Дуглас Адамс - Путеводитель хитч-хайкера по Галактике Страница 11

— Продолжай… — промурлыкал он, немало пораженный словами Артура.

— Да-да, — продолжал Артур. — Мне кажется, некоторые новаторские образы были весьма удачны.

Форд все еще не мог закрыть рот, пытаясь перестроить мысли на этот совершенно новый лад. Неужели им действительно удастся прорваться?

— Дальше… — Воген был заинтересован.

— М-м… и… э-э… интересное ритмическое построение, — продолжил Артур, — которое контрапунктом вторит… м-м… э-э… — он запнулся.

Форд, наконец, отважился и бросился на выручку. — И контрапунктом вторит сюрреализму скрытой метафоры… э-э… — Он тоже запнулся, но Артур был наготове.

— … метафоры смятенной и тонкой души поэта, человека…

— Вогена, — прошипел Форд.

— Ну да, вогена (прошу прощения), — Артур оседлал привычного конька и залился соловьем, — … отважно осмелившегося погрузиться в глубины космического сознания и тайного знания. Он применяет оригинальные формы стиха, смело экспериментирует. Особенно ему удаются лирические описания чувств героев в момент прикосновения к глубинным тайнам мироздания, к секретам, столь давно скрытым от чьего-либо глаза… — (Голос его окреп и зазвенел. Близился великолепный финал.) — … и читатель проникается грандиозностью того… того… э-э… (Неожиданно он сбился с мысли.) Форд пришел ему на выручку с coup-de-grace:

— Того, о чем бы ни была эта поэма! — выкрикнул он.

Углом рта он прошептал в сторону Артура: — Отлично, Артур, просто неподражаемо!

Воген пристально рассматривал их. На минуту забылись все удары по вогенской культуре (и поэзии, в частности), но нет! Нет, подумал он — слишком поздно, и слишком неубедительно.

Когда он заговорил, атмосфера наэлектризовалась, словно кто-то чесал черную кошку нейлоновой щеткой.

— Так значит, вы считаете, что я пишу стихи потому, что в душе, несмотря на свою отвратительную безжалостную наружность, я просто хочу, чтобы меня любили… — Он помолчал. — Так?

Форд нервно рассмеялся. — Ну, в общем, да, — сказал он, — ведь наверно, все мы, глубоко в душе, знаете… э-э…

Воген поднялся.

— Нет! Ты абсолютно неправ, — сказал он. — Я пишу стихи только для того, чтобы доставить своей отвратительной безжалостной наружности побольше удовольствия. Я все равно выброшу вас за борт. Дневальный! Доставить этих в шлюз номер три и вышвырнуть!

— Что? — возопил Форд.

Здоровенный дневальный отстегнул ремни и, как котят, вытащил жертв поэтического сеанса из кресел. Сначала он подхватил подмышку Форда, затем проделал то же с Артуром.

— Вы не можете выбросить нас за борт! — вопил Форд. — Мы пишем книгу!

— Сопротивление бесполезно! — проорал в ответ дневальный воген. Это была первая фраза, которой он научился, когда пришел на флот.

Капитан смотрел на все это, и, казалось, мысли его гуляют где-то очень-очень далеко. Потом он отвернулся.

Артур дико озирался.

— Я не хочу сейчас умирать, — кричал он. — У меня еще болит голова! Я не хочу отправляться на тот свет с головной болью! В этом нет ничего приятного!

Дневальный стиснул их покрепче, и, поклонившись капитану, вытащил с мостика. Стальная дверь закрылась, и Простетник Воген Джелц снова остался один. Он тихонько мычал что-то себе под нос, поглаживая записную книжку. — Хм, — проговорил он, — … контрапунктом вторит сюрреализму скрытой метафоры… — Он обдумал это, и с угрюмой ухмылкой закрыл книжку.

— Просто смерть — это еще слишком хорошо для них, — заявил он.

Длинный бронированный коридор отзывался эхом на беспомощное барахтанье двух гуманоидов в резиновых объятьях вогена.

— Великолепно, — ныл Артур. — Ужасно! Отпусти, скотина!

Воген не останавливался.

— Не беспокойся, — сказал Форд. — Я что-нибудь придумаю. Особой убежденности в его голосе не было.

— Сопротивление бесполезно! — проревел дневальный.

— Пожалуйста, перестаньте, — заикаясь, проговорил Форд. — Невозможно сохранить интерес к жизни, когда вы так говорите.

— Господи, — Артур не замолкал, — он говорит об интересе к жизни, а между прочим, его-то планету не снесли сегодня с самого утра. Я проснулся и думал, что славно отдохну, почитаю немного, выкупаю собаку… И вот на часах четыре, а меня выбрасывают из инопланетного корабля за шесть световых лет от дымящихся руин моей родной планеты… — Конец этого монолога получился скомканным, потому что воген вдруг стиснул Артура посильнее.

— Все в порядке, — сказал Форд, — только не паникуй!

— Кто сказал, что я паникую? Я просто еще не освоился! Подожди, вот я освоюсь, и пойму, что к чему. Вот тогда я и начну паниковать!

— Артур, не впадай в истерику. Заткнись! — Форд отчаянно пытался что-нибудь придумать, но ему мешал рев дневального.

— Сопротивление бесполезно!

— А ты тоже заткнись! — рявкнул Форд.

— Сопротивление бесполезно!

— Да помолчи немного, — взмолился Форд. Он повернул голову и взглянул мучителю в лицо. Неожиданная мысль пришла ему в голову.

— Неужели тебе все это нравится? — спросил он.

Воген встал как вкопанный, и выражение крайнего скудоумия разлилось по его физиономии.

— Нравится? — прогудел он. — В каком смысле?

— В смысле, — объяснил Форд, — что ты живешь полноценной жизнью? Маршируешь кругами, орешь, выбрасываешь людей за борт…

Воген уставился в низкий бронированный потолок и сдвинул брови так, что они почти поменялись местами. Углы губ опустились, выдавая напряженную работу мысли. Наконец, он сказал:

— Ну, в увольнении неплохо…

— Так и должно быть, — согласился Форд.

Артур закрутился подмышкой у вогена, чтобы лучше видеть его.

— Форд, что ты делаешь? — пораженно прошипел он.

— Просто пытаюсь возродить в парне интерес к жизни, понятно? Так, значит, в увольнении неплохо… — вернулся он к разговору.

Воген уставился на него и неповоротливые мысли зашевелились в тинных глубинах.

— Ну вообще-то, — сказал он, — если подумать, да посмотреть получше, довольно паршиво. Если… — он снова подумал, для чего ему понадобилось еще полминуты глазеть в потолок, — если не считать крика, а я его очень люблю.

— Он наполнил воздухом легкие и заревел: «Сопротивление бесполезно».

— Разумеется, — торопливо прервал его Форд, — у тебя отлично получается, сразу слышно. Но если вообще довольно паршиво, — теперь он говорил медленно, чтобы каждое слово достигло цели, — зачем ты это делаешь? Для чего? Для девочек? Для красоты? Или чтобы доказать, что ты настоящий мужчина, macho? Или ты даже считаешь, что противостоять такому безмозглому существованию само по себе интересно?

Артур переводил взгляд с одного на другого в замешательстве.

— Э-э… э… — сказал дневальный, — э-э… не знаю. Я вроде на самом деле так делаю. Моя тетушка сказала, что флот — отличное место для молодого вогена — ну там, форма, шестизарядный бластер у бедра, безмозглое существование…

— Ну вот, Артур, — заявил Форд с видом человека, одержавшего верх в споре, — а ты думаешь, что у тебя проблемы.

Артур действительно так думал. Не говоря уже о проблеме с его родной планетой, дневальный его почти задушил. Перспектива оказаться в открытом космосе ему тоже не улыбалась.

— Попробуй понять его сложности, — настаивал Форд. — Вот он — бедный парень, всю жизнь топает кругами, выбрасывает людей за борт…

— И кричит, — добавил воген.

— Конечно. И кричит, — Форд дружески-снисходительно похлопал вогена по плечу, под которым висел.

— … и даже не знает, зачем он это делает! — Артур слабо шевельнулся в знак согласия с тем, что это весьма печально. Ему не хватало воздуха, чтобы сказать об этом.

Из глубины души вогена поднялось ошеломленное урчание.

— Ну, если посмотреть на это дело так вот, то вроде как…

— Молодец! — подбодрил его Форд.

— Но тогда, — урчание продолжалось, — а что можно предложить другого?

— Конечно же, — заявил Форд бодро, но медленно, — прекратить это! Сказать им, что ты не собираешься больше этого делать. — Он чувствовал, что надо бы еще что-то добавить, но воген уже углубился в обдумывание этого тезиса.

— Ээээээээээээээээээээээээээ… — сказал дневальный, — не по вкусу мне это.

Форд вдруг понял, что упускает момент.

— Но подожди, послушай, — заторопился он, — это же только начало, понимаешь… это же еще не все, понимаешь ли…

Но в этот момент дневальный возобновил свою мертвую хватку и вернулся к выполнению непосредственной задачи, то есть доставки пленников в шлюз номер три. Он был заметно тронут.

— Да нет, если вам все равно, — сказал он, — я лучше суну вас в шлюз, а потом мне еще нужно потренироваться в кричании.

Форду Префекту совсем не было все равно.

— Но послушай… подумай только! — сказал он, не так медленно как раньше, и не так бодро.