Андрэ Нортон - Веер с глазами из опала. Принц приказывает Страница 22

— Вот как? Должен вас предупредить, мисс Персис Рук. В местах, где собираются подобные Ральфу Гриллону, вы будете очень искушающим голубем в глазах ястреба. У него нечистые руки, и многие из нас это знают. Как и в любой профессии, у нас есть свои ренегаты, мисс Рук. Встречаются капитаны, которые заключают договор и сознательно направляют свой корабль на самый удобный риф, чтобы втайне разделить призовые деньги.

— Пираты, — она не удержалась, чтобы не произнести слово, которое всё время возникало у неё в сознании в этом доме.

Он пожал плечами и тут же сморщился от боли.

— Если хотите — пираты. Эти воды давно привлекали преступников. По всем островам лилась кровь, и не всегда это была кровь врагов. В сущности, — он помолчал, словно не решался говорить дальше, — в сущности, прямо сейчас нам угрожает опасность.

— Со стороны Ральфа Гриллона? — в это она не могла поверить.

— Вряд ли. Гриллон — просто комар. Он надоедлив, но его легко отогнать. Нет, я говорю об индейцах.

Персис оторвалась от своих тревожных мыслей и повторила:

— Об индейцах?

— Корабль, который мы спасали, — теперь он говорил откровенно, — встретил канонерку из Ки–Уэста. Она везла сообщение о бойне на Кроу Ки и должна была всех предупредить. До сих пор острову Исчезнувшей Леди не угрожали. Те, кто когда–то здесь жил, Древние, все вымерли. Но семинолы, которых испанцы призвали, чтобы истребить эту древнюю культуру, верят, что некоторые места ещё находятся под невидимой охраной. Я пытался поддержать эту веру… тут есть старуха, что–то вроде ведьмы…

— Аскра. Она приходила во время бури, — пробормотала Персис, когда он смолк.

— Да, Аскра. У неё лицо Древней. И она знает «волшебство», если хотите это так назвать. Семинолы боятся её. Она приходит сюда, потому что эти насыпи были священны для её народа, а я ей не мешаю. Так что до сих пор мы избегали набегов. Но это не значит, что так будет всегда. И сообщение я получил тревожное. К несчастью, «Непревзойдённый», как и его капитан, пострадал во время бури, — он пошевелил ногами под покрывалом, словно ему было неудобно. — Я велел Вирингу держаться подальше от Верде и послал Макмастера за подкреплениями в Ки–Уэст…

— Вы послали корабль в Ки–Уэст! Но я могла бы…

— В рыбацкой лодке чуть побольше туземного каноэ? — спросил он. — Не думаю, чтобы вы согласились бы на такой транспорт.

Вероятно, он прав, мрачно подумала Персис. Ей совсем не хотелось отправляться в море, и она думала, что сумеет это сделать только на большом корабле.

— Да, у нас есть оружие, порох, пули, а этот дом и гостиница сооружены, как крепости. Но мы должны принять все меры предосторожности, мисс Рук. Больше никаких прогулок в одиночестве по берегу, никаких встреч с Гриллоном.

— Я не собираюсь делать ни того, ни другого, — холодно ответила девушка. — Но не хочу и оставаться здесь. Если я хочу выполнить желание дяди Огастина, то должна получить юридическую помощь в Ки–Уэсте.

— Как только появится возможность, — голос Крю Леверетта впервые прозвучал устало, — вас туда отправят, мисс Рук.

Персис быстро встала с кресла.

— Боюсь, вы переутомились, сэр. Пожалуйста, разрешите мне позвать миссис Прайор…

Он нахмурился.

— Зовите хоть дьявола, если хотите! — рявкнул и отвернулся.

Девушка с радостью вышла из комнаты и встретила на лестнице миссис Прайор и доктора Виринга.

Персис кивнула им обоим, но они были заняты негромким разговором и почти не заметили её. А в комнате её ждала Молли, явно чем–то взволнованная.

— Мисс Персис, старая индейская ведьма… она вернулась… она разговаривала с миссис Прайор… во дворе, где их не могли подслушать. И всё время посматривала на море, как будто ждала новой бури. Думаете, она что–то знает? Говорят, они как животные. Умеют чуять бурю.

— Не знаю, — Персис вспомнила свою последнюю схватку с ветром и волнами и подумала, как могут разумные существа жить под такой угрозой. Несмотря на то, что поздно встала, она почувствовала сонливость и с готовностью уступила ей.

Глава десятая

Персис проснулась неожиданно, словно кто–то её окликнул. Ей что–то снилось, она тяжело дышала, всё тело покрылось потом, ночная рубашка промокла. Откинув лёгкую простыню, она села и прислушалась.

Ветер не шумел. Но слышалось что–то другое. Поднимался и падал голос, произнося слова, которых она не понимает.

Лунный свет пятнами лежал на полу, настолько яркий, что затмевал свечу. Персис подползла к краю широкой кровати. Этот звук — угроза из сна, который она не могла вспомнить. Она теперь полностью проснулась. И не только проснулась, но и испытывала какое–то предчувствие. Ногой девушка коснулась туфель. Но не стала наклоняться, чтобы застегнуть их: не стоило двигаться, чтобы её заметили…

Заметили? Кто? Или что?

То же ощущение, которое охватило Персис, когда она ночью шла за портфелем, повисло в воздухе. Лунного света хватало, чтобы убедиться, что она находится в комнате одна. Но…

Страх душил её, она никогда не испытывала такого страха. Она как будто, сама не желая того, притягивала к себе этот ужас, как магнитом. Персис сжала руками край простыни, поднесла ко рту и прикусила, пытаясь сдержать страшный крик.

Девушка попробовала понять шепчущие звуки. Но поняла лишь то, что они каким–то образом действуют на неё, она раскачивается взад и вперед в их ритме.

Персис отчаянно захотелось зажать уши руками, но она обнаружила, что не может этого сделать. Она как будто застыла, с одной ногой, спущенной с кровати, другой, подвёрнутой под себя, оглядывая комнату в поисках кого–то, потому что внутреннее чувство говорило ей, что в комнате кто–то есть. И ни зрение, ни здравый смысл не могли убедить в обратном.

Вдоль комода лежит тёмная тень. Один из ящиков приоткрыт. Портфель? Кто–то вошёл, пока она спала, и снова искал его?

Но… она же чувствует… Персис медленно повернула голову, потребовались огромная энергия и решительность, чтобы преодолеть охватившую её странную апатию. В комнате никого не было.

Персис заставила себя вытащить бесплотный кляп изо рта. Просто остатки дурного сна, больше ничего!

Но никакие доводы не могли устранить страх, который по–прежнему держал её, словно в клетке. Девушка снова напряглась, вцепилась пальцами в простыню.

Огоньки, мерцание светлых искорок! Она видела это раньше! В коридоре. И холодно, так холодно. Что–то древнее, что–то такое, что она не могла и не хотела понять, оно здесь, и становится всё сильнее… сильнее… сильнее…

И впервые в жизни, с лёгким вскриком, который не смогла сдержать, Персис упала в обморок. Или ею овладело нечто, нематериальное, но обладающее тёмной целью и всепоглощающим страхом.

Сон… сон ли ожидал её, как страшный зверь в укрытии? Она не смогла бы ответить. Но только её подхватило и перенесло в другое время и место.

Тело девушки (впрочем, она даже не была уверена, что обладает телом) плыло в небе. Раньше ей не снились цветные сны, но теперь она различала цвета, резкие, жестокие, угрожающие.

Она пленница какой–то силы, и эта сила приказывает ей смотреть… наблюдать…

А под ней всё настолько чуждое, что она чувствует себя совершенно потерянной.

Не день, а ночь, и высоко в небо вздымаются огни. Цвета сохраняются: красный — цвет крови, зелёный — отравленного вина, жёлтый — змей. Все сравнения, которые приходят ей на ум, говорят о зле, о чём–то не правильном. Как дым от факелов, поднимается запах дурных деяний и зловещего воображения, этот запах пропитывает её дух, как дым — воздух.

Факелов много, некоторые горят в каноэ, которые целенаправленно гребут к месту, что находится ниже Персис. Вернее, той её части, которая захвачена этим сном. Она стоит на склоне высокого холма, вершине которого придана квадратная форма; под усеянным раковинами склоном поблескивает небольшое озеро. Платформа на вершине вымощена каменными плитами.

На склоне вырублены ступени, тоже выстланные раковинами, на них стоят факелы, настоящая стена их тянется к самой вершине.

Каноэ направляются не к ступеням. Напротив, они собираются рядами по обе стороны. На платформе стоят ожидающие. Тела у них человеческие, на груди широкие ожерелья, а на головах маски, с большими, увенчанными плюмажами коронами. Маски всевозможных животных. Одна — оскалившая зубы пятнистая кошка. Другая — с мордой и клыками крокодила.

До Персис доносится далёкое смутное пение. Она чувствует, что вот–вот узнает какую–то тайну. Но это тайна не её племени, и у неё нет желания… нет права… узнавать её.

Подходит последнее каноэ, на борту его мужчина без маски, но тоже в короне и с плюмажом. У него внешность человека, привыкшего отдавать приказы, которые немедленно исполняются. А за ним, между двумя гребцами, которые искусно маневрируют, чтобы подвести лодку к самому началу каменной лестницы, ещё одна фигура, такая закутанная, что Персис не видит ни лица её, ни рук.