Дары инопланетных Богов - Лариса Кольцова Страница 3

нарочно, включилась программа на саморазрушение. Какая программа? Доживала она, как тень самой себя прежней. Не сберёг красоту нездешнюю, терзал за то, что другие её видели и себе желали. Сколько мог я на страдания эти смотреть? А уж потом она и вовсе лишилась ума. Сама себя показывала местным управителям, желая только одного — мести, как она её понимала. Встанет на искрящийся круг и вертится, чтобы соблазнять местных человекообразных своей красотой. Разгуляться ей он не давал, конечно, боялась она его. Да и лишиться его стабильных даров разве хотелось ей? Но власти над ней, какую имеет муж над женой, он не имел. Правда, брать её никто не смел, коли она не рабыня и никому добровольно не продавалась. Каждый подозревал, что кто-то из того или иного властного клана ею обладает, но скрывает своё счастье. Гелия всегда являла людям свою независимость и телесную неприступность. Как было мне это выносить? У неё ведь, как и у Инэлии в своё время, душа утратила способность радоваться, способность сиять. Только на волшебных снадобьях доктора Франка Штерна и жила она последнее время. А этот Венд слёзы лил как дракон пустыни после того, как её не стало. Спохватился, что упустил, не сохранил, да поздно было…

— Сам ты виноват во всём!

— Да, виноват. Знаю. Напитала её Паралея своим пороком, а она, чистая душой, отразила в себе этот нечистый мир, как зеркало глупое. Что она понимала? Радовалась ещё, вот какая я великолепная да талантливая, все меня любят… порочная, а душой дитя…

Они посидели молча. Хор- Арх глядел ввысь на темнеющее опаловое небо, а Хагор смотрел вниз, в тёмный беспросветный камень.

— Вот что я скажу тебе напоследок, Хагор. Не увидимся мы с тобою более. Инэлия принесла себя в жертву ради тебя. Твой Кристалл был внутри уже в глубоких трещинах, разломах. Решила Инэлия дать тебе часть энергии своего Кристалла. Он у неё был действительно ярче и мощнее других. Она выбрала тебя первая, думая исцелить тебя своей силой, но твой Кристалл, впитав в себя всю её силу, лишил её всего. Она тебя не любила. Она… ты лёгкой игрой был для неё поначалу. Ради красоты твоей она с тобой и общалась. А потом тебя пожалела. Стал меркнуть её чудесный Кристалл. Но не сказала она мне ничего. А то бы я свою силу ей всю и отдал. Она же это знала. И не захотела меня губить. Проснулась однажды и не увидела через его прозрачные стены ни светила нашего, ни лучей его. Поняла она всё. Вышла и пошла на совет Мудрецов. Они и сказали ей: «Иди, ищи себе замену. Должна дитя своё дать Владыке Красной Звезды через посредника, через Зелёный Луч, чтобы смог Он восполнить ущербность нашего мира, вырастить другой Кристалл, новый и мощный, и вместе с ростом его вырастет твой ребёнок в нового, ещё более совершенного Ангела, чем была ты, его мать». Ты же, Хагор, трусил, не хотел идти, но пошёл. Гордый был, боялся прослыть ущербным. По мне лучше бы остался. Сидел бы в своём Кристалле, а с нею кто хочешь пошёл бы вместо тебя. И Миссию она бы выполнила без тебя. И мук своих не испытала бы. Что вынести-то ей пришлось? Душе ангельской? Не помог ты ей, а погубил всё.

— Как же ты тут очутился? — тихо спросил Хагор.

— Как? Не мог я жить без Инэлии. Вот как. Сам и ушёл. Один свою уже Миссию тут несу. Бедных и увечных, кому ещё хуже, исцеляю. Как могу, поддерживаю. Вот и тебя тоже. Чего уж. Помогу.

— Да. Вижу я, как изуродован ты тёмными излучениями Энтропизатора. Знаю и жертвенность твою, до которой мне и не подняться. Ты добровольно ушёл к самым обездоленным, у них никогда не будет здесь будущего. И я преклоняюсь перед величием твоей Миссии, перед тобою. И презираю я себя так, как и представить ты не можешь.

— Не прав ты, что не видишь их будущего. Будет оно у них. И скоро изменится мир этот. И как бывает часто в истории развития подобных миров, долго зло длится, да мгновенно кончается. И тот, кого ты тут, столь распалённый своей ревностью, клеймил, ещё сослужит службу этому миру. Освободится и Паралея от мертвящих её наростов, найдутся и силы, что притормозят точку роста зла, а вслед за этим начнётся возрождение. Набрав силы, мир Паралеи не будет подвластен отсебятине правящих и неправедных сословий.

— Кто ж сможет выправить её пути? Знаешь это?

— Не буду называть его имя. Имён много, а все не те, не родные.

— Загадками говоришь. Подумал было, не о Пауке ли речь твоя? Да быть такого не может!

— Однако ж, он хочет тут остаться ради будущего Паралеи. И ему это позволили.

— Потому и позволили, чтобы он со своим субъективным, а потому и ущербным пониманием добра застрял бы навсегда на своих островах, среди искусственных гор, в своей бесплодной душевной маете. Только и он поймёт, что это вовсе не благо, к которому он столь стремится теперь.

— То, что у тебя с ним вражда, не означает, что и я считаю его своим врагом. Вы оба неправы. А кто там из вас хуже, кто лучше, решит дальнейшее развитие событий

— Что же, — задумчиво произнёс Хагор. Мало озабоченный процветанием Паралеи, он думал только о своём. — Не думай, что тебе тяжелее, чем мне. Хуже, чем мне, никому в этой космической дыре и нет. Поэтому я и пришёл просить помощи как милости. После злодеяний своих как смогу я предстать перед Владыкой Красной Звезды, в лучах всепроникающего света? Как же мягок, как чудесен был свет нашей Звезды! С какой любовью он питал наше существо и входил в каждодневное общение, давая нам счастье жизни в оживляемых им, прекрасных просторах нашей планеты. Мы не ведали зла и боли, страха и убожества, мы были устремлены к бесконечным познаниям бесконечных миров. Как болят мои глаза и сердце, опаляемые резким и беспощадным светом чуждой Звезды Ихэ-Олы. Он кажется мне искусственным и не одухотворённым. Он не в состоянии пробить, разрушить те информационные тёмные купола, что сотворило над планетой их безбожное коллективное человечество за столетия неправедной жизни. Кто сотворил это светило? Какой неласковый и бесчеловечный демиург? Как зла и страшна эта планета, освещаемая своим равнодушным к их бедам, не отзывающимся на их молитвы, Чёрным Владыкой.

— Они отринули своих старых Богов.

— Так и теперь их души не проницаемы для света по-настоящему.