Лидия Конисская - Чайковский в Петербурге Страница 29
Лидия Конисская - Чайковский в Петербурге читать онлайн бесплатно
Петербургские рецензенты единодушно раскритиковали «Мазепу». Всех же их превзошел опять‑таки Кюи.
Он писал об этой гениальной опере — или не понимая, или не желая понять всего ее значения: «…Либретто „Мазепы” сделано превосходно… Однако г–ну Чайковскому удалось его испортить музыкой до такой степени, что почти все эти чудные сцены никакого впечатления не производят. Причины тому две: несоответствие сюжета роду таланта г. Чайковского и упадок его творческих сил» («Неделя», 1884, № 4).
Зарисовка сцен из первой постановки оперы «Евгений Онегин» в Петербурге в 1884 г.
Уже много лет музыковеды стараются объяснить ту непримиримую позицию, которую раз и навсегда занял Кюи по отношению к Чайковскому. Видимо, тут было не одно принципиальное несогласие с его творчеством. Возможно, играла роль и личная неприязнь, которая, кстати сказать, была взаимной. Возможно, раздражало не особенно удачливого композитора Кюи такое быстрое восхождение Чайковского по лестнице славы…
Поворотным моментом творческой судьбы Чайковского неожиданно явилась постановка «Евгения Онегина» на петербургской сцене в 1884 году.
В октябре этого года начались репетиции. Все происходило, как всегда. Именно так, как описывал в своих воспоминаниях артист и режиссер императорских театров Иосиф Иосифович Палечек.
«При постановке каждой оперы, — писал он, — Петр Ильич постоянно присутствовал на репетиции. На репетициях обыкновенно Чайковский делал самые мельчайшие указания, придирался к каждой фразе, и, несмотря на установившееся мнение о его доброте, он был чрезвычайно строг.
…Должен вам сказать, что доминирующее значение в постановке опер Чайковского имел он сам, автор–творец своих чудных мелодий. И я не ошибусь, если скажу, что его указания имели такое значение, что выходило, как будто он сам их ставил. Я не преувеличиваю значения их».
Создавая «Евгения Онегина», Чайковский не предназначал эту оперу для большой сцены, полагая, что среди артистов императорских театров не найдется таких, которые смогут передать все обаяние героев Пушкина.
Поэтому впервые «Евгений Онегин» увидел свет в Москве в исполнении учеников консерватории в марте 1879 года. Позже-—в 1881 году — оперу поставил московский Большой театр. Эти постановки были хорошо приняты публикой.
В Петербурге с «Евгением Онегиным» были знакомы немногие: некоторые сцены исполнялись любителями у почитательницы Чайковского Ю. Ф. Абаза, а в апреле 1883 года в зале дома Руадзе (на набережной Мойки, 61) опера была поставлена петербургским музыкально–драматическим кружком под руководством профессора Зике.
И вот теперь эта такая необычная для того времени, в полном смысле слова новаторская опера (даже не опера, а «лирические сцены», как назвал ее композитор) была намечена к постановке в Мариинском театре.
Естественно, что все свое время Чайковский отдавал репетициям.
«Милый, дорогой друг, — писал он Надежде Филаретовне, — уж если Вам в течение целой недели я не мог найти удобной минуты для письма, то из этого Вы можете заключить, до чего моя жизнь здесь исполнена всяческой суеты. Ежедневно с утра до пяти часов я на репетиции…
Я весьма доволен усердием всех артистов к моей опере, и вообще я встречаю теперь в здешних театральных сферах гораздо больше сочувствия, чем в былое время…»
Петр Ильич в эти дни особенно увлечен был своей оперой. Он говорил о ней, писал, охотно играл друзьям и родным отрывки из нее.
Был такой случай. Одна из красивых дочерей дяди Петра Петровича — Александра Петровна (в замужестве Карцева) — была дама властная, несколько реакая и прямая. Петр Ильич очень любил свою двоюродную сестру, хотя робел в ее присутствии. Как‑то он из Петербурга наведался к Александре Петровне, жившей в Царском Селе, и проиграл ей первый акт «Евгения Онегина». Когда он подходил к концу дуэта Татьяны и Ольги, в котором в то время было три куплета, Александра Петровна прервала его и воскликнула: «Слыхала, слыхала, будет… Говорят тебе, слыхала! Что спрашивать сто раз «слыхали ль вы»? Это красиво, но скучно. Смеяться будут». Петр Ильич согласился с ней и оставил в дуэте только два куплета.
Он любил свою оперу «Евгений Онегин» как‑то особенно и, еще когда только сочинил ее, написал о ней такие знаменательные слова:
«…Я вам скажу, что если была когда‑нибудь написана музыка с искренним чувством, с любовью к сюжету и к действующим лицам, то эта музыка к «Онегину». Я таял и трепетал от невыразимого наслаждения, когда писал ее… Пусть «Онегин» будет очень скучным представлением с тепло написанной музыкой, вот все, чего я желаю».
Невольно приходят на ум слова Чайковского, написанные примерно в то время, когда была закончена эта опера:
«Только та музыка может тронуть, потрясти и задеть, которая вылилась из глубины взволнованной вдохновеньем артистической души».
Мы помним, с каким волнением писал композитор «Евгения Онегина», и нам понятны то ответное волнение и восторг, которые неизменно вызывает его музыка.
Но полное признание его творения снова приходило медленно.
Премьера «Евгения Онегина» в Петербурге состоялась 19 октября 1884 года.
Спектакль имел большой успех, но нельзя сказать, что все в нем было так, как мечталось Чайковскому.
А если мы заглянем в газеты того времени (почти в каждой из них была рецензия на «Онегина»), мы прочитаем совершенно неожиданные для современного слушателя отзывы.
Критический тон задавал, как всегда, Кюи.
Он считал, что опера «Евгений Онегин» «ничего не вносит в наше искусство. В ее музыке нет ни одного нового слова; главная характерная черта музыки «Онегина» заключается в тоскливом однообразии»; «вся первая картина никакого впечатления не производит: так это все мелко, однообразно, неблагодарно, несценично»; арию Ленского «невозможно признать за хорошую музыку»; «сцена поединка производит комическое впечатление»; «полрнез 3–го действия наводит только скуку.
…Как опера „Евгений Онегин" — произведение мертворожденное, безусловно несостоятельное и слабое» («Неделя», 1884, № 45). Впоследствии эти слова вошли во все учебники истории музыки как пример однобокой, необъективной критики Кюи.
Рецензенту из «Биржевых ведомостей» кое‑что нравится из музыки, но он, отдавая должное Чайковскому-симфонисту, очень жалеет, что у него нет «жилки» оперного композитора.
«Петербургский листок» считал, что, несмотря на недостатки, «все же опера будет привлекать к себе внимание публики, независимо от своего романтического сюжета».
В «Новостях» жалеют, что Чайковский «тщетно стремится сделаться непременно композитором оперным», и т. д. и т. д.
Невозможно привести всю массу этих насмешливых, ядовитых и в большинстве недоброжелательных высказываний.
Во время спектакля успех был хоть и не чрезмерный, но большой. Публика и артисты устроили овацию, много раз вызывали композитора, подносили цветы.
И никто не заметил, что это была полная победа Чайковского, что это был его триумф. Уже со второго представления «Евгений Онегин» стал давать полные сборы, непрерывный ряд полных сборов на много лет.
Попасть на спектакль стало невероятно трудно: петербургская публика ломилась в театр.
Петр Ильич в письме к своему издателю и другу П. П. Юргенсону говорит об этом скромнее: «„Евгений Онегин” возбуждает здесь если не восторг, то большой интерес.
Подписка на сегодняшнее представление, открытая с понедельника, была к часу дня вся покрыта. Сегодня объявлена подписка на 3 и 4 представления».
Постановка «Евгения Онегина» на императорской сцене в октябре 1884 года стала событием, сыгравшим огромную роль в жизни композитора.
Он сразу стал популярен в столице, в Москве, а затем и во всей России.
И материальное положение его теперь резко улучшилось, он мог быть свободным и творить.
И все это дало ему произведение, для которого он не ждал даже успеха, и писал его потому, что ему «в один прекрасный день захотелось положить на музыку все, что в «Онегине» просится на музыку». «Я работал с неописанным наслаждением и увлечением, — писал Чайковский Танееву, —-мало заботясь о том, есть ли движение, эффекты и т. д. Плевать мне на эффекты!»
И вот с середины восьмидесятых годов Чайковского снова все больше и больше начинает притягивать к себе Петербург. Здесь любят и понимают его музыку. И Русское музыкальное общество, и дирекция императорских театров во главе с И. Всеволожским оказывают его творчеству все большее внимание.
Город его детства, его юности стал городом расцвета его таланта, городом его немеркнущей славы.
"Чтобы музыка моя распространялась."
Слава! Какие противоположные чувства она заставляет переживать меня! …Я желал бы всеми силами моей души, чтобы музыка моя распространялась, чтобы увеличивалось число людей, любящих ее, находящих в ней утешение и подпору. В этом смысле я не только люблю славу, но она составляет цель серьезной стороны моей деятельности…
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.