Изгои (СИ) - Погуляй Юрий Александрович Страница 22

Выломав дверь в здании администрации, он прошёл по коридорам, слишком тесным для громоздкого боевого скафандра и Даров Отца. Тонкие перегородки разлетались в стороны, пропуская воина истинного Императора. Элай обыскивал помещения за помещением, круша их в раздражённой ярости. Судя по информационной карте посёлка, найденной в базе данных, служба безопасности находилась где-то здесь. Отдельного строения для неё не нашлось. Совместили. Не так уж и много здесь людей, чтобы выделять целый дом для пары служивых.

Каморку безопасников Элай отыскал на втором этаже. Проломился в комнатушку, повернул к себе терминал. Сдёрнул боевую рукавицу. В тишине слышно было лишь как чуть поскрипывает экран под сероватыми пальцами да как шипят фильтры доспеха, втягивающие свежий воздух взамен отработанного.

Стоять было неудобно, и поэтому Ловсон вонзил Дары Отца в пол, пробив его, а затем преклонил колено перед светящимся терминалом. Так, хотя бы, не приходилось скрючиваться в три погибели и разглядывать картинку. Поднятая пыль оседала на экран, а Элай копался в данных, иногда смахивая грязь в сторону.

Запись с камеры на выходе из тоннеля он нашёл быстро. Дождался момента, когда в проёме что-то мелькнуло. Замедлил воспроизведение. Шесть машин. У троих вдоль бортов был нарисован герб: боевой шлем на фоне взрывающейся планеты. Известный род. Элай нахмурился, вспоминая. Кто-то действительно знатный. Скарсарги? Раберсы?

Да, Раберсы.

Три других машины несли на себе изображение скалящегося в небо черепа. Бессмертные. Судя по временной метке — случилось это ещё вчера...

Он рыкнул и пробил кулаком ближайшую стену. Посмотрел на разбитые фаланги. Чёрная кровь уже не казалась чем-то чуждым, хотя внутри болезненно сжалось. Элай перевёл взгляд на экран. Прошёл по всем остальным камерам. Нашёл приезд колонны в охраняемый Бессмертными посёлок. Увидел, как прибывшим машинам заблокировали дорогу броневики охраны. Проследил за перепалкой одного из Раберсов с местным офицером.

Невзирая на технику родного корпуса в колонне, тот отказался её пропускать. Холёный аристократ орал, грозил чем-то, но вызвал лишь усиление оцепления. Бессмертные взяли машины на прицел.

И тогда на улице появилась она. Женщина вышла из головной машины Раберсов, подошла к спорящим мужчинам, протянула что-то командиру. Элай увеличил изображение. Глаза стратега расширились. Незнакомка держала в руках Инсигнию. Бирюзовая сфера парила над распростёртой ладонью.

Офицер Бессмертных сделал то, что сделал бы любой человек Империи. Отдал честь и приказал разблокировать дорогу.

Лапы Элая рванулись вверх, поднимая тело. Стратег Имперских Карателей двинулся к окну, выломал его и спрыгнул вниз. Броневик тотчас покатился к нему. Ловсон запрыгнул на броню, и машина развернулась, вывозя командира к летуну.

Элай покачивался на кочках, пытаясь сложить найденное. Женщина отмечена Инсигнией. Значит выполняет личное поручение Халамеров и стоит лишь на одну ступеньку ниже его. Каждый человек во всех системах обязан ей подчиниться, иначе гнев Императора будет чудовищен. Здесь нельзя думать, нельзя рассуждать. Видишь сферу и делаешь то, что тебе приказано... Иначе и помыслить невозможно. Это вбивали в них годами во время обучения. Это, по слухам, вживляли в сознание жрец Медикариума на каждом медосмотре. Это было неоспоримым фактом. И сейчас, получалось, Элай преследовал того, кому обязан был помогать.

Когда Ловсон проезжал мимо Тиррана, тот молча повернул голову в шлеме, провожая соратника взглядом. Отдал честь. Элай машинально ответил.

Обращённый стратег всю дорогу до летуна больше не шевелился, погружённый в мысли. Он не знал, как поступить. Инсигния однозначна. Злоумышленник не может завладеть ею. Её невозможно подделать, дух Халамеров находится в ней, и даже запись не могла затуманить святость реликвии. И даже если женщина служила мёртвому императору — Элай не мог пойти против её воли. Просто не мог.

Он похолодел. Неужели сила Инсигнии оказалась могущественнее любви к Отцу.

Фильтры заработали чаще, не справляясь с ускоренным дыханием. По лбу пробежала капелька пота. Едко затекла в глаз, но Элай даже не моргнул.

Глава одиннадцатая. Элай Ловсон

Корабль Дракона сел в порту Мон-Го-Риана. Поднявшаяся пыль секла по доспехам выстроенных подразделений, но солдаты в разномастной броне не шевелились, покорно ожидая прибытия Боевого Лорда. Дары Отца не давали им держать парадный строй, но Элая это не тревожило. Плац формирует дисциплину, когда сотни личностей должны выровняться под один закон. Сейчас такой необходимости не было. Низшие живут служением. Поэтому пусть простые пехотинцы стоят вперемешку с штурмовиками и «Защитниками». Теперь важна результативность.

Которая оставляла желать лучшего, если вспомнить о беглецах.

Ловсон держался, как и полагается офицеру, чуть впереди. Ветер пытался сорвать черный плащ стратега. Над портом возвышался «Лоденский мамонт». Боевая машина, окутанная пылевым облаком, зловещим божеством нависла над городом. Гул двигателей смешался со стоном терзаемого ветром металла.

Первыми на землю спустились бронированные гиганты охраны. Доспехи бойцов были выкрашены в серый цвет. Смотровые щели светились красным. Выстроившись вдоль трапа, они повернулись, молчаливо приветствуя Боевого Лорда.

Дракон в боевом скафандре спустился по трапу. Ветер рванул серебристый плащ командира.

Из чрева корабля появились фигуры жрецов Серого Совета. Прячась от ветра и пыли, служители Ксеноруса плотно затянули капюшоны балахонов. Рядом с бронированными солдатами щуплые фигурки обманчиво казались беспомощными. Йорг недооценил их.

Как и все остальные.

Дракон подошёл к Элаю. Оскал мифического чудовища, нанесённый на шлем командира, приблизился.

— Они ушли?

Ловсон кивнул.

— Я пытался связаться с вами, дор Боевой Лорд, но...

— Я был занят, — отрезал Дракон. Обернулся на служителей Ксеноруса, те ещё спускались по трапу. — Раз по нашим позициям не бьют с орбиты, значит всё не так скверно, да, Элай?

— Дор Боевой Лорд, есть ещё кое-что...

— Потом. Всё потом, — жрецы приближались, и от слуха Элая не скрылось недовольство командира. — Я буду базироваться в мэрии. Вызову на доклад. Если вдруг появятся бело-голубые — немедленно сообщи. Надеюсь, на этот раз меня отвлекать не будут.

— Слушаюсь, дор Боевой Лорд, — бело-голубой — цвет Бессмертных.

Боевой Лорд положил ему на наплечник руку в боевой перчатке. Драконья пасть на забрале его шлема приблизилась.

— Будь осторожен. Понял?

Жрецы приблизились. Молча. Боевой лорд отстранился, хлопнул стратега по плечу и пошёл сквозь расступающийся перед ним строй низших. Один из служителей Ксеноруса остановился у Элая. Приподнял капюшон и задрал голову, всматриваясь в смотровую щель стратега. Ловсон чуть склонил голову, дабы видеть тщедушного жреца.

— Узнаешь? — прошелестел тот. Лицо его покрывала вязь треугольников, в которой пряталась паутина чёрных вен. Глаза без ресниц были пусты, как у незрячего.

— Нет.

— Погонщик выкопал тебя из-под развалин, на Раздоре, — некрасиво улыбнулся он. — Доставил мне. Целый стратег. Большая удача. Я спас тебя. Неужели не помнишь, солдат?

Элай даже не пошевелился. Когда рухнули укрепления тогда, в последней битве, хороня его под камнями, Ловсон уже был в объятьях невыносимой боли. Потом наступила тьма, сменилась вспышками сумасшедших мимолетных кадров, когда он приходил в сознание и снова угасал. Человека, стоящего перед ним, Элай действительно не помнил.

— Не узнаёшь. А вот я узнал, — сказал тот. — Узнал дары...

Жрец с любовью посмотрел на хитиновые лапы, пронзающие броню.

— Разве ты не поблагодаришь меня за это? — спросил незнакомец.

— Служение Императору не требует благодарности, — ответил Ловсон. Собеседник ему нравился ещё меньше чем Шурхен.

Жрец, не мигая, смотрел слепыми глазами в забрало воина. Пауза затянулась, отчего внутренности Элая напряжённо сжались.