Виталий Вавикин - Лунный блюз Страница 3

Стаппер был высоким и тощим зеком со стажем. Кожа бледная, но не как у вампира, а с болезненным желто-серым отливом. Она обтягивала его лысый непропорционально большой череп, нависший над узкими костлявыми плечами. Пальцы тонкие с черными ногтями. Кулаки тяжелые, несмотря на худые, высушенные жизнью руки. Тяжелая тележка, которую Стаппер катил перед собой, была заполнена грязными тюремными робами. Каждый раз, когда колеса этой тележки натыкались на трубы, пересекавшие дно кратера, мышцы и сухожилия Стаппера напрягались, натягивая покрытую капельками пота кожу.

Новенькие.

Стаппер остановился, наблюдая, как из лифта выходит новая партия неудачников, не сумевших обмануть закон обратной стороны. Молодые. Свежие. Ноздри Стаппера вздулись, словно желая втянуть в себя сладостный запах свободы, которым пахли только что прибывшие. Охранники провели их совсем рядом. Собаки. Эти странные, выведенные в лабораториях Ияха животные с мощной челюстью, короткими ногами и рядом острых, словно пилы, зубов, семенили рядом, роняя на каменный пол вытекавшую из пасти слюну. Стаппер никогда не слышал их лая. Они рвали плоть, ломали кости, отрывали конечности, но никогда не лаяли, даже не рычали. Их словно специально выводили для дна «Тюрьмы 308». Там, чуть выше, на первых пиках, собаки были другими, менее нацеленными на увечья и боль. Они лаяли, брызгали слюной на заключенных, ненавидели их, но никогда не молчали, выжидая момента, когда им будет позволено стать хищником, наброситься на жертву. Стаппер видел, как один из таких монстров, встав на задние лапы, лакал льющуюся из оторванной конечности старика-каменолома кровь. Огромный валун, осев, расплющил его руку и теперь он стоял, тупо глядя на оставшуюся культю, а собака ловила ощерившимся острыми зубами ртом, бьющую из вен и артерий кровь. Стаппер слышал, что этих монстров тренируют здесь для «Раках». Это для них как академия, финальный экзамен перед долгой жизнью среди боли и страданий в «Раках». И охранники. В своей молчаливой ненависти они чем-то напоминали этих собак. Высокие, крепкие, в черных перчатках, высоких сапогах и жгуче-черной форме с блестящими золотом нашивками на идеальных воротничках.

Стаппер закряхтел, перекатывая через трубы тяжелую тележку. В прачечной пахло порошком и хлоркой. Большие котлы гудели, булькали, вращая грязную одежду заключенных большими лопастями. Вечный Даун с пластиковой маской вместо лица что-то замычал, указывая рукой, куда сваливать содержимое тележки. Стаппер не помнил его другим. Не помнил тех времен, когда у этого изуродованного человека было настоящее имя и настоящее лицо. Лишь слышал, что когда-то его сварили в одном из этих котлов. Боль и кипяток свели его с ума, превратив в безропотный механизм, как один из этих автоматических котлов, в которых стиралось белье заключенных.

– Эй, Стаппер! – послышался голос из-за сплетенных канализационных труб. Хриплый, свистящий, как и у всех хронических заключенных дна «Дедала».

Минно выглянул из своего укрытия, оскалил черные, гнилые зубы. Стаппер открыл борт своей тележки, выгреб из нее грязную одежду. Вечный Даун снова что-то замычал. Хлыст в его руке просвистел рядом с лицом Стаппера, словно желая выписать наказание за небрежность. Стаппер увернулся, перехватил руку Вечного Дауна и ударил его кулаком в живот. Идиот крякнул и осел на пол, зарывшись в грязном белье.

– Что у тебя, Минно? – спросил Стаппер.

Покрытые мелкими царапинами руки осторожно развернули тряпичный пакетик с черным углеподобным веществом. Выпученные глаза Стаппера начали вращаться.

– Золото Дедала, – просипел Минно. Его сломанный крючковатый нос растянулся следом за губами в хищной раболепной улыбке.

– Убери это! – рявкнул на него Стаппер.

Минно выхватил из кармана самодельный нож, лезвие которого было обмотано грязным куском брезента.

– Я могу порезать тебя, уродец!

– Ты сходишь с ума.

– Я могу вырезать твои глаза и скормить Вечному Дауну!

– Вырежи себе мозги. Уверен, там уже каша.

– Или сварить тебя в котле. – Минно прищурился, смакуя эту идею. – Как думаешь, нужны этому месту два идиота?

– Три, – поправил его Стаппер.

– Три? – Минно спрятал нож. – Ты тупеешь, Стаппер. Уже считать разучился.

– Ты станешь третьим, если не перестанешь ходить на южные копи.

– Южные копи, – протянул Минно, осторожно сворачивая тряпичный пакетик с углеподобным веществом. – Южные копи это хорошо. – Он протянул пакетик Стапперу. Посмотрел на его мозолистую ладонь. Отдернул руку, спрятав за спину. Снова протянул. – Оп! Оп! Оп!

Стаппер не двигался, молча наблюдая за этими манипуляциями.

Ист вошел в отведенную ему камеру. Роннин лежал на верхней койке, близоруко щурясь в сторону Иста.

– А, новый сокамерник?! – просипел он, двигая рыжими усами так, словно они жили отдельной от хозяина жизнью.

– Я лягу снизу, – буркнул Ист.

Он бросил на железную сетку матрац, постелил простынь, развернул одеяло. Подушку он положил так, чтобы лежать ногами к унитазу за кроватью.

– На твоем месте я бы этого не делал, – сказал сверху Роннин.

– Не хочу нюхать дерьмо круглые сутки.

– Посмотри себе под ноги. Видишь пятно?

– Ну?

– Мой предыдущий кореш тоже не хотел нюхать дерьмо, поэтому лежал головой к решетке. Лежал до тех пор, пока ему эту самую голову не отрезали. – Роннин толи рыгнул, толи хихикнул. – Так что не глупи. Лучше жить в дерьме, чем сдохнуть, лежа к нему ногами. К тому же здесь все равно воняет. – Он спрыгнул с койки на пол и протянул руку. – Я Роннин.

– Ист.

– Что ж, Ист… – колючий взгляд изучал новоприбывшего. – Первый раз на дне?

– Мой брат сидел в «Раках».

– Выжил?

– Нет.

Роннин помрачнел, забрался обратно на свою койку и повернулся к стене.

Представь себя охранником по имени Лео.

Ночь. Свет отключают в десять, но стены еще пару часов продолжают люминесцировать. Возьми одну из собак по кличке Бестия. Натяни черные перчатки. Слышишь? Это цокают каблуки твоих сапог о каменный пол. Смотри. Тени сжирают южные копи. Стальные решетки блестят в темноте, словно люминесцируют вместе со стенами. Техника остывает. Где-то между камней тихо осыпается песок. Бестия шмыгает носом, к чему-то принюхиваясь. Чувствуешь, как она дергает твой поводок? Иди следом за ней. Видишь? Там, за камнями. Что-то темное и бесформенное. Подойди ближе. Пни эту массу носком сапога. Ничего. Всего лишь жидкость, вытекающая из разлома в каменных породах. Слышишь? Бестия что-то лакает. Направь луч своего фонаря на ее морду. Видишь? Длинный розовый язык вылизывает каменный пол. Дерни ее за поводок. Чувствуешь, как она упирается? Кажется, вот-вот и Бестия зарычит, но эти твари не рычат. Никогда не рычат. Идеальные машины для охраны отбросов общества. Вспомни своего друга, с которым играешь по выходным в боулинг в местном клубе. Может быть, когда строительство южного крыла будет закончено, он станет твоим напарником – не молчаливая Бестия, нацеленная на заключенных, а настоящий человек.

Бестия сдается, перестает упираться и идет рядом с тобой. Слышишь, как она дышит? Тяжело, прерывисто, с какими-то булькающими хрипами. Что за странное место? Вспомни Саймона из параллельной смены. Он уволился полгода назад, как раз в тот самый день, когда в южных копях началось строительство. Никому ничего не сказал, не попытался объяснить. Вчера он такой же, как ты, вчера он тот, кого ты понимаешь, а сегодня – раз и все. Ничего общего. Словно другой человек. Идет к Говарду, пишет заявление и уезжает в Селену.

Бестия задыхается и падает на бок. Ты берешь ее на руки и несешь в медпункт, чувствуя, как по спине катятся капли холодного липкого пота. «Никогда не думал, что эта псина такая тяжелая!» – говоришь ты себе, но где-то внутри голос шепчет о страхе. Диком, первородном страхе, где правят лишь инстинкты, заставляя волосы на затылке шевелиться, превращая ноги в ватные и непослушные и рождая желание кричать. Очень громко кричать… Ты ускоряешь шаг…

Глава вторая

Состав вздрогнул и остановился у пирона. Вокзал был старым, одноэтажным с тяжелыми дверьми, открывающимися внутрь. Кевин вышел из вагона. Невысокий, худой, темноволосый, с серыми, почти черными глазами и четкими угловатыми чертами лица. У него не было с собой багажа, если не считать светловолосой девушки, с которой он познакомился в купе. Она улыбалась, демонстрируя идеально-белые зубы. Ярко-розовая помада блестела на полных губах. Холодный ветер трепал ее тонкие волосы, забирался под короткую юбку. Кевин запрокинул голову, заставляя себя оторвать взгляд от ее упругих ягодиц. Небо было темно-серым, затянутым грязными тучами. Намечался дождь.