Кирилл Мошков - Провал резидентуры Страница 13

И тут мы все резко, как по команде, останавливаемся. Будто нас всех - двадцать девять человек - кто-то сзади схватил за ремень.

Я человек бывалый. Я до войны служил в полиции. Чего только не видел и не слышал. Мне тридцать девять лет, я в армии со дня объявления войны, почти девять лет уже.

И лейтенант Юссуп не лыком шит, как я только что доложил.

А уж солдаты-то его и вовсе... Задачи они пока не знают, а если б и знали - все они Волчата, потом Юные Бойцы, потом - в отличие от тех, что бегут сейчас сквозь заросли к южной окраине Шенаины - опытные, обстрелянные бойцы, фронтовики, и всякие сказки про колдунов для них - пыль.

И тем не менее все мы останавливаемся посреди поля, в темноте, разбавленной слегка лишь тусклым светом Красной луны. Нас прошибает холодный пот.

Слева, из кустов, кричит ночная птица. У нее протяжный, печальный крик, от которого щемит сердце.

А справа, с поля, ей отвечает ворона. Протяжно каркает, но мягко, будто спросонок.

Тишина.

- Что стоим? - ору я изо всех сил. - Взво-од! Бего-ом - марш!

И мы бежим, бежим ровно, бежим, скупо дыша, через поля - к холмам, на одном из которых - дом лжепророка. Я, поседевший на фронте ветеран, бегу, стуча зубами, хотя заставляю себя думать о задании, о карте - вот, мол, холмы, за которыми - Сороковое шоссе, шоссе идет полукругом, ехать по нему от Шенаины до этих холмов километров семьдесят, а напрямую, через поля - не более двадцати. А в голове, на самом деле, одна мысль, от которой остро хочется залечь где-нибудь и не вылезать до рассвета.

Это кричала не птица, и не птица ей ответила.

И не человек.

Может быть, я даже и поддался бы этой нерациональной, неправильной панике, сделал бы что-нибудь недостойное звания командира - не знаю: во всяком случае, через полчаса, когда мы достигаем холмов и начинаем подниматься на склон того из них, на вершине которого стоит дом Оки, все эти мысли у меня вылетают из головы, потому что спереди, со склона, по нам открывают огонь из автоматов. А те, кто по ночам кричит неземными голосами, вряд ли стреляют из автоматов, не так ли?

Мы рассыпаемся, открываем ответный огонь, нащупывая противника, летят гранаты, командуют сержанты, кажется, слышны даже хриплые команды с той стороны - это все уже привычное, свое, страха нет, я командую, идет бой.

Судя по интенсивности огня, противник не превосходит нас численно. У них инфракрасные прицелы - мы видим, как между камней мелькают парные красные огоньки. Единственное, что удивляет - звук выстрелов и вид пулевых трасс. У обычных оанаинских солдат, как известно, автоматы "Г.А.", и звучат они так же, как оанаинские ручные пулеметы - "кы-гы-гы-гы-гы", только на тон выше. И трассы их пуль, если они стреляют трассирующими, обычно бело-желтые. Здесь же очереди звучат чрезвычайно громко, но в точности похоже на то, как изображают стрельбу играющие в войну ребятишки - "дщ-дщ-дщ-дщ-дщ", вроде этого, а трассы ярко-красные и какие-то слишком медленные. Стреляют зажигательными: при попадании в валуны по сторонам дороги, за которыми мы укрываемся, на поверхности камня на несколько секунд вспыхивает яркое, жаркое пламя странного сиреневого цвета, которое, потухнув, оставляет отвратительную серную вонь. Мы отстреливаемся, наши пули вышибают снопы искры из валунов выше нас по склону. Оглушительно разрываются гранаты. Интенсивность огня с той стороны слабеет. Я поднимаю взвод в лобовую атаку. С яростным воплем "хай-йя!" мои орлы встают и сокрушительным натиском вышибают противника из-за валунов. Какие-то черные тени отступают вверх по склону. Полтора десятки гранат накрывают их, и, когда мы поднимаем головы и сверху перестает лететь щебень - настает тишина. Мы слышим, как с карканьем разлетаются всполошенные вороны. Я слышу писк и, включив фонарь, с омерзением замечаю, что вниз по склону сбегает множество отвратительных крыс, потревоженных шумом. Ну и местечко выбрал Шалеанский Ока для постройки дома!

Я приказываю продолжить наступление и окружить дом на холме. Двое раненых получили несильные ожоги этим сиреневым термитом и продолжают рваться в бой. Взвод ведет в атаку лейтенант, я же задерживаюсь, чтобы осмотреть трупы противников. Я быстро повожу вокруг себя лучом фонарика и, подпрыгнув от неожиданности, мигом выключаю его и устремляюсь вслед за своими солдатами.

На склоне нет ни одного трупа.

Добежав до дома на вершине, я останавливаюсь. Лучи многих фонариков шарят по стенам дома. Странная постройка! Круглое, приземистое сооружение в один этаж с плоской крышей, без единого окна. Единственная дверь широко открыта наружу. Стены выкрашены в красный цвет.

Я собираю окруживших дом солдат. К чему его окружать, если в нем нет окон и всего одна дверь? Ока должен быть захвачен!

- Лейтенант, в дом вместе с людьми! Человека с седой бородой взять живым! - командую я.

Бойцы быстро, один за другим, вбегают в дом. Последним - лейтенант. Со мной только ординарец.

Тишина.

Я заглядываю внутрь, свечу фонариком. Я вижу коридор, уходящий резко вправо. Больше ничего. Ни звука не доносится из коридора, который, загибаясь вслед внешней стене, уходит из поля моего зрения.

Я отступаю назад, гашу фонарик, и тут мой ординарец дрожащим голосом говорит:

- Слышите, гражданин майор?

Я опять содрогаюсь, покрываясь липким холодным потом. Внизу, под холмом, на несколько голосов перекликаются вороны и ночные птицы - как тогда, в поле, только гораздо страшнее.

И тут очень спокойный старческий голос говорит на моем родном языке:

- Эй, майор, бросьте оружие. Все кончено.

Вместо того, чтобы стрелять, я почему-то судорожно включаю фонарик и шарю лучом вокруг, и кричу каким-то чужим голосом:

- Кто? Кто здесь?

- Я, - отвечает попавший в луч фонарика старик с густой седой бородой. - Шалеанский Ока. - Старик смотрит на меня спокойно, даже с улыбкой. Он не один: возле него стоят трое. Белый раб-подросток, крупная красивая женщина в форме вражеской береговой охраны и самый опасный - огромный, ражий вражеский офицер без знаков различия, но в мундире. У него в руках автомат "Г.А.", направленный на меня.

- Бросайте, бросайте оружие, - с улыбкой говорит Ока.

Я бросаю на землю автомат, вынимаю пистолет и тоже бросаю.

- А вы, субофицер? - насмешливо спрашивает Ока.

Ординарец, стуча зубами, торопливо бросает оружие.

- Закрой дверь, белый брат, - говорит, посмеиваясь, старик, перейдя на язык оанаинх.

Белый послушно закрывает массивную стальную дверь дома и запирает ее снаружи.

- Путь они побегают там, - с улыбкой объясняет мне старик. - Это лабиринт. В центре его - одна комната, но, Небо свидетель, раньше следующей ночи они не соберутся в этой комнате.

- Сядьте на землю, - сурово говорит мне вражеский офицер.

Мы садимся, и вдруг мой ординарец с безумным воплем вскакивает и кидается вниз, в темноту. Офицер мгновенно вскидывает автомат - на слух (видимо, очень тренирован) - но Ока останавливает его:

- Не надо, барон, не берите лишнюю смерть на себя.

Барон опускает оружие. Слышно, как трус Дилиль, подвывая, с треком продирается вниз по склону через кустарник.

- Бедняга, - прислушиваясь, говорит спокойный насмешливый пророк. - Он попал под действе сил, о которых не имеет понятия. Ну что ж, для него это будет всего лишь внезапная смерть. В конце концов, он солдат. И его сюда никто не звал.

Мне кажется, я вижу какую-то тень, метнувшуюся внизу по склону. Раздается короткий вопль субофицера, и все стихает.

Наступает тишина, в которой можно расслышать далекую стрельбу в городе, за двадцать километров отсюда.

- Страшная ночь, - со значением говорит старик. Я все еще освещаю его фонарем. Он в простой рясе, правая босая нога непринужденно заложена за левую, большие пальцы крупных жилистых черных рук покойно засунуты за веревку, заменяющую ему пояс. - Вы, майор, сильно выручили меня и моих новых друзей. - Старик улыбается, обводя взглядом троих остальных. - Хотя вас сюда никто и не знал. Вы знаете, с кем вступили в бой там, внизу?

- Нет, - бормочу я.

- Видите ли, вы, захватчики, не одни пришли сегодня сюда, - объясняет старик. - Знаете легенды о Древних Силах?

Я рефлекторно киваю.

- Древние, чужие и злые силы, - говорит старик. - Они ничего общего не имеют с теми природными силами, что ведомы мне. Они чужды нам, а те, кто приходят со звезд, - при этих непонятных словах он почему-то кивает на женщину в форме, - чужды им вдвойне и они тянутся пожрать, уничтожить их, а заодно и нас. Доля вашей вины тоже есть, майор: баланс сил нарушен, Смаргуда принесла новый заряд ненависти на эту землю, и Древние Силы ринулись на охоту. Майор, только что вы и ваши вояки там, внизу, освободили от телесных воплощений два десятка бесов, майор, да-да, черных бесов с глазами, пылающими адским огнем. Эти исчадия Зла загнали ко мне на холм вот этих людей, за которыми давно охотятся. Спасибо вам, майор, вы нам помогли: вряд ли теперь бесы осмелятся приблизиться вновь.