Петр Воробьев - Набла квадрат Страница 26

— Гора огнедышащая, что ль?

— Да. Капитан послал меня во главе партии за пометом. Мы шли на двух шлюпках. Берега были круты и сплошь покрыты гнездами. Морские птицы сильнв и велики, напасть на их колонию в гнездовой сезон немыслимо. Но время было негнездовое, и все гнезда пустовали.

Отправив людей собирать помет, я полез вверх — заглянуть в кратер вулкана. Не пройдя и лиги, я достиг гребня. Предо мной была огромная чаша, наполненная туманом. Долго стоял я на ее краю, пока северный ветер не начал уносить туман и внутренность чаши не открылась. И я увидел.

Могучие и прекрасные, стояли, заслоняя друг друга, звездные галеры.

Остроносые, бескрылые, с блестящей обшивкой. Они стояли там уже целые века, но, казалось, были готовы к взлету. Я насчитал штук сорок — от больших до самых маленьких, размером в четыре наших корабля.

Я не могу их толком описать — в нашем языке исчезли слова, относившиеся к звездным галерам. Я стоял и смотрел, пока два матроса из моей партии не поднялись за мной и не увели меня насильно. И там, на гребне, я понял, в какую бездну мы пали. Туда, откуда наши предки устремлялись за золотом звезд, мы ходим за дерьмом. Вы видели звезды, рыцарь?

— Приходилось.

— Значит, и вы уже очень немолоды. Уже пятьдесят лет, как не расходятся тучи. Нынешние молодые люди знают о звездах только понаслышке, а через поколение-два люди о них и вовсе забудут. А я стар. Я родился очень давно, но хотел бы родиться еще рашьше, когда мы летали к звездам. Мы потеряли больше, чем планету. Мы потеряли Вселенную. И никто из ныне живущих не понимает этого. Все мои друзья умерли. Уж много лет я один во мраке. Мне некому было рассказать, вот почему я был так рад, что встретил вас. Вот и все. Мой рассказ рассмешил вас?

— Нет. Вы хотите еще раз увидеть звезды?

— Это невозможно.

— Идемте со мной. Я прилетел сюда из космоса. Я хочу помочь вам и вашему миру.

— Как я сразу не понял? И речь, и другой звук лат, и ваши спутники.

Поздно. Наш мир не увидит звезд.

С этими словами хозяин снял шлем, открыв обезображенное ожогами безглазое лицо со ртом, навсегда перекошенным в страшной кривой усмешке.

Горм налег на консервы.

«В долине слышал я рассказ…»«В долине любят говорить.Гляди — костер почти погас —Где будем крыс варить?»

«Да говорят, что будто с гор…»«Да много всякого в горах.Ты б лучше нож травой протер —Наводишь только страх.»

«Куда ж страшней — рога с аршин!»«Вот-вот, и тут поразвелись.Давай золу повороши —Поди, ежи спеклись.»

«Да говорят тебе — слетел,Огнем из задницы палит,Туда, где Лысого надел,За кратером, у плит.»

«Там Лысый, значит, сушит мох —Он, гад, на плитах мох сушил, —Едва со страху не издохИ кучу наложил.

Как так — рога поотрастят,Когтищи чуть не до земли,В железках с темени до пят,А мразь не извели!

Когда б я эдак с гор сходилСо страшной птицей на плече,Живьем бы Лысого сварилВ евоной же моче!»

«Постой, рогатый, что слетел,Он как, не бледен был с лица?»«Да, Лысый сразу разглядел —Навроде мертвеца.

Во рту клыки, крестом зрачки,Глаза горят, как у кота,Из плеч шипы, из ног крючки —Такая страхота.»

«Бросай костер, хватай рюкзак,Как мог я сразу не узнать!Спустился с гор Пупихтукак,И все должны бежать.»

— Итак, мой гениальный план, — Горм кинул кусок прихваченного у пиратов мяса Фуамнах. — Ты, Кукылин, собираешь под мои знамена всех могучих рыцарей по твою сторону гор, я разбираюсь с другой стороной, а Фенрир и роботы помогают птицам спускать экипаж с орбиты. Затем мы с трех сторон берем планету под контроль, война гаснет, мы помогаем вам, — Горм кинул кусок мяса Кукылину. — с дезактивацией, потом твои соотечественники при содействии птиц строят мне звездолет, и тут наши пути расходятся.

Исполнившись величия, Горм выхватил из поясного мешка кость и принялся ее грызть.

— Можно спросить тебя, в какое время ты рассчитываешь уложиться? — Кукылин подошел к Гормову креслу.

— Ырр, — ответил Горм.

— Что?

— Я говорю — спрашивай!

— А?

— Вот тупица. Хлюп! — Горм высосал из кости мозг. — Как получится.

— На такое великое дело может не хватить жизни…

— Моей хватит.

— Ладно заливать, ты лучше скажи, на какие шиши Кукылин будет собирать и оснащать армию? — поинтересовался Фенрир.

— Да, об этом я как-то не подумал…

Горм в раздумье бросил костью в охранного робота у входа в шахту. Тот испепелил ее в воздухе. Горм стер копоть с лица, и оно вновь просветлело:

— Кукылин! Ты мне рассказывал о городах мертвецов и их несметных сокровищах? Там мы и подразживемся! Как?

Кукылин едва не подавился мясом:

— Там мертвецы!

— Да хоть базарные борцы! Полетели!

— Не стоит, — сказал Кукылин.

— С чего это?

— У тебя есть невыполненная клятва мести, а у меня две сестры-сироты.

— Подумаешь, пустяки какие! Фенрир будет занят здесь, поэтому снимем с орбиты твой самолет и полетим на нем. Собак прихватим.

— А горючее? — Кукылин пустил в ход свой последний козырь.

— Я засунул в твою жестянку вспомогательный пространственный реактор, так что на горючем у тебя теперь экономия. Да, я поставил туда и пару силовых щитов для большего удобства, так что летим в Укивак! Заодно привезем твоим сиротам пожрать.

Отмытая случившимся в шоферском бардачке самогоном физиономия Мыгака выглядела бы довольно располагающе, если бы не безобразно отекший подбородок и не отсутствие восьми передних зубов. Последнее было особенно заметно, поскольку Мыгак все время кривился в непроизвольной гримасе от многочисленных ссадин, которую тщетно пытался выдать за улыбку. Однако расположение его духа было самое бодрое.

— И вот, — рассказывал он, — староста моей группы дает мне подержать какую-то книжку — «мол, я мигом», — и бежит в учебную часть. Действительно, он мигом оттуда возвращается с инспектором, инспектор подкатывается ко мне

— «а ну-ка, что это у тебя?» — и цап книжку! Естественно, это оказывается Книга Постыдных Откровений, и меня в четверть часа выкидывают из нашей каблухи с таким сопроводительным документом, по которому не возьмут даже смертником на урановые рудники. Я шатаюсь где попало, ворую что придется, живу в отселенном из-за радиации доме. Однажды я чуть не попадаю в облаву министерства здравоохранения на мутантов — прожектора, пулеметы, летающие платформы — но меня выхватывает из-под самого носа у патруля одноглазый парень на мотоцикле. Парень везет меня в свою банду — он вожак банды тангитов в предгорьях — там меня кормят и показывают разбитый мотоцикл — «наш товарищ погиб, сможешь восстановить машину — заменишь его». Я не знаю, что делать — можно бы бежать обратно в город, но что там светит? Жить, как поганый мутант, от облавы до облавы в заброшенных кварталах? Тангиты дают мне с собой банку бензина, я на руках качу машину к развалинам мотозавода, ловлю крыс, роюсь в сборочном цехе и постепенно восстанавливаю мотоцикл.

Наконец, я вывожу машину на дорогу, кое-как завожу, чтобы ехать в горы, — и хлоп! Облава министерства дорог на тангитов, я пытаюсь скрыться, у меня, разумеется, оказывается неправильное поршневое кольцо, и двигатель, разумеется, заклинивает. Естественно, я жду, что меня прикончат на месте, но вместо этого меня хватают, бросают в кузов и всю дорогу в город бьют монтировками — видал? Оказывается, у них не выполнен квартальный план по судам над тангитами, и судьям могу срезать паек. И вот я здесь, не прочитав и страницы из Книги Постыдных Откровений и лиги не проехав за рулем мотоцикла!

Кумахлят невесело рассмеялся:

— Рядом с таким невинным страдальцем, как ты, я просто чудовище…

Вольнодумец, заговорщик… Еще доносчик, предатель, палач… У нас был кружок… Собирались после занятий у кого-нибудь дома… Войну пора кончать, правительству в бункере плевать на нас… Читали стихи, пели хором…

Катафалк не остановить,Сожгите знамя!Однажды ночью что-то случитсяСо всеми нами…

Выпендреж перед сокурсницами, игра… Через пару лет получили бы дипломы и разъехались бы работать… Только вольнодумцем я был не всерьез, а предателем стал по-настоящему…