Ольга Чигиринская - Спасенный Страница 2

— После того, что сделали с ним и его близкими, — невозмутимо продолжил Сагара, — разве легко ему было сохранить веру в то, что он человеческое существо — и что людьми были те, кого запросто превратили в кучу печеного мяса?

— Коммандер, ради Бога!

— Именно. Ради Господа нашего… — Сагара опустил голову на секунду. — Надеюсь, бедняга обрёл покой.

Улица разомкнулась перед ними — и открылся океан.

Океан тоже казался чёрным, потому что в нём отражалось ночное пасмурное небо. Осень на Сунагиси — это сплошные сумерки и ливень; дождей ждали со дня на день, а они всё начинались.

На отмели, оголённой после отлива, бродили люди, собирая мелкую рыбу, рачков, моллюсков — всё, что оставил, отступая, океан. Господин Ито рассказывал, как на этом берегу во время блокады люди караулили круглосуточно, ожидая отлива — целые толпы на этом пляже, точно какие-то диковинные животные, представьте себе, отче. И с началом отлива кидались в воду, чтобы выловить всё, что застряло среди камней… Начинались ссоры, драки, каждый день кто-то тонул… У одной из наших женщин так погибла дочь вместе с младенцем, она его носила на спине. Сейчас эта женщина счастлива, что они умерли в воде, а не в огне… Я не ходил туда, старику нечего было и думать что-то ухватить… Да, тогда только молодые и сильные — ну, по сравнению со мной — могли как-то утолить голод. Я потихоньку угасал. Иногда я думаю, отче — если бы Рива не сожгли город и не ушли, я бы не выжил. Иногда я смотрю на наших, как мы собираем сифудо — и думаю: а всё-таки теперь лучше, чем тогда, когда на этом пляже скучивалось тысяч по десять народу. Это скверная мысль, отче, я знаю. Но я иногда просто не могу держать её под замком. Это грех, отче?

Нет, господин Ито. Раз вы понимаете, что это может быть греховным, и отгоняете эти мысли — это не грех…

Они достигли пляжа. Прилив уже начался. Люди, стоя по пояс в воде, походили на русалок из древних сказок — их туловища, отражаясь в воде, эфемерно колыхались. Сагара попробовал представить себе этот пляж забитым толпой — не вышло.

Несколько человек, заметив их, замахали руками — и Сагару осенила неожиданная мысль.

— Децима, стой! — скомандовал он.

Остановились. Сагара махнул рукой — двое или трое городских поспешили к ним по воде.

— Положи его на землю и расстегни там, где лицо, — приказал Сагара Шелипофу. — Может, кто-то его опознает.

Но никто (один за другим к господину Ито присоединились все «рыболовы») не узнал.

— Всё-таки Минато был не таким маленьким городом, — вздохнул старик, смотря мимо Сагары в сторону, где утреннее солнце светило через выжженные глаза окон.

Почти сорок тысяч человек, прикинул Сагара. Из которых осталось меньше шестисот.

— Мы не будем хоронить его до вечера, — сказал Сагара. — Передайте людям. Может, кто-то опознает.

Старик кивнул.

Кладбище устроили по ту сторону от бывшего завода по переработке биомассы. На Сунагиси не было хищников — и поэтому могилы копали неглубокие. Да и небольшие. Всем жителям кварталов между улицей Мориока и центральным проспектом, например, хватило ямы два на два метра. Катера Рива заходили оттуда — и им ещё не мешал стрелять жар от своего огня.

Сагара даже представить не мог раньше, на что способен сосредоточенный плазменный обстрел.

Он представить не мог раньше, на что способны люди…

— Кстати, господин Ито, — Сагара чуть задержался, отдав команду дециме идти вперёд, — вы не встречали тут мальчика?

— Вы имеете в виду — не из наших?

— Да. Он прячется в канализационной системе, а мы ещё не добрались до городского архива — а ведь тогда может выясниться, что схемы канализации не уцелели.

— Мне кто-то рассказывал про какого-то мальчика — кажись, Энги… Так, Энги… Я сегодня пришлю его к вам вечером.

— Большое спасибо, — Сагара поклонился и пошёл догонять своих людей.

Десятая десантная манипула Синдэна не была единственной «гуманитарно-похоронной командой», которая работала на Сунагиси — но прибыла первой. Поэтому на Сагару и его начальника, коммандера Минья свалилась вся тяжесть первого контакта с теми, кто выжил. Две недели тому назад Минья и первую центурию отозвали на фронт — а Сагара со второй должен был остаться, поскольку три недели назад явилась следственная комиссия в составе трёх имперских инквизиторов, сестер-минервинок. «Клото, Лахезис и Атропос», — отрекомендовалась сестра Елена. Двух других сестер в действительности звали Екатерина и Сильвия. Сагару и его центурию придали инквизиторшам.

На подмогу уже прилетели несколько миссий из ближайших доминионов, а также миссии от Соланов и Ягдбергов, поскольку как же без Соланов и Ягдбергов, без них и кофе не заварится. И все почему-то приняли Сагару за самую большую шишку на этом пожарище — может, потому, что он был тут раньше всех. Хотя на самом деле наивысшей законной властью был представитель доминиона Шезаар советник Симон Пегю. Однако советник большую часть времени проводил на станции Ходэри, на местной луне. Сагара охотно поменялся бы с ним местами, а ещё охотнее забрал бы центурию, поднял «Льва» и рванул бы на фронт.

Однако он дал обет послушания, и командория его не отзывала. Поэтому он находился тут, руководил разборкой завалов, захоронением трупов и распределением гуманитарной помощи среди тех, кто выжил.

Сагара сбросил кидо, передал его брату Томмигану и вышел было окунуться в океан, когда его кто-то окликнул. Впрочем, почему «кто-то»? Голос сестры Елены нельзя было перепутать ни с чьим больше.

В старинных стихах женские голоса уподобляют птичьему пению. Если выбирать среди птичьих голосов, сестру Елену можно было бы сравнить с павлином. Резкий, полный каких-то посторонних шумов, её голос проникал не то что в сердце — а и в спинной мозг.

— Коммандер! — проходя песчаным склоном, сестра Елена поддернула юбку едва не до колен, а сандалии несла в руках. — У меня хорошие новости: мы пробились к городскому архиву.

— По вашей интонации я понимаю, что есть и плохие?

— А как же. Приблизительно половина архива погибла. Поскольку люди всегда сваливают в подвалы в первую очередь всякий хлам — я думаю, что уничтожено самое полезное.

— Завтрашний день покажет.

— Да. Но данные о месте проживания граждан, хоть и немного устарелые, мы нашли. Теперь можно будет писать на могилах имена, а не просто «люди из квартала такого-то».

— Большое облегчение, — не скрыл сарказма Сагара.

— Сегодня ваши люди кого-то убили? — сестра Елена насупила косматые брови. — Людоеда, как мне сказали.

— Да. Это произошло случайно — новиций Кисби неловко схватил его за шиворот и сломал шею. Если хотите, сделаем вскрытие.

— Вы уверены, что случайно?

— Да.

— Кинсби сказал это на исповеди?

— Сестра, вы не хуже меня знаете, что я не имею права отвечать на этот вопрос.

— Я же не спрашиваю вас, что именно он сказал.

Сагара ответил ей лишь взглядом.

— Я охотно бросила бы эти старые судейские замашки, — усмехнулась сестра. — Но наш император Брендан не даёт старушке покоя.

Они побрели дюной дальше.

— Я должна включить это в отчёт, — сказала сестра Елена.

— Это ваш долг, — невозмутимо ответил Сагара.

Под ногами глухо заскрипел песок — смоченный прибоем, тёмно-коричневый, он светлел, когда на него наступали, как будто кто-то под землёй включал фонарик — а потом снова темнел, и следы босых ног монахини и сохэя наполнялись водой.

— Мне не даёт покоя мысль — зачем они это сделали, — сестра Елена прищурилась на тёмное небо.

— Сделали, потому что не было транспортов вывести всех этих бедняг.

— Нет, я понимаю, почему. Но не понимаю — зачем?

— Во-первых, если бы они покинули тут всё население и инфраструктуру, мы могли бы так же легко перебрасывать через станцию Ходэри войска, как это делали они, — пожал плечами Сагара. — Во-вторых, город Минато был объявлен заложником. Если бы они оставили это так просто, потеряли бы лицо.

— А разве они не потеряли его сейчас?

— Рива — пираты. Они мыслят другими категориями. Для них потерять лицо — означает угрожать кому-то и не исполнить угрозы. А может, Шнайдер хотел, чтобы с ним на одной виселице в крайнем случае можно было повесить всю Директорию.

— А может, Директория хотела бы, чтоб вместе с ней можно было повесить Шнайдера?

Сагара удивленно посмотрел на пожилую некрасивую женщину, которая стояла по щиколотки в океане и мутила воду пальцами ног.

— Простите?

— Скажите, два месяца назад нам было за что вешать Шнайдера?

— По его приказу людей Сунагиси морили голодом, а до того — так бессовестно грабили, что им пришлось восстать.

— Как ни жаль, но на тот момент Сунагиси ещё не была признана Империей как независимая планета. Сенат принял решение только после того, как Рива объявили восстание подавленным. До того нам нечего было инкриминировать Шнайдеру. Собственно говоря, он предлагал Директории отдать Сунагиси нам.