Карен Миллер - Дикий Космос Страница 28

Всего одно. Его жена. Брея.

Глядя на ее прекрасное лицо на голограмме, Бэйл почувствовал как сильно забилось его сердце. «Не волнуйся, Би, ничего страшного,» сказала она, а ее изображение замигало, теряя свою целостность. Следствие ионных штормов где-то между Алдерааном и Корускантом; они всегда создавали помехи для галактической связи. «Я только хотела, чтобы ты знал, что я думаю о тебе. Я смотрела передачу по ГолоНету из Сената. Ты выглядишь уставшим. Достаточно ли ты спишь? Держу пари, что нет. Отправляйся спать, пижон. Я постараюсь застать тебя завтра.»

Ее изображение, мигнув, погасло совсем. Переживая за нее, неприкаянный, он прошлепал босиком по высокому ворсу ковра, чтобы грустно поразмышлять глядя на причудливое световое шоу, которое Корускант представлял ночью. Нет – уже ранним утром. Время, когда все нормальные люди досматривают сны, лежа в своих постелях.

Три дня прошло с момента террористических атак сепаратистов и, казалось, город вновь вернулся к привычной жизни. Более или менее. Разумеется, с некоторыми поправками. Поврежденные здания суда, были по прежнему закрыты, для оценки ущерба перед восстановительными работами. Текущие дела были временно приостановлены, а новым делам дан обратный ход до тех пор, пока новые судебные чиновники не будут найдены и приведены к присяге, а также подобраны временные помещения. Что представляло отнюдь не простую задачу... Корускант был таким переполненным городом. С такой же проблемой столкнулись различные правительственные чиновники, которые пережили атаки, но лишились своих офисов. Произошла совершенно непристойная схватка за столы, головиды и разные другие предметы офисного оборудования.

И, конечно, были введены в действие дополнительные внутригородские меры безопасности, созданные в основном им самим и Падме. Почему лишь они, двое, оказались единственными членами Комитета Безопасности, которые были способны быстро принимать решения? Остальная часть комитета выглядела парализованной. Весь криффов Сенат был парализован, так, будто успех сепаратистов по инерции заразил все правительство. Большую его часть, во всяком случае. Сенаторы, чьи миры располагались на передней линии борьбы были достаточно решительны; Они высказывались против Дуку и его союзников, выступали против джедаев за неспособность спасти их, и требовали от Верховного Канцлера немедленного, бескровного решения. И когда Палпатин объяснял, что требуется время, чтобы победить в войне, а джедаи упорно сражаются, делая все, что в их силах, когда он сделал то, что должно было быть сделано - ввел на тех планетах чрезвычайные налоги, чтобы помочь финансировать разорительно дорогое контрнаступление против сепаратистов - они немедленно протестовали против него.

Остальные сенаторы, от тех миров, которые, все еще не были затронуты случившимся, пытались делать вид, что ничего этого не происходит - и жаловались, что новые меры безопасности нарушают их жизненный уклад.

Мне все больше нравится идея оставить их, с их нытьем и лететь домой, к Брее.

Но, разумеется, он не мог так поступить. Что стало бы с Республикой, если бы все сенаторы сдавались, сталкиваясь с трудностями? Падме не сдавалась. Она набрасывалась на них, махала перед ними кулаком, ругала их за лень, призывала их к ответу. И они слушали. Как они могли ее проигнорировать? Она была ребенком-Королевой, которая не позволила с Торговой Федерацией запугать себя и победила. Она была Сенатором, которая бросила вызов убийцам, чтобы выступить за мир. Она сражалась на Джеонозисе бок о бок с джедаями. И она была близким другом Верховного Канцлера Палпатина. Так что, хоть неохотно, но они слушали Падме... и, пусть и неполно, кое-что удалось сделать.

Угрюмый и печальный, он отвернулся от окна и направился к бару. Мир и хорошая порция огненного Корелианского бренди. Тогда, возможно, он сможет расслабиться.

Держа в руке бокал, в котором медленно согревалось бренди, он опустился в своё любимое кресло. Он хотел позвонить Брее, чтобы забыться в звуке ее нежного голоса и исцелить свою боль ее улыбкой. Но на Алдераане сейчас было позднее утро и она наверняка уже в Законодательном Собрании заботится об их людях. Без нее он никогда бы не остался на Корусканте. Благополучие Алдераана бережно поддерживалось ее руками.

А благополучие Республики поддерживается моими.

Ну, хорошо. Не только его... хотя в такие дни как этот, именно так и казалось. Как Палпатин это выдерживает? Как мог он вынести отчаянное желание всех этих планет, ожидающих от него своего спасения? Более слабый человек давно бы сломался. Но Палпатин противостоял давлению. Поразительно, казалось, он почти преуспел в этом, как будто его востребованность дала ему силы, чтобы двигаться вперед. Это был выдающийся человек.

Я не знаю, где бы мы были без него.

Он налил себе ещё бренди. Медленно потягивая, он вновь уставился на не ведающий сна город. Ему необходимо перекусить. Он не ел много часов, и бренди на пустой желудок был путем к катастрофе. Но он слишком устал, чтобы двигаться. Его глаза, слипаясь, закрылись... он мягко погрузился в сон...

... и затем, вздрогнув проснулся. Его сердце колотилось, потому, что комлинк, лежавший во внутреннем кармане его туники, тот комлинк, номера которого не знала даже Брея, разразился настойчивыми гудками.

 Глава 10

 В комнате пахло бренди: стакан выскользнул из его расслабленных пальцев и его содержимое вылилось на ковер. За окном квартиры ночная тьма уступила место первым лучам солнца; дерзкое великолепие стремительной Корускантской ночи угасало перед лицом неброских дневных часов.

Дрожащей рукой он достал заходящийся гудками комлинк и подтвердил получение сообщения. Гудки сигнала наконец-то стихли. Его квартира погрузилась в тишину. Тишину, настолько глубокую, что ему были слышны удары своего гулко бьющегося сердца. По коже от пота бежали мурашки. Его дыхание было прерывистым. Острая, как игла боль между его глазами пробудилась к жизни.

Он взял комлинк в свою спальню и подключил его к маленькому датаридеру, который он держал в своей прикроватной тумбочке, в ящике с разным барахлом. Это была старая алдераанская модель, побитая жизнью и устаревшая. Не заслуживающая пристального внимания. По крайней мере, именно так устройство выглядело внешне. Но начинка была переделана. Невероятно искусно модифицирована. На экране датаридера возникли группы случайных, на первый взгляд, символов. Расшифровывать их предстояло вручную. Алгоритм расшифровки он запечатлел в памяти еще несколько лет назад.

Это было частью договоренности.

Процесс загрузки сообщения из комлинка в датаридер включил процесс автоматической очистки памяти комма. Не осталось и намека на какое-либо полученное сообщение. В датаридер была встроена точно такая же система защиты. У него было ровно пять минут, чтобы расшифровать загруженное сообщение. После этого оно также было стерто.

Это также было частью договоренности.

Поскольку оно было слишком важно, чтобы позволить ошибиться, он переписал полученные в сообщении случайные символы старомодной ручкой на не менее старомодный флимсипласт. Вероятно, отправитель сообщения был бы в ужасе, если бы узнал об этом, но поскольку он, или она, никогда этого не узнают, то можно было не беспокоиться. Он не собирался совершать ошибку. Кроме того, флимси можно было сжечь, скрыв все записи от любопытных глаз.

Как только сообщение было расшифровано, он внимательно его просмотрел. Все было правильно? Могло ли оно быть верно? Тайна являлась дивизом его таинственных благожелателей. Паранойя была их религией. Они ведь могли ошибаться, верно? И, несомненно, джедаи могли знать бы об этом, конечно...

Не пытайся разгадать их намерения сейчас. Или ты доверяешь им, или нет.

Он активировал своего домашнего дроида. «Там, в гостиной пролито бренди. Приберись, а затем я хочу завтрак.»

«Да, сэр,» — произнес дроид и удалился.

Затем он попробовал дозвониться на квартиру к Падме.

«Прошу прощения, сэр», — сказал назойливый протокольный дроид. Это звучало оскорбительно. Это даже выглядело оскорбительно.  Как такое было возможно? «Боюсь моя хозяйка ещё не проснулась. Не могли бы вы любезно перезвонить в более подходящее...»

Криффова железяка спорила с ним? «Ты наверное не совсем понял кто я», — сказал он, немного умерив свой пыл. «Это сенатор Бэйл Органа и мое дело не терпит отлагательств.»

Пока протокольный дроид замешкался, знакомый голос на заднем плане произнес: «Трипио, что там происходит?»

Дроид повернулся: «Хозяйка Падме, я так сожалею, я пытался объяснить сенатору Органа, что вы...»

"Бэйл?" — сказала Падме, появляясь на экране видео-проектора, отталкивая дроида в сторону. "В чем дело? Что случилось?"

Она поспала вероятно также мало как и он, но признаться в этом не могла. Выносливость Падме кажется была неисчерпаема. «Прошу прощения за ранний звонок, но у меня весь день расписан на встречи и мне надо провести часть тактических разборов после вас. Мы можем встретиться, скажем, через полчаса? Я заеду к вам.»