Эдмонд Гамильтон - Роковая звезда Страница 24

– Я сам стараюсь надеяться на это, – сказал Кеттрик. – Я хочу верить, что это так. Но если нет, то нам лучше подумать том, что делать, когда мы приедем в Кираноку.

И мрачно добавил:

– Но в Кираноке есть одна хорошая вещь – у меня там нет друзей.

– Там ни у кого нет друзей, – сказал Бокер. – И поэтому вам лучше оставаться в корабле, и не попадаться никому на глаза будучи там. Я сам пойду на разведку.

Они еще не один раз обсуждали все возможности во время прыжка.

– Если только не выяснится, что Секма идет по следу, – говорил Бокер, – нам придется рассказать МК все, что мы знаем, это уж точно. Только когда это будет.

– Что значит, когда? – спросил Хурт, которого волновало в первую очередь, заживет ли его рана до всех этих событий.

– Если мы направимся к ним сразу же после посадки, – рассуждал Бокер, – мы можем больше не взлететь. Они могут задержать нас для допроса, или подождать кого-то из начальства, чтобы те решали, что с нами делать. Они могут засадить Джонни и нас всех вместе с ним.

Хурт кивнул:

– Мне это и в голову не приходило.

– А мне приходило, – сказал Кеттрик. – Роковая Звезда важнее нашей судьбы, но с другой стороны... Черт, они могут и вовсе не поверить нам. Они могут подумать, что это просто трюк, чтобы отвлечь внимание от нас самих. Но пока они найдут Секма и спросят у него, будет уже слишком поздно.

– Я предлагаю ждать, пока мы не подготовимся к прыжку, – сказал Бокер, – а за это время мы должны выяснить все, что можно, о Сери... Потом послать сообщение в МК и смываться побыстрее.

– Если, конечно, «Звездная Ласточка» все еще будет на стоянке, когда мы приедем туда, – подсказал Кеттрик. – И если она там, то будем звать на помощь. Громко и откровенно.

Глеван, который разрывался между ранами Хурта и штурвалом, считал, что им никогда не угнаться за Сери, как и самому МК, и что Роковая Звезда все равно осветит и подчинит себе все Созвездие.

Глеван был уверен, что Секма отправился в Гурру, как и говорил. Кеттрик боялся даже предположить обратное. И все же когда они вышли из прыжка и перешли в режим приземления, он от всей души надеялся, что в Кираноке Секма уже ждет их.

В космическом порту Акерн, главном городе Кираноки, было как всегда шумно. Акерн был центром, из которого по всей планете растекалось все хорошее и плохое, что прибывало сюда. Там были небольшие площадки, беспорядочно разбросанные по территории порта, которые использовали в медицинских и военных целях и куда не допускались торговцы. Торговлей занимались человеческие племена на Кираноке, а на этой планете они не были доминирующей расой. На Кираноке не было товаров, они не производили ни шкур, ни пригодного для еды мяса. Человеческие существа других планет несколько свысока относились к здешнему населению.

Киранока благодаря своему благоприятному положению на перекрестке дорого Созвездия стала местом обмена и торговли, где заезжие торговцы могли обменяться товаром с другими, что было более легким и доступным способом торговли с отдаленными мирами, куда трудно было добраться самому. Кеттрик часто промышлял здесь на Рынке, продавая привезенное с Гурры и Твайна по более высокой цене, чем можно было получить в Тананару.

Диспетчер порта посадил их на площадку в северо-западной части поля. Насколько охватывал глаз, повсюду стояли ровно выстроенные ряды кораблей. И с первого взгляда невозможно было определить, была ли среди них «Звездная Ласточка».

– Пойду зарегистрируюсь и сейчас же вернусь, – сказал Бокер.

Он вышел в рыжеватый свет дня. Кеттрик видел, как он вышел на транспортную полосу и сел в один из вагончиков, отвозивший пассажиров в Центральное административное здание. Вагончик скрылся среди силуэтов кораблей.

Вентиляционные установки «Греллы» работали вовсю, втягивая воздух. Запах жары и воды, смешавшийся с неописуемой приторностью, похожей на острую приправу, который и был настоящим дыханием древнего Акерна, постепенно вытеснял затхлый металлический воздух внутри корабля. Не справляясь с нарастающим внутренним беспокойством, Кеттрик спустился помочь Глевану и Хурту с установкой для прыжка. Чай, которой запретили выходить наружу, с печальным видом сидела возле открытого люка.

Несмотря на свой фаталистический пессимизм, Глеван увлекся идеей немедленно подготовить корабль к прыжку. Он едва дал «Грелле» сесть, и сразу же начал копошиться в ее внутренностях. Хурт, который еще не совсем оправился от ран и слабости, подавал ему инструмент и едко отвечал на все жалобы Глевана по поводу бед и несчастий, которые неминуемо должны обрушиться на миры Созвездия.

– Скоро. Очень скоро. – Руки Глевана двигались ловко, обезьянье лицо его сморщилось, когда он пристально вглядывался в сплетение проводов проверяемых приборов. – Даже если «Грелла» смогла бы превратиться в космического ястреба, быстрого как сама мысль, ей все равно не угнаться за Роковой Звездой.

– Тогда зачем так стараться? – спросил Хурт.

– Потому что я человек, а человек всегда имеет свои причуды. – Его руки мелькали среди цветных проводков, многоцветных соединений, проверяя и подкручивая что-то. Один только слабый контакт – и гибель неминуема. – Человек также тщеславен. Мой пунктик находится где-то между глупостью и тщеславием. Мне нравится думать, что я своими руками и мозгами могу заставить это старое корыто делать все, что захочу. – При этом он бросил на Кеттрика резких взгляд. – Знаешь, Джонни, до конференции Лиги Миров Созвездия осталось гораздо меньше, чем одна универсальная единица арбитрарного времени?

– Знаю, – ответил Кеттрик, – знаю.

Хурт мрачно произнес:

– И почему только всегда находится какой-то идиот, который может устроить такую беду?

– Вечный вопрос человечества, – пошутил Кеттрик, – и никто на него еще не дал разумного ответа.

Они продолжали работать. Прошло полчаса и еще несколько минут, и вдруг Чай залаяла на кого-то из люка.

– Джон-ни!

Все вскочили, вспомнив о Бокере. Но Чай предупредила:

– Люди идут. Не Бокер. Чужие.

Они бросились вверх по лестнице в кубрик. Через люк Кеттрику был виден небольшой вагончик, который, подпрыгивая, мчался к ним по неровному цементу площадки. В нем было несколько человек, это были акернанцы. На расстоянии можно было рассмотреть их желтые туники, в которых ходила охрана порта.

– Что им нужно? – встревожился Хурт. – Где Бокер?

– Не знаю, – ответил Кеттрик. – Но я бы предположил, что мы попали в осиное гнездо.

Они некоторое время стояли неподвижно, удивленные поспешностью, с которой к ним мчалась машина.

– Никогда мне не нравилась Киранока, – тихо сказал Глеван. – Здесь порочный запах. – Он толкнул Кеттрика кулаком в грудь, отталкивая его назад. – Спрячься, Джонни, и забери Чай. Они не должны знать, что ты на борту.

Кеттрик заколебался. Хурт сказал:

– Уйди, Джонни. Ты слишком нам нужен.

Пришлось уйти наверх, быстро перебирая ногами ступеньки лестницы.

В пухлом животе «Греллы» был люк, ведущий в грузовой трюм. Кеттрик и Чай вошли в него, плотно прикрыв за собой дверь. В этот момент донесся шум машины, остановившейся внизу, потом резкие голоса.

В кромешной темноте Кеттрик нащупал проход между ячейками и спрятался там, где его не нашла бы даже самая тщательная проверка, присев на холодный металл, который служил палубой при посадке и переборкой во время полета. Чай присела рядом.

Они ждали в полной темноте и абсолютной тишине.

Спустя несколько минут Кеттрик услышал топот ног по лестнице, ведущей на мостик. Раздались голоса. Даже через перегородку Кеттрик по тональности голосов понял, что это чужие. Вскоре они снова спустились, останавливаясь то и дело, хлопая дверьми люков.

Шаги приближались к их отсеку. Кеттрик рукой успокоил Чай, которая начала было настороженно рычать.

– Замри, – прошептал он.

Они оба затаились, тесно прижавшись друг к другу и вжавшись в стену ячейки. Запах тюков с товаром напомнил скошенную траву и далекое солнце, заставил Кеттрика подумать о Ниллэн. Дверь распахнулась. Мощный луч фонаря начал шарить по углам. Чужие голоса звучали с непривычным мягким шепотком, который так всегда не нравился Кеттрику. Они ушли, оставив неприкрытой дверь люка. Свет из центрального прохода образовывал небольшую светлую лужицу в общей темноте помещения.

Шум снизу был приглушенным, но в нем явно слышался злобный протест, короткое замешательство, а затем все растворилось в гуле мотора отъезжающей машины, И наступила тишина.

Кеттрик подумал, что они могли оставить своего человека на борту. Он еще долго ждал, прислушиваясь. Наконец, он решился послать Чай на разведку. Ее слух и обоняние были значительно острее человеческих. Она вернулась, тряся головой и отфыркиваясь с видом явного неудовольствия.

– Никого, Джон-ни. Но запах, как у безногих. – И в освещенном пространстве трюма она изобразила извивающееся движение пресмыкающихся.