрейф. Но дрейф не преграда, если посмотреть с другой стороны. Именно так я это задумал. Только так оно и может получиться, насколько я знаю.

– Ладно, ответил Бокер. – А как возвращаться?

– Тем же путем. Только из Банки мы делаем скачок на Трейс, а не на Кираноку, и дальше весело продолжаем путь, богатые и вне всяких подозрений.

Тут он в упор посмотрел на Бокера:

– Есть, конечно, риск. Не стану отрицать. Но я думаю, что мы справимся. Я не был в Лантаване, но бывал в других банках, и проходил их. Если мы пойдем по самому безопасному и предсказуемому пути, нам никогда не справиться. – И помолчав, он добавил: – Я все равно говорю нет.

Бокер закрыл глаза.

– Я стараюсь думать о миллионе кредитов, и если сосредоточиться на этом, то можно забыть о других вещах.

И тут его глаза распахнулись и зажглись тревогой.

– Джонни, ты говорил Сери о прыжке оттуда? Может, он старается сам раздобыть этот миллион?

Кеттрик покачал головой и нахмурился.

– Нет, я ничего не говорил ему. И не могу себе представить, как это ему удалось бы без меня. Кринны не станут торговать с ним. Скорее съедят его.

Бокер хмыкнул.

– Это правда. Думаю, это просто совпадение. Но забавно...

– Что именно?

– Сери сам отправляется в космос. Он впервые за все время отважился покинуть свою элегантную жизнь и красивых женщин.

– Должно быть были важные причины, – мрачно согласился Кеттрик.

Причины, вот именно. Причина, чтобы лгать, причина, чтобы убивать. Кеттрик был решительно настроен на то, чтобы выяснить эти причины. А пока что оставалось только догадываться. Он задавался вопросом, знала ли Ларис, что задумал Сери, когда она говорила с Кеттриком. Он очень хотел бы знать, находится ли Ларис сейчас на борту «Звездной ласточки».

Прыжок был самым подходящим моментом для размышлений. До этого при выходе за пределы зоны межпланетной безопасности многое хотелось посмотреть, многое нужно было успеть сделать. Кеттрик восторженным взглядом человека, возвращающегося из ссылки, всматривался в чрево Хайдаса, в могучее пространство, усыпанное огнями оранжево-красных гигантов, которые и составляли этот звездный архипелаг. Временами встречались рассеянные свечения белых звезд, к одной из которых и лежал их путь. Созвездие было открытой территорией, в отличие от плотно упакованных шаровых звездных скоплений Сигнуса и Геркулеса. Здесь человек мог дрейфовать всю свою жизнь между ленивыми плавающими в космосе солнцами, находя в них красоту и ужас, какие только можно было себе вообразить, причем всегда поблизости оказывалась спокойная надежная бухта.

При виде этого зрелища Кеттрик понимал, что ничего здесь не изменилось. Кроме одной отметки на звездной карте, которая где-то вдали на западных окраинах красными буквами предупреждала: «РАДИАЦИЯ. ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ.» И, присмотревшись через перископ дальнего действия, включенного на полную мощность, можно было разглядеть в центре отмеченной области звезду – отравленную звезду. У Кеттрика мурашки пробегали по спине от мысли о том, что это может быть хищная акула, прокравшаяся в лагуну, как коварный змей в сад Эдем.

Во время прыжка смотреть было не на что и дел особых не было. Можно было наблюдать за приборами или помогать Глевану, который управлялся со стонущей ненадежной аппаратурой, кушать, прислушиваться к шумам трещащей по всем швам «Греллы». И надеяться.

И думать.

Он снова вернулся к Роковой Звезде.

Они все собрались возле приборов, так как это было единственное место, где было нормальное освещение и где аппараты питания выделяли достаточно тепла, чтобы более или менее сносно снижать температуру. Во время скачка температура обычно поднималась. И если что-то случалось с энерговыделителями, корабль просто сгорал. Верхние слои космоса, или гиперкосмос, или как бы там ни называлось то ничто, через которое вас переносит корабль во время прыжка, не впитывает тепло, пролетающего через него аппарата. Это происходило как будто корабль был заключен в капсулу своего корпуса и запущен сквозь пространство, которое яростно отторгало его, заставляя мчащийся объект как можно скорее покинуть запретную территорию. На этот счет имелось много красивых уравнений и теорий, но явление само по себе, как и электричество, продолжало оставаться загадкой. Ученые знали, как оно действует, знали, что можно с ним делать, но не знали, ПОЧЕМУ. Но для практических целей это не имело значения.

Но даже при нормально работающем энерговыделителе было достаточно жарко. Весь экипаж корабля истекал потом, несмотря на снятую одежду. Кроме Чай, которой нечего было снимать, и она сидела как можно ближе к Кеттрику с мокрой шерстью и широко открытым ртом.

– Я кое-что прослышал, – начал Кеттрик. – Пара работяг с альдебаранского судна, на котором я прилетел сюда, говорили что-то о какой-то Роковой Звезде.

Это была неправда, но он не хотел говорить своим спутникам правду, по крайней мере пока.

– Да и Педа упоминала об этом. Так что там все-таки такое?

– Болтовня, – ответил Бокер. – Педа хорошая женщина, но она женщина и болтает своим языком, как хвостом виляет. Вечно является домой с новой сказкой от очередной торговки.

Глеван, маленький темнокожий питтанец, покачал головой. Голубокожий хлакран был сангвиником – в отличие от Глевана. В его деревне мужчины обычно собирались возле костров, чтобы спокойно обсудить серьезные дела. Его обезьянье лицо вытянулось от напряженных раздумий, глаза мистически горели от долгого наблюдения.