Михаил Старинов - Дорога без конца Страница 17

— Вот это да, — потрясенно выдохнул Дэвид, разглядывая этикетку.

— Арманьяк! — торжественно произнес Генри. — Выдержка — двадцать пять лет. И сегодня исполнилось ровно восемь лет, как я таскаю эту бутылку за собой по всему Космосу.

— За это нельзя не выпить, — с чувством произнес Дэвид.

Генри откупорил бутылку, налил ему полрюмки, а потом дополнил ромом. Себе он налил чистого рома, опять спрятал обе бутылки в сумку и провозгласил:

— Тост.

— За вашего замечательного деда! — торжественно произнес Дэвид.

— И за наш винный погреб, — дополнил Генри. — Прозит!

Оба торжественно осушили по полрюмки и поставили их на стол. Некоторое время царило торжественное молчание, которое нарушил Дэвид.

— Генри, — взволнованно произнес он. — Такой Арманьяк — это не шутка. Вы просто обязаны рассказать мне, откуда он взялся.

— Это длинная история, — вздохнул Генри. — Боюсь, мне не дадут ее закончить.

— А вы начните, — посоветовал Дэвид. — А там посмотрим.

Генри подумал и кивнул.

— Видите ли, я недаром постоянно упоминаю деда, — неспешно начал он. — Дело в том, что мои родители с нами не жили. Такое бывает, знаете ли, особенно в старинных аристократических семьях.

— Они не ладили с дедом? — осторожно поинтересовался Дэвид.

— Нет, они не ладили друг с другом. Поэтому я видел их не чаще двух раз в год. А все остальное время получал видеонапоминания. Не скажу, что меня это сильно удручало, но некоторые неудобства все же ощущались. Особенно в раннем возрасте. Поэтому с делом мы были не разлей вода.

— Дед тоже жил один?

— Я как раз к этому подхожу. У нас была бабка. Поскольку она тоже была из старинной аристократической семьи, а иногда, в запале, даже утверждала, что ее семья древнее нашей, то дед частенько искал забвения в своем погребе. Естественно, я его сопровождал.

— Мне его немного жаль, — посочувствовал Дэвид.

— Теперь мне кажется, — подумав, отозвался Генри, — что дед немного преувеличивал свои душевные раны. Ну, да не нам его судить.

Дэвид кивнул.

— По-моему, пришла пора выпить за всю вашу замечательную семью. Они это несомненно заслужили.

— Я благодарен вам за такое предложение. Но поскольку это последний тост, предлагаю в конце мельком упомянуть и нас.

— Не против, — согласился Дэвид.

Оба торжественно подняли рюмки и чувством осушили их до дна.

— Так вот, — продолжил Генри. — С бабкой у меня были несколько натянутые отношения. Поскольку в их размолвках с дедом, я, хоть и молчаливо, но всегда стоял на его стороне, то бабка меня иначе как бездельником и оболтусом, не называла.

— Это было не совсем справедливо? — осторожно поинтересовался Дэвид.

— Сложно сказать, — вздохнул Генри. — Думаю, что некоторые основания у нее все-таки были…

В этот момент в бар влетел взмыленный лейтенант и заорал:

— Капитан! Ваш служебный комм не отвечает! Командор рвет и мечет! Если вы сейчас не появитесь на старте, вас разжалуют в рядовые!

— Вот видите, — грустно бросил Генри, неспешно поднимаясь. — Я же говорил, не судьба. Жаль, но приходится разбегаться.

— Мне тоже, — быстро сказал Дэвид. — Давайте обменяемся карточками.

— Заметано, — ответил Генри и они быстро проделали эту процедуру. — А теперь, Дэвид, позвольте презентовать вам на прощанье эту замечательную сумку.

— Я не могу принять такое сокровище, — горячо запротестовал Дэвид. — Как же вы, Генри, обойдетесь без рома?

— На базе у меня есть еще, — отмахнулся Генри. — А к коньяку я равнодушен.

— Огромное спасибо, — с чувством поблагодарил Дэвид.

Генри отсалютовал ему, повернулся к двери и выскочил наружу. А Дэвид

остался сидеть в баре, нежно прижимая к груди драгоценную сумку. Ром с коньяком сделали свое дело. Теперь ему казалось, что они с Генри знакомы уже много-много лет.

Прилетев через неделю в штаб, Дэвид понял, что его направления пока нет. Поэтому ему предложили немного подождать. Послонявшись по знакомым, Дэвид понял, что отрывает людей от дела и вздохнув, отправился в бар.

Он занял в баре самый крайний столик и теперь, лениво поглядывая по сторонам, прихлебывал сильно разбавленный джин-тоник. Звучала тихая мелодичная музыка. Народу в зале было не много, но все немногочисленные столики были заняты.

Стилизованная под старину дверь распахнулась и внутрь вошел невысокий светловолосый парень. Он огляделся, ища свободное место, а потом, немного поколебавшись, подошел к его столу.

— Вы разрешите?

Дэвид кивнул и отвернулся к окну, искоса наблюдая за новоприбывшим. Наверное, из новичков, решил он наконец. Недавно прибыла очередная партия молодого пополнения и хотя парень был не в форме, военная выправка в нем чувствовалась.

К незнакомцу подкатил робот-официант. Парень что-то негромко сказал и тот, повернувшись, резво покатил к стойке бара. Дэвид немного удивился. Обычно робот угадывал напиток с первого раза — выбор большинства присутствующих был достаточно традиционен. Что же такого мог заказать этот парень?

Робот шустро подкатил обратно, с высоким стаканом в руке. Однако отъехать к другому столику он не успел. Парень отхлебнул из стакана, скривился и резко поставил его на стол.

Робот быстро убрал стакан и покатил к стойке во второй раз. Дэвид смотрел во все глаза. Ответ был получен довольно скоро и он чуть не поперхнулся от неожиданности: на длинной гладкой бутылке из дымчатого стекла, которую привез робот, красовалась скромная, но известная всем этикетка. Три разноцветные стрелы. Желтая, синяя и красная. Рядом, наискосок. И все три горели ярким пламенем!

Парень взял бутылку и махнул рукой роботу, отпуская его. Он залпом осушил стакан и сразу налил второй. Видимо, его мучила жажда. Правда второй стакан он пил уже медленнее.

Дэвид едва заметно покачал головой. Напиток был очень специфичным, чтобы не сказать резче. Правда немного алкоголя в нем действительно присутствовало, так что в запасниках бара он находился на законном основании. Но Дэвид сильно сомневался, что в этом месте его пил еще кто-нибудь. А бутылку с такой этикеткой он вообще видел впервые. Чаще всего пили три бледные стрелы. Иногда одна из трех светилась немного поярче. Однажды Дэвид видел этикетку, на которой рядом горели две и мысленно поздравил себя с таким редким событием. Но три…

Ведь главным-то в этом напитке был совсем не алкоголь. Дэвид однажды сам попробовал его — разумеется, в самом бледном варианте, другой его бы просто убил. Попробовал один единственный раз — когда попал в Центральный военный госпиталь. И конечно, пил он его не по своей воле: в него эту штуку насильно влили врачи. И хотя напиток несомненно помог побыстрее выбраться из госпиталя, воспоминания о его вкусе оказались настолько яркими, что намертво врезались в память.

Парень между тем достал свой комм и продолжая лениво прихлебывать, стал что-то внимательно разглядывать на его экране. На Дэвида он по- прежнему не обращал никакого внимания. Дэвид взял свой стакан, допил его и встал. Делать в баре было нечего.

В канцелярии было довольно людно. Как всегда, проблемы у новичков, подумал Дэвид. Он быстро нашел своего оператора, получил ожидаемый кристалл и повернул к выходу. На экране у двери висел список новоприбывших. Дэвид подошел поближе. Интересно, кто этот парень, подумал он.

Он пробежал глазами по списку и сразу получил ответ. Пилотов в списке было немного: всего один. Петер Харанский. И рядом с фамилией высветилось лицо его соседа по столику.

Боевое поле не сильно отличалось от того, которое было у них в училище. Оно было заметно больше, располагалось подальше от помещений с людьми и разумеется, хорошо охранялось. Свой бот Петер нашел без труда, новая машина стояла последней в левом ряду. Около нее крутились два серворобота, людей рядом не наблюдалось. Петер пожал плечами и полез внутрь. В кабине сразу вспыхнул свет, а новенькое кресло приветливо разложилось, приветствуя пилота.

Петер сел, подождал, пока зарастет люк и только после этого повернулся к пульту.

— Привет, — сказал он, по привычке немного поерзав в кресле, чтобы оно

поскорее адаптировалось. — Меня зовут Петер. Петер Харанский. А тебя?

— Эрми, — послушно отозвалась нейросеть. — Ты новенький, да?

— Ага. Только что прилетел. Для начала можем просто поговорить.

Нейросеть с любопытством спросила:

— А ты что, любишь разговаривать с нейросетями?

— Да, — ответил Петер, оглядывая панель управления. Машина немного отличалась от той, на которой он летал в училище. — А что?

— Тогда тебе после смены нужно зайти к психиатру. Люди должны общаться с людьми, это немного ненормально.

— Эрми, — укоризненно сказал Петер, подгоняя шлем. Он не любил, когда тот болтался на голове. — Ну почему сразу к психиатру? Я и с людьми люблю поговорить, почему же нельзя с тобой?