Виктор Гончаров - Психо-машина Страница 2

Узнав от меня, что я в трехмесячном отпуску, Вепрев сразу же — это, была его своеобразная черта — предложил мне быть у него на этот срок помощником…

Я было сейчас же согласился, по потом замялся, вспомнив кое-что…

Тот, кинув на меня острый взгляд, неожиданно рассмеялся и опять поразил:

— Боитесь, что я контр-революцией занимаюсь? Ха-ха-ха!.. Нет, вы не знаете меня: я слишком, слишком далек от подобных вещей…

Интересная у него наружность: хотя борода и усы с сильной проседью, а под войлочной шляпой кроется внушительная лысинка, он, несмотря на свой испещренный морщинами лоб, кажется совсем молодым. Движения гибки и эластичны, чувствуется в них изрядная сила. Лишь иногда, в минуты глубокого раздумья, что, впрочем, с ним часто случается, его глаза, вдруг почерневшие от расширенных зрачков, приобретают такое древнее выражение, что становится жутко… Будто с тобой рядом Лазарь, только что восставший из мертвых, или тысячелетняя египетская мумия, от которой попахивает пылью пирамид…

А вне таких припадков он, как ребенок, весел и даже порой наивен.

Когда он так рассмеялся и разрушил тем мои, правда, не высказанные подозрения, я дал твердое согласие помогать ему в его изысканиях; хотя тут же оговорился, что вряд ли смогу быть чем полезен.

— Э…э… — успокаивающе протянул он, — мне нужна не ученость, а твердая воля и уменье думать, т. е. концентрировать свои мысли на том или другом предмете… — И, не давая мне возразить, продолжал:

— Кроме того, мне нужен помощник, молодой, свободный от всяких предрассудков и суеверий, именно такой, как вы, так называемый, человек новой породы… Той породы, что появилась вместе с революцией!

Черт возьми! Не много ли он берет на себя, так быстро делая характеристики и аттестуя меня молниеносно с самой привлекательной стороны!

Прошли мы верст пять. Вепрев жил на своем хуторе в двухэтажном домике, обнесенном вместе с обширным двором и большими сараями высокой чугунной оградой. Открыл нам человек с странно-блестящими широкими глазами, которые показались мне чересчур вдумчивыми, именно такими, какие бывают у глухонемых; он, как, потом я узнал, действительно, был глухонемой.

Вепрев провел меня в большую комнату, уставленную столами и странного вида приборами.

— Мой рабочий кабинет, — просто сказал он.

Хорош кабинет! Тут было оборудование для целой лаборатории средневекового алхимика: колбы, реторты и длинные стеклянные трубки, кажется, обязательные для всех ученых; длинные и широкие пружины из белого блестящего металла, натянутые в несколько рядов на чугунных рамах, целые проволочные заграждения, поднятые ва блоках и привешенные к потолку; машины с тысячами колес и колесиков, пружин, рычагов и пр… куда сложней часового механизма! Стеклянные или хрустальные шары и призмы, установленные в известной системе на стеклянных же подставках; станки слесарные, токарные и самых разнообразных видов; аппараты с громадными граммофонными трубами из белого металла с натянутыми у широкого отверстия тонкими металлическими, струнами; маленькие динамо-машины, двигатели и большие квадратные, черные снаружи и изнутри ящики, с приделанными к ним сверху и с боков громадными вогнутыми круглыми зеркалами, и пр… и пр…

— Садитесь, т. Андрей, — пригласил меня новый знакомый. — Для начала я вам покажу несколько простых опытов и объясню их сущность.

Я опустился в мягкое кресло у стола. Вепрев пошарил по стене рукой, — уже смеркалось — и, к моему великому изумлению, включил электрический свет… Это на хуторе-то!..

С ним положительно можно было не разговаривать: он угадывал каждую мысль!

— Не удивляйтесь, что не слышно стука динамо и не видно проводов от моего домика… Электричество мое, так сказать, краденое… Я его беру из воздуха… — И, опустившись в соседнее кресло с видом человека, собирающегося много говорить, сейчас же объяснил мне просто (будто то, что им изобретено, не заслуживало большого внимания), как он додумался до бесплатного освещения.

— Теперь, как вы знаете, далеко шагнуло дело беспроволочного телеграфирования я даже телефонировании, т, е. передачи электрическими волнами по воздуху сообщений, сигналов и т. п. Радиоустановки, ведающие этим, с каждым днем на нашей планете все более и более увеличиваются в числе. По последним известиям — у меня есть свое радио — в одной Америке в настоящее время насчитывается до 3.500.000 любительских радиостанций, не считая мощных государственных и торговых, Сколько таких станций по всей земле, не знаю, но думаю раза в 3–4 больше названной мной цифры.

Радио-станции буквально заполнили весь, земной шар электрическими волнами… Дело в том, что расход радио-энергии при передаче одного отправления всегда превосходит нужное для этого количество тока. Почему? Да потому, что волну с данным сообщением нужно, скажем, послать в город «А», а она расходится по всем направлениям и между прочим только попадает в город «А»: еще не изобрели способа передавать радио с наименьшим расходом энергии, т. е. по одному намеченному направлению. Благодаря этому, ежедневно, даже ежеминутно в воздух выбрасывается громадный излишек радио-поля, из которого я и беру небольшое количество для себя. Я ловлю блуждающие без цели волны своим радио-магнитом, особым, изобретенным мною магнитом, который притягивает к себе радио-волны. Потом я перевожу пленниц в аккумуляторы, а отсюда в электрические лампочки, в двигатели, станки и т. п…

У меня мелькнуло подозрение: не мешает ли ловля чужих радиоволн нормальной работе наших советских радио-установок?

Вепрев уткнулся в меня колючим взором; как крючком, вытащил мою мысль и улыбнулся:

— Друг мой, вы очень хорошо и быстро соображаете! Я горжусь тем, что избрал вас себе в помощники… Но будьте покойны: моя маленькая кража совершенно невинна. Мой маленький радио-магнит ловит самую незначительную часть того громадного излишка, который без толку блуждает вокруг земного шара, внутри его и даже, быть может, выходит за пределы атмосферы… Впрочем, отчасти вы правы: я имею возможность построить большой мощности радио-магнит, и он смог бы притянуть к себе все электрические волны; в таком случае работа радио-установок на земле должна бы мгновенно прекратиться…

Его улыбка мне не совсем понравилась, «Возьмем на заметку», подумал я и тут же в смущении сообразил, что Вепрев ведь читает чужие мысли, как вывески на улицах. Действительно, он опять уперся в мои глаза своими колючими щупальцами и беззастенчиво ковырялся ими в моем мозгу, как оператор в зияющей ране.

Я бешено захотел, чтобы эта мысль не была им прочитана. Я даже стиснул зубы до боли, сжался весь и холодным взглядом отразил нападение.

Вепрев отвел глаза и рассмеялся, довольно потирая руки:

— Э… да вы здорово сильны!.. Очень хорошо! Очень хорошо!.. — и засуетился почему-то в приятном возбуждении вокруг стола. Нашел черную шкатулочку, поставил предо мной.

— А ну-ка, попытайтесь поднять ее!

Я поднял.

— Что же, она совсем не тяжелая!

— Нет, нет, голубчик! — засмеялся Вепрев: — не рукой я предлагаю поднять ее, а силой своего хотения, силой внимания, не физической; а психической силой!..

— Как же это?

— Очень просто. Смотрите на нее пристально и так же сильно хотите ее подъема, как вы хотели не дать мне прочесть вашу последнюю мысль, и не дали…

Я даже и пытаться не стал, потому что знал, что ничего не выйдет. Вепрев поставил шкатулку перед собой.

— Вот смотрите!..

Он сразу застыл, как изваяние, лицо посерело, — будто не живое, и только в глазах засверкала целиком сосредоточенная в них жизнь. Мне казалось, что из черных, загоревшихся огнем глаз на шкатулку тонкими лучами полился горячий поток. Я протер глаза… раз… другой… В чертовщину я не верил, значит — фокус: шкатулка, отделилась от стола и медленно поднималась вверх, фиксируемая взглядом Вепрева… Он поднимал и опускал голову, не сводя с нее глаз, и та следовала, как привязанная, за движениями его головы…

— Оп-ля! — Вепрев закрыл на мгновение глаза, и шкатулка, от потолка полетела вниз, ловко подхваченная его рукой у самого стола.

— Вот вам опыт номер первый!..

Сказать ему, что это не опыт, а какой-нибудь фокус, я не решался, поэтому сидел и бормотал невнятно:

— Как же это, черт возьми?

Мой диковинный знакомый совсем развеселился, поерзал в кресле и опять плотно уселся.

— Видите, мой друг, объясняется опыт просто, и могу предсказать, вы сами быстро научитесь делать его. Начну я вот с чего: видели-ли вы когда-нибудь ястреба, падающего с высоты на свою жертву?

— Очень часто.

— Вот. Замечали ли вы быстроту его молниеносного падения?

И не казалась ли вам эта быстрота несколько странной, противоестественной, что ли?

— Я припомнил и сообщил: действительно, ястреб летит вниз как-то слишком быстро, он ведь не такое же плотное существо, как, скажем, камень, а падает настоящим камнем.