Курт Мар - Туман пожрет их всех Страница 20

Взошло солнце. Мы лежали у подножия одного из лесных гигантов и видели только крошечные кусочки внешней обшивки ЭУР2002, проблескивающие сквозь листву, да лишь намёки на шлюзы В и С.

Когда началось действие жары, мы включили импульсный передатчик. Я и Жаклин сменяли друг друга у генератора. Мощность сигналов была рассчитана таким образом, чтобы без труда перекрыть сигналы об отпирании люков, исходящие из рубки управления. Расчёт был сделан верно, люки остались закрытыми, хотя в это время Байер, вероятно, давно уже с дикой яростью нажимал на клавиши.

Мы тоже чувствовали себя неуютно. Джунгли начинали дымиться. Густая листва сначала пожелтела, потом стала коричневой. Вверх поднимался чад. Действие воздушной линзы вдоль окраинной зоны было не таким сильным, как в центре, иначе возник бы лесной пожар. К нашему счастью, джунгли были насыщены влагой, и, пока не испарится вся вода, никакого постоянного пламени быть не могло.

Вишер попытался определить, как долго нам придётся использовать линзу, чтобы достичь своей цели, но это было не так-то легко. При любых обстоятельствах надо было избежать серьёзного вреда людям. С другой стороны, все наши труды пошли бы насмарку, если бы нам не удалось заставить потерять сознание по меньшей мере девяносто процентов членов экипажа, поэтому мы могли только надеяться, что Вишер рассчитал верно.

— Ещё двадцать минут, — сказал он.

Это значило, что туман отключил воздушную линзу, растворил её, или как там это ещё назвать. По нашим оценкам, понадобится ещё двадцать минут, чтобы почва в окрестностях корабля охладилась настолько, что по ней можно было бы пройти без опасности.

Десять минут спустя мы отправились в путь, закрыв шлемы скафандров. Пару дюжин метров мы пробивались сквозь сочные зеленые джунгли, пока не достигли зоны завядшего леса. Хотя здесь мы пошли быстрее, я почувствовал, что мои подмётки постепенно нагреваются. Вишер перекинул через плечо передатчик, я нёс генератор. Мы остановились перед возвышающейся массой корабля, пластиковая обшивка которого излучала так сильно, что это ощущалось даже сквозь стекла шлемов.

Я включил генератор, а Вишер дал команду шлюзу С открыться. Створка люка скользнула в сторону, из отверстия выдвинулся трап и упал вниз, коснувшись почвы.

Мы поднялись вверх. В большой шлюзовой камере без сознания лежал человек, а возле него резак. Итак, Байер действительно хотел вскрыть люк. Мне стало гораздо хуже, чем было на самом деле, когда я подумал, что мы были на самой грани провала.

По ту сторону внутреннего люка мы натолкнулись на группу потерявших сознание людей. Температура на борту все ещё была около 60°, и мы убедились, что люди часа через два снова придут в себя. Потом мы пошли дальше.

— Охлаждение работает, — отметил Вишер. — Если сейчас здесь 60°, то до этого температура, вероятно, достигала градусов 130.

Вопрос заключался в том, какой вред нанёс этот поток жара. Вся вода в открытых ёмкостях вскипела и испарилась.

— Мы займём рубку и машинное отделение, — решил Вишер. — На большее рассчитывать мы не сможем. Этого должно хватить, чтобы долгое время держать экипаж в руках. Стартуем немедленно.

Он был прав. Пока мы не стартовали, нас можно было достать в обоих вышеназванных помещениях, можно было выгнать из этих укрытий при помощи оружия средней мощности, но, когда корабль будет находиться в космосе, каждый, кто нападёт на нас, подвергнет опасности свою жизнь, потому что управление ЭУР2002 будет находиться в наших руках.

— Я займу рубку управления, — произнёс Вишер, — а вы с Жаклин возьмёте на себя машинное отделение.

Несмотря на странную роль, которую играл Вишер, он все ещё был командиром, и я повиновался ему, даже если задание, придуманное им, казалось мне довольно рискованным.

Мы не потеряли ни секунды. Каждый их членов экипажа в любое мгновение мог прийти в себя. Если они поймут, что мы хотим сделать, то, вероятно, будут действовать самостоятельно, не ожидая никаких приказов.

Когда Вишер направился в рубку управления, Жаклин озабоченно посмотрела ему в спину. Я осторожно взял её за руку и потянул за собою.

— Ему уже ничем не поможешь, — попытался я её утешить.

Помещение, в котором были размещены батареи фотонных двигателей, было впечатляющих размеров и имело только два входа, которые мы могли легко охранять и защищать. Аппараты загудели. Из интеркома раздался голос Вишера.

— Я удалил из рубки Байера и ещё двух потерявших сознание, закрыл и запер люк в рубку, включил прогрев двигателей. Мы стартуем через несколько минут.

Обычно в машинном отделении никого не было, поэтому здесь отсутствовали экраны. Мы слышали, как нарастает грохот фотонных двигателей, потом ощутили лёгкий толчок. ЭУР2002 оторвался от грунта.

Я уловил испуганный взгляд Жаклин.

— Я знаю, что я надменная упрямица, — сказала вдруг она, очень удивив меня, — но это из чистого страха, что другие заметят, что я… что я… — она не закончила фразу, но мне было известно, что она хотела сказать. — Теперь, — продолжила она, — мне хочется приложить все усилия, чтобы все пошло хорошо.

Я кивнул ей, понимая, что сейчас страх и снобистское жеманство больше не были нужны ей. Не так уж много человеческих знаний надо было иметь, чтобы понять, что происходило между командиром и врачом. Они прилагали все усилия, чтобы скрыть это не только от себя, но и от остальных, но обмануть кого-либо на самом деле вряд ли смогли.

— Все будет хорошо, Жаклин, — сказал я ей. — В рубке управления находится отнюдь не идиот.

Ей ещё раз показалось, что старый тупица хочет пойти на прорыв. Когда я назвал её по имени, глаза девушки сердито блеснули, но потом лицо её расслабилось и она улыбнулась, как бы давая вонять, что наш главный врач уже в полном порядке.

Но для ЭУР2002 началась самая необычная часть полёта, наполненная приключениями.

Теперь отношения больше не были такими ясными и безоблачными, как прежде. На борту корабля находились частички субстанции тумана, проникшие в корабль на поверхности и принесённые в шлемах скафандров. Я предполагал, что концентрация субстанции вполне достаточна, чтобы информировать центр тумана о наших мыслях, и, напротив, считал в высшей степени невероятным, что туман может влиять на наше мышление. Итак, нужно было, как и прежде, соблюдать величайшую осторожность. Дневные мечтания и свободный ход мыслей были недопустимы, так как могли выдать туману наши истинные намерения. Соблюдение мер предосторожности, разумеется, касалось только Жаклин, Вишера и меня, кто был связан с туманом, остальные же члены экипажа могли думать, о чем хотели. Великий Мастер уже давно знал, что они рассматривают его как врага.

Мы с Жаклин не заметили беспокойства, которое должно было подняться на палубах и в коридорах корабля. Мужчины и женщины, приходя в себя, отправлялись в свои каюты и другие помещения, обнаруживали, что система охлаждения за это время преодолела убийственную жару, и в первый раз узнавали, что ЭУР2002 находится в открытом пространстве. Они видели на экранах свободно парящий шар планеты, которую мы только что покинули.

Вишер продолжал вести корабль, пока, по его оценке, все не пришли в себя. На экранах интеркома рубки управления он видел все общественные и технические помещения корабля.

По всеобщей связи он проинформировал экипаж:

— Я снова беру на себя командование кораблём. Мы будем действовать по плану, разработанному мной, первым офицером Барлеттой и главным врачом Ромадье. Прошу сообщить, соблюдается ли спокойствие, так как мы находимся в критической фазе нашего мероприятия. В случае необходимости я вправе принять жёсткие меры для подавления бунта на корабле.

Это были жестокие слова, однако я ни секунды не сомневался — и Вишер тоже не страдал наивным оптимизмом, — что такие люди, как Байер, будут подкладывать нам свинью за свиньёй, так как были слишком опытны, чтобы устраивать открытое восстание. Они будут планировать, разрабатывать тактику и искать пути и средства, чтобы доставить нам трудности.

Через десять часов после старта на борту погас свет. Всеобщее оповещение и интерком отключились. Было нетрудно понять, что произошло. Байер со своими людьми захватил силовую установку и произвёл на ней соответствующие переключения.

Однако он мало чего достиг этим. В каждом помещении корабля находился аварийный источник питания от батарей, и уже через секунду после того, как в агрегатном отсеке погас свет, вспыхнули лампы аварийного освещения. Мы попадём в бедственное положение тогда, когда истощится заряд батарей, но до этого в Тибре утечёт много воды. Я рассчитывал на то, что интеркомсвязь с рубкой управления, а значит и с Вишером, вскоре будет восстановлена, но, к сожалению, ошибся. Байер, вероятно, позаботился, чтобы коммуникационная связь была отрезана. Нельзя было надеяться, что третий пилот ограничится отключением тока, иначе вся эта акция не имела бы никакого смысла, а Байер не тот человек, который делает что-то бессмысленное.