За мгновение до мечты - Галина Мишарина Страница 29

Так начались наши выходные, и я жалела, что не могу подвинуть отпуск. Хорошо было просыпаться с первыми лучами, купаться, а потом снова засыпать в объятьях друг друга в прохладе огромных пальм. Мы ели сочные фрукты, которых я никогда прежде не пробовала, пили родниковую воду – ледяную, словно кто-то доил айсберг. Мы находили прекрасные водопады и прыгали вниз, уходя на глубину, где отыскивали перламутровые ракушки размером с ладонь.

Но пришлось вернуться домой, и я, честно говоря, переживала, чем Бьёрн будет заниматься в мое отсутствие. Рабочий день был до шести, а много ли дел можно придумать мужчине, оставшемуся в большом поместье и ни разу не занимавшемуся хозяйством? Но он меня удивил. Он не просто придумал эти дела, он действительно помогал, да не абы как, а осознанно и умело. Починил наконец-то крышу, которая уже два года протекала, перебрал мотоциклы, даже водосточные трубы поменял. Мои родные столько за пять лет не сделали, а он – за пару недель, притом с таким энтузиазмом, словно сам был хозяином дома! Это внушало надежду на то, что Бьёрн останется, хотя меня уже не раз посещала опасная мысль отправиться с ним, куда глаза глядят, если позовет.

Этому решению способствовало и то, как близки мы стали. Помимо духовной близости, глубоких чувств, самым важным оставалась близость физическая.

Это могло случиться везде – на кухне, в ванной, в саду или на берегу. Вот уж что в Бьёрне отсутствовало, так это стеснительность. Если бы это было только его желание, я бы, наверное, противилась столь пылким и бесстыдным ласкам. Но – жаждала сама, всякий раз, когда он ураганом на меня налетал или ластился теплым ветром, обнимая сзади. Я не успевала сообразить, как оказывалась прижата к стене, опрокинута на постель или на диван, поймана возле дерева… При таких делах проще было ходить голыми – и ему, и мне, но я стеснялась, а Бьёрн не предлагал. Наверное, ему доставляло удовольствие каждый раз раздевать меня – совсем или частично.

Однако я стала замечать за ним одну странную особенность: по вечерам он всё чаще глядел на часы, которые постоянно носил с собой. О них стоило рассказать отдельно, потому что это был особый прибор, выполняющий множество функций – от обычного будильника до объёмной карты, которая всплывала в пространстве. Он объяснил, что должен периодически устанавливать связь с друзьями, а также связываться со своим миром. Я не жаждала подробностей, он был рад не уточнять.

Пасмурным субботним вечером мы ужинали на крыльце вчетвером: Ариэль и Мун стали в поместье частыми гостями. Было хорошо на свежем воздухе, хотя и прохладно. Бьёрн обнимал меня, пряча под свитером, сестра сидела у жениха на коленях. Она рассказывала смешные истории из жизни отдыхающих, все от души хохотали. У Бьёрна на руке пискнули часы.

– Прошу прощения, – сказал он и отошел. Я заметила, каким взглядом проводил его Мун, и стало тревожно впервые за долгое время.

Постановив себе непременно выяснить причину тревог Бьёрна, я принесла добавки в виде сладостей. Когда мужчина вернулся, выглядел он как обычно, но почему-то не верилось, что всё в порядке. Однако когда мы остались одни и легли в постель, Бьёрн не дал мне возможности завести важный разговор. Он был ласков, настойчив, трепетен, и я решила, что болтовню можно отложить до утра.

А, проснувшись, рядом любимого не обнаружила…

Родители прилетали в пятницу, а брат с семьей – в субботу. Впервые мне было тошно готовить дом для гостей, я не хотела ни встреч, ни праздника. Как объяснил Мун, Бьёрну срочно понадобилось отлучиться, да не на день-два, а на продолжительное время.

– У нас в мире не всё хорошо, Таиса. Он обязан по первому требованию явиться на службу. Он военный летчик, как и все мы, но звание обязывает его действовать быстро. Нам с ребятами проще, мы можем ждать окончательного решения, Бьёрн же должен его принимать.

– Впервые слышу об этом, – сказала я тогда.

Он и правда не говорил, что служит. Свободный бродяга? Ничуть ни бывало! Однако и лжи никакой не было. Мун сказал, что они все были освобождены от прежних обязанностей для полета в наш мир, но, видимо, случилось что-то непредвиденное.

– Ты, главное, не бойся. Если бы случилось нечто действительно страшное, мы бы все получили сообщение. А это, видимо, касается только его.

– Буду ждать, – вздохнула я, и больше ни о чем у мужчины не спрашивала. Было похоже, что ему не хочется продолжать этот разговор, да и мне стоило прийти в себя, успокоиться и собраться с мыслями.

Но, вполне естественно, что моим родным захотелось узнать всё. И я рассказала, упуская все самые красочные детали. Нашла мужчину? Да. Будем ли мы вместе? Да. Я верила Бьёрну и не собиралась отступать.

Этим же вечером мама подозвала меня, чтобы «серьезно поговорить», и я сразу поняла, что именно она собирается обсуждать.

– Этот Бьёрн, он вернется?

«Этот». Одно простое слово, а как противно было его слышать! Я ощутила раздражение, которое легко могло перерасти в злобу. Обычно мама не интересовалась моими встречами и планами на будущее, говоря, что доверяет. Куда же оно делось сейчас, это доверие?

– Я уже сказала, что у него дела, которыми Бьёрн не может пренебречь.

Мама поджала губы.

– Не думаю, что тебе стоит продолжать с ним общаться, Таиса.

– Не думаю, что тебя должна интересовать моя личная жизнь. Прежде не интересовала.

– Уж Эмиль-то получше был…

– Ещё чего!

– Этот Бьёрн…

– Давай без «этот», мама, – начиная свирепеть, сказала я. – Он ничем не заслужил такого обозначения!

– Он – пришелец! Может, и не человек вовсе!

– Он – человек. Из плоти и крови, такой же, как мы.

– Значит, вы уже настолько сблизились, что и до свадьбы недалеко? – воскликнула она. – Что родные подумают, Таиса? Опомнись! Ты найдешь себе хорошего парня из местных!

– Я люблю Бьёрна. Он любит меня. Не одобряешь – ну и ладно. Я достаточно взрослая, чтобы понимать собственные чувства и принимать решения. Бьёрн – замечательный! В нем нет фальши, пустого эгоизма, как в мужчинах, что живут в городе. Он отличный летчик, он добрый человек и будет хорошим хозяином поместья. Он починил крышу! Сколько папа обещал, как долго они с Антоном…

Зря