Гедеон - Зазеркалье войны (СИ) Страница 21

Немало этому способствовал и роман механика с Талом, удивившим всех недавним отказом от наращивания искусственной кожи на протезы. Объяснять причины странного решения танкист отказался, но стоило Чимбику впервые увидеть его в объятиях Схемы, и всё встало на свои места. Выяснилось, что существуют люди (или только зелтроны? Сержант не был достаточно подкован в этом вопросе, чтобы сказать с уверенностью), которым нравились искусственные части тела. Вот и любовь Схемы к разного рода механизмам распространялась далеко за пределы рабочего бокса и мастерской, объясняя и причину, по которой Блайз оказался «не в её вкусе».

Сам Тал, в компании ещё семерых клонов, спасавшихся от полуденного зноя в прохладе ангара, украдкой бросал долгие взгляды на свою подружку и изредка неодобрительно косился на Чимбика, слишком долго, по его мнению, возившегося с ремонтом «пятнашки». Не выдержав молчаливых страданий Тала, Схема объявила перерыв, спрыгнула с шагохода и уселась рядом с любовником за стол, сваренный из листа обшивки СНДК и деталей рамы мотоспидера. Время было ещё не обеденное, но запланированную работу клоны уже выполнили и теперь с чистой совестью перекусывали местными деликатесами, расположившись на креслах, выдранных из подбитой техники. Тал и Схема восседали в креслах из десантного отсека АТ-ТЕ, превращённых с помощью подушки от сиденья из гражданской машины в короткий диванчик, а Чимбик, ко всеобщему веселью, взгромоздился в ложемент пилота истребителя, поставленный на высокие ножки, и теперь возвышался над столом, словно милитаристская пародия на короля Дариуса, даром только волосы не красные и морда страшнее.

Посуда также представляла собой сборную солянку — от стандартных армейских кружек до притащенных из города посудин, зачастую поражавших своими необычными формами.

— Меня в музей пригласили, — поделился планами на вечер Вжик, накладывая себе в тарелку жареных ребрышек. — Посмотреть на работы какого-то ситха-скульптора. Сказали — я пойму. Схема, а ты их видела?

Взгляды присутствующих скрестились на зелтронке. Даже Чимбик, извернувшись на своем недотроне и наполовину свесившись вниз, прожигал своего механика любопытным взглядом.

— Не-а, — лениво протянула та и кивнула в сторону стоящей в ангаре техники. — Меня с детства другие скульптуры привлекают.

При этом она теснее прижалась к смущённому публичным проявлением чувств Талу и переплела свои пальцы с пальцами клона. Сочетание красной кожи и блестящего металла выглядело необычно и даже завораживающе. И, как обычно, реакция на подобное у остальных солдат, так и не сумевших окончательно привыкнуть к открытому проявлению чувств, была самой разной: Чимбик сделал вид, что ничего не заметил, Солус смущённо покраснел и отвернулся, Скептик, Ребус, Отчаянный и Бес занялись едой, а Вжик, наоборот, даже не подумал отвести от парочки задумчивый взгляд.

— Забудь про музеи, — посоветовал ему Отчаянный. Имя свое он заработал ещё на Камино, в процессе обучения: юный клон поразил наставника отчаянными атаками на симуляторах, в девяти из десяти случаев заканчивавшихся победой курсанта.

— Закачаешь себе голоэкскурсию на деку и посмотришь, когда будет нечем заняться. Лучше отправляйся в квартал удовольствий — оттуда можно неделями не выходить и ни разу не повториться. Чего стоит хотя бы массаж! Я даже не представлял, что это может быть настолько приятно! — Он даже зажмурился от удовольствия, вспоминая необычный опыт. — Да и местные такие приветливые, постоянно приглашают с собой в разные интересные места.

— Кстати, да, — внезапно оживился Ребус, — меня это удивляет. Ладно, король оплачивает нам всю эту веселуху, тут хоть какой-то смысл есть, а остальные? Меня постоянно пытаются куда-то зазвать, едва не липнут ко мне и вообще проявляют нездоровый интерес.

Остальные клоны закивали, соглашаясь с наблюдениями брата.

— Вот скажи, Схема, — продолжил он, глядя на зелтронку, — неужели мы такие забавные зверушки, что всем охота поглазеть на нас поближе? Или это мода такая?

Выслушав это предположение, Схема рассмеялась:

— Вы даже не представляете, каким уникальным сокровищем являетесь для нас, эмпатов.

Удивлённые и непонимающие взгляды клонов скрестились на девушке.

— Для каждого из вас почти всё на нашей планете незнакомо. Вы на каждом шагу открываете для себя много нового, потрясающего и прекрасного. Мы чувствуем всё это и через каждого из вас можем пережить всё это, будто впервые. Даже ярче, чем впервые — ваша обычная жизнь слишком отличается от нашей, и контраст порождает поразительно сильные чувства.

— То есть, всё же забавные зверушки, — уточнил привыкший видеть только плохое Чимбик. Даже пребывание на Зелтросе и общение с Таликой и её семейством не смогли вытравить из сержанта недоверие ко всему миру и постоянное ожидание подлянки.

— Не зверушки, — поправила его успевшая привыкнуть к сержантскому характеру зелтронка. — Потрясающий новый мир, в который хочется окунуться с головой, наполнить его красками, радостью и счастьем.

Её рука при этих словах скользнула вверх по плечу Тала, коснулась шеи и закончила путь, зарывшись в волосах клона. Тот сглотнул и невольно прикрыл глаза, наслаждаясь прикосновением. На губах Схемы играла улыбка, а глаза светились обожанием и лаской.

За столом наступила тишина, нарушаемая только сосредоточенным сопением Скептика, обгрызающего ребрышко — клоны осмысливали сказанное. Получалось, что всё же в чём-то Чимбик прав с его вечным цинизмом: их использовали и тут. Но… Разница по сравнению с прошлым была громадная — клоны взамен получали гораздо больше. Во всяком случае, с их точки зрения. А если так, то размен, как минимум, выходил равным.

— Судя по всему, если загремлю в госпиталь, то с Лиарой буду общаться только по комму, — тяжеловесно пошутил Вжик, нарушая тишину.

— Это почему? — удивился Чимбик.

— Ну, а куда с эмпатией в госпиталь лезть? — резонно отозвался Вжик. — Особенно в хирургию или ожоговое.

При этих словах Тал вздрогнул и невольно покрепче прижал к себе Схему. Та ласково чмокнула клона и ответила Вжику:

— Это один из двигателей развития медицины на нашей планете. Мы не любим боли, а потому разрабатываем всё более совершенные обезболивающие и способы восстановления тел. Но вообще эмпатия работает в обе стороны — мы не только ощущаем чужую боль, но и, при должном желании и некоторой тренировке, можем передать приятные эмоции больному. Обычно, чем больше здоровых на одного больного, тем проще унять его боль, потому у нас в чести много посетителей разом.

— Так что будет вокруг тебя хор из подружек твоей дамы сердца, — Скептик, наклонившись, стукнул кулаком в наплечник Вжика и свистнул с его тарелки наиболее аппетитный кусочек.

— Эй! — возмущенно заорал танкист, и под этот вопль добыча Скептика перекочевала к Бесу, который, победно оглядев товарищей по оружию, сунул предмет спора в пасть и смачно зачавкал.

— Гад, — хором резюмировали «обокраденные».

— А неплохо было бы тут поселиться, — прожевав, внезапно признался Бес.

— В ангаре? — едко уточнил Скептик, ловким движением уведя тарелку со сладостями из-под носа брата.

Зверский аппетит клонов, вызванный ускоренным ростом и старением, наконец-то был удовлетворён — благодаря зелтронам теперь они питались обильно и исключительно вкусно. Кое-кто ворчал, что после такого возвращаться к обычной армейской жратве, а то и безвкусным брикетам сухих пайков будет мучительно, но ворчунам тут же предлагали вернуться к привычному рациону, благо, этого добра на складе хватало.

— На Зелтросе, шебсоголовый, — беззлобно огрызнулся Бес.

В последнее время участившиеся было стычки и ссоры между клонами сошли на нет — сказывалось время, проведённое в увольнительных. Способ расслабиться нашёлся для каждого свой, и печать усталости и напряжения на лицах республиканцев сменилась умиротворёнными расслабленными улыбками.

— Тихо, спокойно… — продолжил он. — Не нужно ждать гранаты под… экх! — Локоть Ребуса впился ему под бок. Негласное правило клонов — никаких разговоров о войне при посторонних. Незачем.

— В общем, мне тут нравится, — потирая ушибленный бок, завершил Бес. — Остаться бы…

— Угумф, — согласился с ним Скептик, набив рот орехами. Прожевав, он продолжил уже внятней: — Дом построишь на побережье, загорать будешь… как наш Ребус.

Эти слова вызвали весёлый смех — в одну из увольнительных Ребус умудрился забыть о защитной мази и обгорел под местным солнцем до цвета, придавшего ему немалое сходство с аборигенами. Вот только безвредное для зелтронов излучение Зела грозило неприятными последствиями для пренебрегающих защитными средствами туристов.

— А в чём проблема? — в своей непринуждённой манере поинтересовалась Схема. — Хочешь — оставайся.