Елена Долгова - Мастер Миража Страница 19

Авита хлебнула, задержала дыхание и постаралась не встречаться взглядом с ивейдером, в его темных радужках плясали крошечные золотые точки.

– Авита… Vita – это жизнь. Вита-Авита – занятное сочетание. Ты ведь не боишься наводки? Она может быть довольно интересной.

Брукс съежилась, язык девушки слегка заплетался.

– Да-да, конечно. Я не боюсь, нет… Обшарпанные стены комнаты словно бы отдалились, свет мигал в ритме пульса, куртка мягко сползла и свалилась на пол мятым комком, Авита равнодушно перешагнула через нее. Вэл одобрительно кивнул:

– Не бойся, глубокие наводки нам ни к чему. Все будет почти естественно.

Он подошел вплотную, положил руки ей на плечи. Нестерпимый, панических страх охватил сестру Лина. «Боженька, хоть бы мой ментальный блок выдержал!» Дом молчал, плотные жалюзи отрезали ночную черноту, в глухой, пыльной, какой-то голой комнате не работали даже часы – их не было. Вэл говорил и говорил – медленно, вкрадчиво. Она уже не понимала слов, слова не имели никакого значения. Воробьиный Король прижался лбом к ее лбу – Авита не могла ни отвести взгляд, ни зажмуриться; невидимая лапа, мягкая и ворсистая, медленно, с жестокой неторопливостью шарила в самых укромных уголках ее сознания.

– Нет…

Лапа исчезла внезапно, как будто ее и не было. Король хмыкнул, его лицо утратило потустороннее выражение. Авита сумела отвернуться и вздохнула с облегчением, запоздало заныли шейные позвонки. «Похоже, я нашла именно того, кого искала. Это настоящий Воробьиный Король».

– Проверка окончена – ты не из Реабилитации. Не бойся, допивай свой стакан.

Вэл проследил, чтобы девушка осушила стакан до дна. В груди Брукс словно разожгли маленький горячий костер, перед глазами плавали призрачные тени.

– Раз ты не шпионишь в пользу Реабилитации, значит, от меня тебе не нужно ничего, кроме стандарта…

Воробьиный Король стянул с себя безрукавку, обнажив жесткий, рельеф мускулов. Потом потянул «молнию» на боку серебристого платья Авиты, освобожденная ткань сухо прошуршала, стекая к ее ногам, жестко щелкнули под пальцами бельевые застежки. «Он и вправду вообразил, что я хочу с ним переспать. Надо дать ему по морде, прямо сейчас, но если я сделаю это, то выдам себя».

Что-то подавляло волю – но это была не пси-наводка, а самый обычный испуг. Крошечный инъектор так и остался в брошенном на пол лифчике. Авита упала голой спиной на гладкую, прохладную пластиковую обивку дивана. «Этого нет, ничего этого нет – это все кошмарный сон, дурацкий розыгрыш, иллюзия, которая исчезнет, как только кончится ночь».

Потолок пьяно качался. Светильник пылал пронзительным светом поддельного солнца, беспощадно высвечивая мельчайшие подробности обстановки, и это было хуже всего. Авита зажмурилась, попыталась сдержать слезы, но непослушные горячие капли все равно катились по щекам, стекали на висок, щекотали ухо.

Псионик почему-то не торопился забираться на диван, кажется, он потерял к Брукс какой-либо интерес. Тогда она приоткрыла глаз и запоздало поняла свою дилетантскую ошибку – Воробьиный Король в равнодушной позе сидел на краю софы и вертел в руках брошенную одежду.

Сердце Брукс словно вздернули на толстый, с зазубринами стальной крючок – Король методично прощупывал швы ее серебристого платья, потом взялся за белье. Авита безотчетно поискала, чем бы прикрыться – на голом пластиковом диване не оказалось даже простыни. Голая комната, голый потолок, голая, попавшаяся с поличным шпионка Реабилитации.

Псионик подобрал брошенный инъектор, рассмотрел его и аккуратно придержал Брукс за подбородок, не позволяя взгляду уклониться.

– Что здесь было приготовлено для меня? Цианид?

– Нет! Я проверяла на собаке.

– Смертельная доза реабилитационного антидота?

– Я не знаю.

– Врешь, Vita.

– Нет, это правда. Мне не сказали.

– Я не сумел сразу «прочитать» тебя – это что-то новенькое. Работа Калассиановского Центра?

– Глубокий блок.

Воробьиный Король не торопился. Его влажные волосы слиплись и сосульками свисали на лоб.

– Реабилитаторы промазали. Я не смог тебя прочитать, девочка, зато прекрасно понял, что мне мешают неспроста. Ты лживая, замкнутая, холодная и пустая внутри, как бутылка, твоя искусственная патология кричит о себе, это не хуже свежего тавра на голой заднице. Тебя отправили на смерть, Vita.

На конце полой иглы дрожала прозрачная капля, Авита Брукс закрыла глаза, чтобы не видеть инъектора. Жало шприца чуть коснулось ее века, взъерошило левую бровь, больно царапнуло мокрую от слез щеку и остановилось, уткнувшись в шейную артерию.

– Ты предала меня и хотела убить. Мерою за меру. Может, хочешь попросить пощады? – несколько высокопарно осведомился Король.

«Я не буду показывать ему свой ужас… Хотя как я могу это сделать? Он самый сильный псионик Каленусии и видит меня насквозь. Вэл знает, что я перепугана, и наслаждается этим. Он поунижает и все равно убьет меня, а я не хочу произносить пустых, жалких слов, не стоит бессмысленно мучиться…»

Ивейдер отложил шприц, плотно перехватил девушку за горло и хлестко, быстро, но не очень сильно шлепнул ее по щеке.

– Готова к смерти? Ты плохо рассчитала последствия. Ты ведь не честный боец, ты проститутка, я не стану убивать тебя, только приведу твою славную мордочку в состояние полной профнепригодности.

Щелкнул складной нож – у него оказалось длинное узкое бритвенной остроты лезвие.

– Нет!

В этот момент самообладание изменило Авите Брукс, она умоляла, просила и кричала, цеплялась за руки Короля, роняя в голую пустоту комнаты жалкие унизительно-бессмысленные слова. Псионик больше не слушал ее, он перехватил нож поудобнее и сделал первый надрез – на лбу, у самой кромки густых светлых волос…

Когда Авита очнулась, зеленоватый плафон все так же освещал пустую комнату. Глаза оказались невредимы. Она осторожно прикоснулась к щеке, кожу немного саднило от оплеухи, но крови почти не было, лицо уцелело, только несколько липких капель растеклось по лбу – от единственного, первого и последнего нанесенного Вэлом малюсенького, неглубокого пореза.

«Божечка пантеистов! Я жива и почти в норме».

Воробьиный Король сидел неподалеку, в кресле, он выглядел отстраненным, усталым, хмурым и уже успел натянуть безрукавку. Заметив, что Авита очнулась, псионик встал и подошел поближе.

– С пробуждением. Перетрусила? Кстати, я сломал твой хваленый калассиановский ментальный блок. Полсотни извинений за причиненные неудобства – пришлось тебя как следует припугнуть. Страхи и обмороки хорошо помогают, это разминка перед серьезными манипуляциями с мозгом.

Брукс попыталась встать и обнаружила, что аккуратно укрыта своей собственной курткой. Вэл швырнул на диван мятый ворох вещей.

– Одевайся. Отличное и поучительное зрелище – голая неумелая шпионка, отчаянная трусиха и глупая девчонка – все в одном лице.

Она молча проглотила оскорбление и поспешно оделась.

– Умойся, заклей царапину – вода в графине, пластырь найдешь в аптечке.

Пластырь оказался старым, зато вода – почти свежей. Брукс вытерла щеки рукавом.

– Мне сказали, что у тебя пси-коэффициент чуть ли не под сотню. Раз ты снял калассиановский ментальный блок, значит, теперь можешь читать мои мысли?

– Да там и почитать почти нечего – столько же мыслишек бывает у обгадившегося котенка.

– Ты все равно не можешь до них добраться – этого не может никто.

– Сомневаешься? Между прочим, реабилитаторы взяли тебя, сломав на брате… Как его зовут – Эрмелин?

Авита прикусила язык, сердце опять беспомощно затрепыхалось на стальном крючке. Полное имя Лина никогда не помещали в Систему, оно не проходило ни в личном жетоне, ни в родительских документах. Обстоятельства вербовки или личность брата Воробьиный Король мог узнать обычным, хоть и трудным путем – например, взломав информационное хранилище Порт-Калинуса. Но полного имени – «Эрмелин» – не знал никто, это была их с Лином тайна на двоих.

Вэл кивнул, подтверждая ее невысказанные мысли.

– Я псионик высшего класса. Это не чудо, это просто хорошая работа.

Ярость и обида вытесняют страх.

– Должно быть, ты очень любишь копаться в чужих мозгах?

– Люблю? Зачастую это не лучше, чем ворошить помойку.

– Почему ты меня не уколол?

В темных глазах Короля опять проступили золотые точки.

– Люблю коллекционировать забавные случаи. Как ты думаешь, насколько рьяно будет искать тебя Департамент?

– Не знаю… – неуверенно протянула Авита.

– Не сомневайся, не слишком рьяно, таких, как ты, у них пятачок за пучок. К нам засылают дешевку, поганую мелочь, которую не жаль потратить. Пошли.

– Куда?

– Увидишь.

– Вить будешь?

– Сам не знаю. Вообще-то стоило бы наподдавать тебе в назидание другим. Ненавижу продажных женщин.