Сергей Лукьяненко - Планета, которой нет Страница 2

— И это вся твоя признательность?

Некоторое время мы шли молча. Улица петляла по-прежнему, но стала чуть шире. Мне приходилось укорачивать шаг из-за ноги Редрака.

— Капитан, вы поступаете очень благородно.

— Даже слишком.

— Нет, капитан, как раз достаточно для неплохой новости. Вторая трансгалактическая действительно ничего не узнала о планете Земля. Но год назад я встретил человека, который говорил, что побывал на планете, которой нет. Он достиг ее на поврежденном корабле… уходя от слишком назойливого патрульного крейсера.

Сердце гулко застучало в груди. Я сдавленно произнес:

— Чего стоит пьяная болтовня?

— О да, капитан, он был весьма пьян. Даже слишком пьян для азартного игрока… Но очень убедительно рассказывал о том, как закупал плутоний и титановые плиты в большом городе на берегу океана. Этот город назывался… кажется, Ньюорк.

— Повтори! — закричал я, хватая Редрака за плечи. — Повтори название города!

Раздельно, подчеркивая каждое слово, Редрак произнес:

— Я встречал человека, утверждающего, что он побывал на планете, которой нет. В городе, под названием Нюорк или Ньюорк, он покупал материалы, необходимые для ремонта корабля. Я уверен, что он говорил правду.

Индикатор браслета-детектора светился зеленым. Редрак Шолтри не лгал.

А люди, подобные ему, никогда не говорят правды, не выгодной лично для них.

— Боюсь, Редрак, что наше знакомство продлится дольше, чем мне хотелось бы, — прошептал я, отпуская дальедианца.

Редрак кивнул и сказал:

— Очень надеюсь на это, принц.

Бывший пилот просидел за компьютерным терминалом больше трех часов. Все это время я провел на маленьком угловом диванчике, ощущая себя гостем в собственной каюте.

Редрак Шолтри обращался с компьютером поистине виртуозно. Он то шептал в микрофон отрывистые слова команд, то переходил на управление с клавиатуры, а порой просто принимался чертить что-то в воздухе тонкими гибкими пальцами. О таком уровне общения с машиной мне приходилось только мечтать…

Повинуясь командам Редрака, компьютер строил голографическое изображение. В медленно вращающемся над терминалом видеокубе появилось вначале туманное, расплывающееся человеческое лицо. Затем линии обрели четкость, показалась короткая стрижка, тонкие брови. Изображение обрело цвет — бледная кожа с едва заметным желтоватым оттенком, черные волосы, темно-серые глаза.

Редрак продолжал корректировать портрет. Уши претерпели ряд изменений и тоже обрели четкую форму, глаза стали уже, на переносице возникло маленькое пятнышко — то ли родинка, то ли след от ожога. Скулы слегка заострились.

Некоторое время Редрак разглядывал результат своих творческих усилий. Затем, покосившись на включенный браслет-детектор, лежащий на столе между нами, заявил:

— Это портрет человека, утверждающего, что он был на Земле. Я сделал его с максимально доступной точностью.

Браслет светился зеленым.

— У него очень заурядная внешность, — досадливо сказал я. — Каждый десятый, если не каждый пятый мужчина его возраста оказывается под подозрением. Цвет волос может быть изменен, кожа — потемнеть от загара. Он мог поправиться или похудеть…

— Да, капитан. Прошло уже три года… Человек его профессии сильно меняется за такой срок. Конечно, если вообще остается в живых.

— И ты действительно не знаешь его имени или родной планеты?

— Нет, капитан.

Некоторое время я молча глядел на объемный портрет космического пирата, доставшего в Нью-Йорке плутоний и титан для ремонта своего корабля. Редрак Шолтри упорно добивался своей цели — и при этом действовал вполне честно. Он знал, что мне нужно, и пользовался своим преимуществом на все сто процентов.

— Почему-то я уверен, — язвительно произнес я, — что ты узнаешь этого человека, как бы сильно он ни изменился.

— Вы совершенно правы, капитан.

Я усмехнулся. А ведь Шолтри нуждается во мне не меньше, чем я в нем.

— Не слишком приятная перспектива — иметь в экипаже бывшего мятежника.

— Понимаю ваши сомнения, капитан. Но я не имею ни малейшего желания предавать вас. Просто нынешняя профессия с каждым днем становится для меня все труднее.

Редрак смотрел на меня подкупающе честным взглядом. Такой взгляд бывает лишь у очень талантливых обманщиков.

— Есть лишь одна возможность зачислить тебя в экипаж, — твердо сказал я. — Психическое кодирование.

Редрак вздрогнул. И быстро поднялся из кресла.

— Не проводите ли меня в карцер, капитан? — вежливо поинтересовался он. — Я с удовольствием поскучаю там до первой обитаемой планеты.

— А может быть, проводить тебя до шлюза? — поинтересовался я. — Мы еще не стартовали, и через пару часов ты можешь вернуться к прежним занятиям.

Редрак кивнул. И со странной гордостью сказал:

— Хорошо, капитан. Я согласен погибнуть свободным человеком. Но жить рабом не соглашусь никогда.

Вот так шулер-пропойца… Лучше умереть стоя, чем жить на коленях. Впрочем, против этого лозунга я ничего не имею.

— Я предлагаю тебе частичное кодирование, а не полное подавление воли. Улавливаешь разницу?

— И какие же правила ты собираешься мне навязать?

Я насмешливо разглядывал настороженное лицо Редрака. К счастью, мне не приходилось изобретать велосипед. Умный писатель, живущий неподалеку от «Ньюорка», придумал их давным-давно. Все, что от меня требуется, это переделать три азимовских закона робототехники для человека…

— Первое. Ты не должен своим действием или бездействием причинить вред членам экипажа моего корабля. Справедливо?

Редрак неуверенно кивнул.

— Второе. Ты должен выполнять свои уставные обязанности в той мере, в которой они не нарушают первый закон. Согласен?

— Да…

— Третье. Ты вправе совершать любые поступки, которые не нарушают два первых закона. Вот и все условия.

Разумеется, я порядком исказил азимовские законы. Начиная с того, что свел понятие человека к гораздо более узкому кругу членов экипажа… Но что поделаешь, Редрак не робот, а я не миротворец, решивший его перевоспитать.

В белых перчатках в космосе не путешествуют.

— Твои правила очень напоминают клятву верности на пиратских кораблях, — хмуро сказал Редрак.

— Тебе виднее.

— А какое наказание последует за нарушением закона?

— Обычное. Остановка дыхания и сердечной деятельности.

Редрак молчал.

— Решай, — сказал я. — Решай, Шолтри. Я всего лишь хочу получить гарантию твоих обещаний. Соглашайся — или отправляйся в карцер. До ближайшей планеты, где есть жизнь, тебя доставят.

2. Ночной гость

В люк постучали. Тихо, но настойчиво.

Я раскрыл слипающиеся глаза и приподнял голову. Да, место для отдыха я выбрал замечательное. В шлюзовой камере, на холодном, покрытом шершавой керамической броней борту вездехода. Если я не получу воспаление легких, то буду обязан этим лишь надежной теплоизоляции полетного костюма. Под головой у меня лежала сумка с ремонтным комплектом, а сантиметрах в десяти от вытянутой руки светился раскаленным жалом невыключенный паяльник.

Присев, я потер лицо холодными ладонями. Какого дьявола автоматика поддерживает в шлюзе температуру окружающей среды? Морально готовит к обстановке на планете или экономит энергию?

Последнее нам не требуется. Падая в джунгли, корабль повредил не реактор, а дюзы и половину всей автоматики.

Другая половина вышла из строя еще раньше, по время короткого, занявшего не более двух секунд, поединка с пиратским кораблем. Его деструкторы, настроенные на материал логических кристаллов компьютеров, вывели из строя большую часть нашей электроники, прежде чем залп наших лазерных излучателей пробил защиту корсара. Вражеский корабль превратился в облако раскаленного газа, а мы пошли на вынужденную посадку…

В люк постучали снова. Я взглянул на часы и вздохнул. Пять часов сна явно недостаточно после двух суток непрерывной работы… Интересно, а зачем барабанить в люк, не проще ли нажать кнопку?

Я повернул голову на звук. И лишь после этого в полной мере осознал нелепость происходящего.

Стучали не в дверь, ведущую во внутренние помещения корабля. Стучали в наружный люк.

Сон как ветром сдуло. Я коснулся короткого плоскостного меча, висящего в магнитных ножнах на поясе, откинул фиксатор. Ничего, способного противостоять атомному оружию, снаружи быть не могло — сразу же после посадки корабль включил генератор нейтрализующего поля. Ни лазерные пушки, ни деструкторы, ни термоядерные бомбы в нейтрализующем поле не сработают.

Впрочем, какие лазеры могут быть на планете, где господствует феодальный строй?

Наверное, это мое самое слабое место. Я не могу не открыть дверь, в которую стучат — пусть даже за ней неизвестность. С детства не терпел отключенных телефонов и запертых замков.