Михаил Хрипин - Воина миров. Второе пришествие Страница 3

Из небольшого экипажа на полном ходу выскочил человек, Бентли резко вильнул в сторону, уворачиваясь от столкновения. Аннет крепко приложилась головой о спинку водительского сиденья и вскрикнула.

— Простите! — крикнул через плечо Дикси.

Джек посмотрел вперед. Секунду наблюдал за мельтешением перед капотом, но не смог преодолеть искушения — обернулся. Было что-то гипнотически притягательное в гигантской марсианской машине, хотелось неотрывно следить за каждым ее движением. Наверное, то же самое испытывает несчастный кролик перед удавом в последнюю секунду жизни. Вновь переведя взгляд на чудовищную машину, Джек с ужасом понял, что устройство, которым манипулировал марсианин, направлено рифленым жерлом прямо на них.

— Как нелепо, — почему-то пробормотал Джек.

— Что происходит? — спросила Аннет, делая еще одну попытку выбраться из промежутка между сиденьями.

— Пригнитесь!

Джек бросился вниз на сиденье и обхватил девушку руками. Автомобиль еще раз резко вильнул в сторону, и Джек увидел, как в считанных сантиметрах от борта промелькнул котел грузового паровика. Как только он скрылся из поля зрения, раздался оглушительный взрыв. Бентли взлетел на воздух. Вероятно, луч попал как раз по котлу грузовика, и теперь их поднимало вырвавшимся на свободу давлением.

Дальнейшее напомнило Джеку рабочие моменты в студии, когда оператор монтажа медленно прокручивает пленку вперед, ища нужное место. Машина стала крениться в воздухе на правый бок, где сидел Дикси. Джек увидел стену соседнего дома, повернутую в неправдоподобном ракурсе, и распахнутое окно на втором этаже. в окно выглядывал какой-то парень в майке. Он медленно открывал рот. Сигарета, прилипшая к нижней губе, плавно опускалась вниз вместе с челюстью.

Окно и стена сместились в сторону, туда же проплыл край крыши, взору Джека предстало ослепительно голубое сентябрьское небо. Потом — удар. в следующую секунду Джек потерял сознание.

Глава 2

Помутнение рассудка постепенно отступало, возвращалась способность соображать. Тело, стянутое перегрузочным коконом, изнемогало от только что пережитого страшного давления. Один за другим оживали органы чувств.

Воздух снаружи кокона бы еще очень горяч, но прохладная свежая струя, продувающая его изнутри, помогала быстрее прийти в себя. Скоро отсек управления начнет остывать после выхода из атмосферы, уже слышно натужное шипение воздуховодов, спешащих восстановить нормальный режим.

«Время на моей стороне. Я здесь, все свершилось, как и было задумано. Теперь есть только я, машина и Время, помогающее мне. Ничто меня не остановит».

Иррат открыл глаза и уставился на мутную белесую пелену кокона, державшую его в тугих объятиях. За слоем натянутой струной ткани перемигивались нечеткие цветные пятна контрольных панелей. Они ждали возвращения пилота, чтобы обрушить на него горы информации о завершении стартовых процедур. Пятна сливались в переливающееся море пугающих зеленых оттенков, говорящее, что пилоту все еще опасно покидать кокон. То тут, то там, начали всплывать из тревожной зелени красные успокаивающие островки. Многие параметры возвращались к норме быстрее других.

Иррата мутило.

«Теперь понятно, почему перед стартом нельзя и куска проглотить. Это совсем не то, что тренировочные полеты. Я испачкал бы все вокруг, мог бы даже захлебнуться. а в коконе не пошевельнешься. Как хочется пить!».

Прошло несколько томительных минут бездействия. Разминая затекшие мышцы, Иррат медленно поворачивал темноволосую голову. Широкий плоский нос терся о нежную тугую ткань оболочки. Последний опасно зеленый огонек погас, и кокон обмяк. Иррат выскользнул в щель, медленно опустился на чуть вогнутый пол. Касание было почти не ощутимо. Остаточное вращение слабо прижимало ступни к полу.

Стараясь не делать резких движений, Иррат протянул руку и ухватился за обвисшие складки кокона над головой. на панели впереди вспыхнул предупреждающий зеленый сигнал, пилот сильнее сжал пальцы. Пол вздрогнул, Иррата потянуло вниз — тело обретало привычный вес. Пол перестал дрожать, и предупреждение погасло, как только была достигнута расчетная скорость вращения. Иррат расслаблено опустился на колени. Взлет, как это ни было ужасно, прошел успешно.

Напряжение быстро отступало. Иррат вновь ощутил голод и решил восстановить силы в надежде быстрее успокоиться и сосредоточиться на своем плане. Ему потребовалось некоторое время, чтобы сориентироваться в обстановке. Еще не полностью придя в себя после перегрузок, он медленно осмотрел рубку. Бледные, крупные, широко расставленные глаза жгло от многочисленных крошечных кровоизлияний.

Он запрокинул голову и наконец обнаружил контейнер с пищей. Надежно запертый металлический ящик стоял высоко над головой. Иррат тяжело поднялся и на дрожащих ногах поплелся по периметру помещения, повторяя изгиб пола. Поверхность впереди плавной дугой уходила вверх, становилась стеной, затем потолком и также опускалась за его спиной, вновь оказываясь под ногами. в этой огромной цилиндрической камере ему предстояло прожить десятки одиноких дней. Пора было привыкать к особенностям передвижения.

То и дело инстинктивно обходя задраенные люки в полу, Иррат приблизился к продуктовому ящику. Позади обвисший кокон уже переехал на потолок. Справа тянулись бесконечные приборы и панели, докладывающие о результатах диагностики бортовых машин. За переборкой, на которой были закреплены эти устройства, располагался носовой двигательный отсек, битком набитый тормозными и маневровыми двигателями, приборами контроля пространственной ориентации, камерами наружного обзора и колоссальным ударным датчиком, занимавшим весь острый нос корпуса.

Окрепшими пальцами Иррат вскрыл ящик, достал один из пакетов. Первый прием пищи на борту, вскрытие пакета, как символ первого шага на решающем отрезке пути к победе. Он с усилием откусил большой кусок от спрессованных в брикет обезвоженных листьев арры. Питьевой кран на гибком шланге торчал тут же, в углублении соседнего отсека. Иррат потянул его из гнезда, сделал несколько жадных глотков живительной жидкости.

Сухая масса во рту начала впитывать воду и снова приобрела естественный железистый вкус. Листья набухли, Иррат был вынужден поскорее их проглотить, укоряя себя за забывчивость. Пережитый стресс на короткое время вытеснил опыт, полученный при подготовке к старту. Если откусить слишком много этих распухающих как губка волокон, можно закупорить глотку и подавиться. Арра впитывала в себя воду в огромных количествах, поэтому обширные плантации этого растения культивировались повсюду, спасая мир Иррата от потери влаги при рассеивании атмосферы.

Иррат дождался, пока приятное тепло сытости начало разливаться по организму, и направился к главному пульту контроля. Теперь его не беспокоили последствия стартовых перегрузок, и он шагал намного увереннее. Пройдя обратно половину окружности, он вернулся к месту крепления кокона и расположился по другую сторону прохода, в кресле пилота, чтобы лично изучить показания приборов.

Он заранее знал, что все в полном порядке, но ему нравилось смотреть, как изображения сменяют друг друга, как лаконичные пиктограммы постоянно сообщают свежую порцию технических данных. Когда он смотрел на этот калейдоскоп, на окружающую демонстрацию технического могущества, Иррату начинало казаться, что он близок к пониманию причины бедственного положения его народа. До сих пор, правда, Иррат не разгадал эту загадку, но теперь, когда у него столько времени впереди, был уверен, что найдет ответ.

Конечно, он знал историю. Она передавалась из уст в уста, ее помнил каждый, кто хоть раз, ребенком, услышал от своей матери волнующий рассказ. После постижения страшной истины детство заканчивалось. с Ирратом было точно так же. Но ему всегда казалось, что большинство упускает какой-то скрытый смысл, какой-то самый важный из подтекстов. Он предполагал, что историю невозможно было воспринять во всей полноте, потому что уже никогда им не поставить себя на место предков. Тяжесть собственного положения давила на них и не позволяла тратить время на такую роскошь, как воображение.

Пилот протянул руку к плоскости серебристого металла. Палец легко коснулся клавиши, отвечающей за выбор внешней камеры, дающей изображение для панели главного вида. Его взгляду предстала панорама за кормой. Камера была установлена строго на оси, а несложный механизм поворачивал ее в противоположную сторону, компенсируя вращение корпуса. Он видел красновато-бурую поверхность пустынь, рассеченную стрелами каналов. Кратеры покрывали большую часть поверхности, многократно наслаиваясь друг на друга. Иррат знал, что это следствие близости каменного пояса и разреженности атмосферы, не дающей незваным гостям сгорать и разрушаться на подлете.