Андрей Козлович - Темное пламя Страница 3

Роман «Туманность Андромеды»:

«Открытие к тому времени первых видов атомной энергии и упорство защитников старого мира едва не привело к крупнейшей катастрофе всё человечество».

«…главной задачей общества стало воспитание, физическое и духовное развитие человека. Когда это наконец пришло?

— В ЭРМ, в конце века Расщепления, вскоре после ВВР — Второй Великой Революции.

— Хорошо, что не позже! Истребительная техника войны…»

«При угрозе страшной войны народы, считавшие себя наиболее передовыми в науке и культуре, укрыли в пещере сокровища своей цивилизации».

Более того, в этих двух произведениях вообще нет даже намёка, что была третья Мировая Война.

Впрочем, как и в романе «Час Быка».

Вот цитаты:

«Впервые она поняла казавшуюся загадочной внезапность перелома хода истории на рубеже ЭМВ, когда человечество, измученное существованием на грани всеистребительной войны, раздробленное классовой, национальной и языковой рознью, истощившее естественные ресурсы планеты, совершило мировое социалистическое объединение».

«Угроза всеуничтожающей войны заставила государства серьёзнее относиться друг к другу в мировой политике, так называлась тогда национальная конкуренция между народами»''.

Дальше он сделал вывод, что третьей Мировой Войны и не могло быть, поскольку общество конца Эры Разобщённого Мира и начала ЭМВ — Эры Мирового Воссоединения было ещё недостаточно зрелым и после настолько чудовищной войны «мог возникнуть только высокотехнологический фашизм аналогичный тормансианскому». Потом он привёл ряд других вопиющих двусмысленностей в произведениях Эрфа Рома и сохранившейся переписке. И на их основании сделал вывод, что, отождествляя Битву Мары и Время белого всадника Матрейи, современная наука несколько поторопилась, и прямо поставил вопрос: «Так что же Эрф Ром понимал под Битвой Мары?! Не мог ли он понимать под ней военное вторжение из космоса?!»

И дал социально–экономический анализ высокотехнологического фашизма Торманса, из которого следовало, что научно–техническая стагнация такой цивилизации совсем не является обязательным атрибутом.

Маститые учёные буквально «освистали» статью, но в памяти людей она сохранилась, и публикации молодых учёных в её поддержку появлялись. Количество сторонников данной гипотезы медленно, но росло. Рос и интерес к Ириде, и всё чаще звучали голоса, что на эту планету нужно послать новую экспедицию, но поддержки не получали. Пока однажды в Академию Горя и Радости не был представлен сенсационный доклад молодого историка Эдны Корн.

* * *

Утро было мрачным для Эдны. Она проснулась с тяжёлым предчувствием. Предчувствием пробуждения немыслимого леденящего кровь ужаса, прорыва инферно, тысячи лет прятавшегося в глубинах мира и сознания. Чувство было более чем странным, и в другое время его никто не принял бы всерьёз. Но Ноосферная эра изменила ряд представлений. Люди поняли многое, от чего отмахивалась наука Века Расщепления (большую часть двадцатого века и первую половину века двадцать первого). В сороковых годах двадцать первого века изменилась научная парадигма, и способность предвидеть будущее никого не удивляла. Удивительным было предчувствие надвигающейся великой беды, испытываемое женщиной цивилизации, которая около двух с половиной веков назад победила социальное инферно.

Несколько недель Эдна работала на раскопках в Москве, некогда столице огромного государства, ведя исследования архива Министерства обороны СССР восьмидесятых годов двадцатого века. Архивы, утраченные в годы Второй Великой Революции, обнаружили недавно при расчистке подземных коммуникаций. Нашли заброшенную ветку метро, в те далёкие годы секретную, ведущую к одному из подземных фортификационных сооружений — бункеров, как говорили тогда, куда должен был в случае ядерной войны перебраться высший генералитет. Там оказался клад для историка — огромный архив документов, точнее, их электронных копий, имевших в то время важное стратегическое значение.

Эдна и другие участники раскопок, забыв обо всём, день и ночь не выходили из подземелий. Это был целый город. Когда подземелья начали строить, не знал никто. Не раз находились тайные ходы и помещения, прорытые как минимум при Иване Грозном. Московское метро в своё время имело массу секретных веток, известных лишь высшему руководству СССР. Одни вели к подземным убежищам, другие — далеко за пределы города. Лабиринт же пешеходных ходов и тоннелей был воистину бесконечным.

Командный пункт впечатлял. Роскошные кабинеты и жилые комнаты с великолепной мебелью, с паркетными полами из ценных пород дерева и самой совершенной по тем временам бытовой техникой украсили бы любой дворец. Ещё большее впечатление производили огромные санузлы с громадными ваннами с системами гидромассажа, большое количество холодильных камер, работающих по сей день от автономной мини–гидроэлектростанции, её турбины вращал специально подведённый поток воды. Система водопровода и канализации тоже продолжала действовать. Холодильные камеры были набиты остродефицитнейшими по тем временам деликатесными продуктами питания. Знавших о тяжёлом времени начала девяностых годов двадцатого века историков поражали большие консервные банки с чёрной и красной икрой, громадные ёмкости с ценными породами рыбы, консервированные окорока, не говоря о горах замороженной телятины, свинины и баранины. Даже инженеров двадцать третьего века поразила уникальная система вентиляции, очистки воздуха и рециркуляции. Не менее удивительной оказалась компьютерная сеть, продолжавшая работать в «спящем» режиме.

Вчера, наконец, коллеги уговорили Эдну Корн выбраться на поверхность.

Эдна с трудом отогнала тяжелые призраки сна, потянулась, села.

Она протянула руку к компьютерному терминалу и нажала на клавиши. Над кроватью вспыхнул голографический огранённый хрустальный шар голубоватого оттенка, пронизанный мягким светом. Эдна полностью расслабилась и стала внимательно всматриваться в играющие всеми цветами радуги мелкие грани. Знакомое чувство пришло, как всегда, внезапно. Эдна, умело управляя дыханием, стала погружаться в транс. Комната исчезла.

3

Хлопок крыльев заставил Малиналь поднять голову. На ветку села птица кецаль. Малиналь залюбовалась царственной красотой. «Нет птицы прекраснее кецаля, — подумала она. — Даже колибри, этот маленький летающий драгоценный камень, проигрывает гордой свободной красоте». И вдруг ей показалось — птица как–то странно смотрит на неё. Она глянула кецалю в глаза и вздрогнула. Птица смотрела с жалостью. Несколько бесконечных мгновений человек и птица смотрели друг другу в глаза, затем кецаль сорвалась с ветки и стремительно ушла в ослепительно–бирюзовую бездну неба.

Поражённая Малиналь немного постояла и пошла к городу.

Войдя в Табаско, прошла две огромные ступенчатые пирамиды — теокалли, храмов Кецалькоатля, точнее Кукулькана — жрецы ацтеков дали богу майя своё имя, и главному богу ацтеков, богу войны — Уицилопочтли, и подошла к дворцу касика.

— Малиналь, где тебя носит? — подбежала служанка. — Правитель приказал срочно тебя найти.

Малиналь кивнула и вошла в покои касика.

Вот уже несколько лет она, рабыня Малиналь, была на особом положении, став, по сути, тайной советницей правителя, сумевшего оценить её незаурядный ум.

Касик восседал в кресле, при нём был незнакомый паба — жрец.

— Вот и ты, Малиналь, — приветливо кивнул касик, — тебя желает видеть этот человек, — он показал на пабу.

Незнакомый жрец испытующе глянул на неё острым пронизывающим взглядом.

— Здравствуй, прекрасная Малиналь, — сказал он, — я прибыл к тебе по поручению настоятеля нашего храма — храма великой Тлацолтеотль. Он желает видеть тебя.

Малиналь на миг растерялась, сумев, однако, скрыть это от касика и жреца. Визит к настоятелю храма мог означать что угодно, даже то, что её решили принести в жертву великой богине, которую многие майя тайно почитали гораздо больше мужских богов.

— Но зачем я, простая рабыня, понадобилась такому святому человеку? — чуть удивлённо спросила она, не выказывая и толики волнения.

— Ты не простая рабыня, прекрасная Малиналь, — некоторой торжественностью ответил жрец, — зачем же ты понадобилась, о том знает лишь сам настоятель, не я.

Осталось только подчиниться.

Путь к храму был долгим. В отличие от многих других, он затерялся во влажной тропической сельве, и когда они подошли к великолепной теокалли, солнце уже скрылось. Во внутренних покоях их встретил сам верховный жрец. Малиналь по обычаю простёрлась ниц, но тот, лёгким движением руки удалив её спутников, заботливо помог ей подняться.

— Садись, Малиналь, — он указал на резное кресло, в такое же сел и сам. — То, что я скажу, удивительно, — с волнением продолжил жрец. — Много лет я служу Тлацолтеотль, но никогда такого не было в моей жизни. Были знамения, которые означают, что тебя хочет видеть великая богиня.