Айзек Азимов - СООБЩЕСТВО НА КРАЮ Страница 30

— Я мог высказаться в свою защиту.

— На этой стадии не могли. Прецедентов мало, но они ясны. Вы будете защищаться на суде, который, естественно, состоится в ближайшее время.

Гендибал в раздумье склонил голову.

— Я не очень огорчен, Первый Спикер, — сказал он, — Я думаю, ваш первый импульс правилен. Дело Тревица важнее. Не отложите ли вы суд на этом основании?

Первый Спикер поднял руку.

— Я не виню вас за недооценку ситуации, Спикер. Импичмент такое редкое событие, что мне самому пришлось заглянуть в юридические справочники. Это вопрос первоочередной важности. Мы должны пренебречь всем остальным ради суда.

Гендибал опершись костяшками пальцев о стол, наклонился к Первому Спикеру.

— Это, наверно, несерьезно?

— Таков закон.

— Нельзя позволять закону становиться на пути борьбы с очевидной опасностью.

— Для Стола, Спикер Гендибал, очевидной опасностью являетесь вы…

— Heт, выслушайте меня. Закон в этом случае основывается на убеждении, что нет ничего опаснее возможности коррупции или злоупотребления властью со стороны Спикера. Но я ни в чем таком не виновен, Первый Спикер, и вы это знаете. Это вопрос личной мести Спикера Деларми. Если и есть здесь злоупотребление властью, то с ее стороны. Моя вина в том, что я не гнался за популярностью и обращал слишком мало внимания на дураков, проживших достаточно, чтобы состариться, но еще достаточно молодых, чтобы обладать властью!

— Подобно мне, Спикер? Гендибал вздохнул.

— Видите, я опять… Я не имел в виду вас, Первый Спикер… Ладно, давайте в таком случае устроим суд немедленно. Устроим его завтра. Даже лучше сегодня вечером. Давайте покончим с этим и перейдем к делу Тревица. Ждать нельзя.

— Спикер Гендибал, вы не понимаете ситуации. Импичменты в прошлом случались два раза. Ни один из них не привел к обвинительному заключению. Но вы будете осуждены! Вы не останетесь членом Стола, и у вас больше не будет голоса в политике. У вас не будет голоса даже на ежегодном заседании Ассамблеи.

— И вы ничего не сделаете, чтобы не допустить этого?

— Я не смогу. Меня забаллотируют единогласно. После этого мне придется подать в отставку, чего, как я думаю, хотят Спикеры.

— И Первым Спикером станет Деларми?

— Наиболее вероятно.

— Этого нельзя допустить!

— Да. Поэтому мне придется голосовать за ваше осуждение. Гендибал снова глубоко вздохнул.

— Все равно я требую немедленного суда.

— Разве вам не нужно время, чтобы подготовиться к защите?

— Какой защите? Они ничего не станут слушать! Немедленного суда!

— Суду нужно время, чтобы подготовить обвинительный материал.

— Нет у них никакого материала. Он им не нужен. В умах они меня уже осудили, а больше им ничего не требуется. Они предпочли бы осудить меня завтра, а не послезавтра, и даже не завтра, а сегодня вечером. Скажите это им!

Первый Спикер встал. Они смотрели друг на друга через стол.

— Куда вы спешите? — спросил Первый Спикер.

— Дело Тревица не ждет.

— Когда вас осудят, и я останусь один перед объединенным против меня Столом, чего вы достигнете?

И Гендибал сказал громким шепотом:

— Ничего. Не бойтесь. Несмотря ни на что, меня не осудят.

9. Гиперпространство

— Вы готовы, Янов? — спросил Тревиц.

— Пелорат поднял голову от книги, которую просматривал.

— Вы имеете в виду, к Прыжку, старина?

— Да. К гиперпространственному Прыжку!

Пелорат проглотил комок в горле.

— Вы уверены, что мы ничего не почувствуем? Я знаю, что глупо бояться, но только подумаю о том, что меня превратят в бестелесные тахионы, которых никто никогда не видел и не регистрировал…

— Послушайте, Янов, это вещь устоявшаяся. Честное слово! Прыжок используется уже двадцать две тысячи лет, как вы же сами мне объясняли, и я никогда не слышал ни об одной катастрофе в гиперпространстве. Мы, конечно, можем выйти из гиперпространства в неудобном месте, но тогда несчастный случай произойдет в обычном пространстве, когда мы не будем состоять из тахионов.

— Довольно слабое утешение.

— Да, но этого не случится! Сказать по правде, я хотел проделать Прыжок, не сообщая вам. Но потом почувствовал, что будет лучше, если вы пройдете через это сознательно и убедитесь, что никакой опасности нет. Тогда вы перестанете нервничать.

— Что ж, — с сомнением сказал Пелорат, — я думаю, вы правы, но, честно говоря, не тороплюсь.

— Уверяю вас…

— Нет, нет, старина, я с вами во всем согласен, просто… вы читали «Сантерестилла Матта?»

— Да, конечно, я грамотный.

— Безусловно. Безусловно. Я не должен был спрашивать. Вы его помните?

— Амнезией я тоже не страдаю.

— Похоже, у меня талант оскорблять. Я только хочу сказать, что все время вспоминаю сцены, где Сантерестилл и его друг Бан убежали с Планеты-17 и заблудились в космосе. Я думаю о завораживающих сценах, где они среди звезд, лениво движущихся в глубокой тишине, в неизменности… Никогда, знаете ли, не верил в это. Я любил эти сцены, они меня трогали, но по-настоящему я не верил. Но теперь, когда я привык к тому, что нахожусь в космосе, и сам переживаю это, я знаю — глупо, но мне не хочется терять это ощущение. Как будто я сам Сантерестилл…

— А я Бан, — терпение Тревица готово было лопнуть.

— В некотором роде. Здесь ничего нет, только тусклые звездочки, да наше солнце, которое должно уменьшаться, но мы этого не видим. И Галактика сохраняет свой туманный свет, не меняясь. Космос молчит, и ничто не отвлекает меня…

— Кроме меня.

— Кроме вас… Но, Голан, дорогой, беседы с вами о Земле и о предыстории тоже доставили мне удовольствие. И я не хочу, чтобы это закончилось.

— Не закончится. Во всяком случае, не сразу. Вы же не думаете, что после Прыжка мы сразу очутимся на поверхности планеты. Мы будем по-прежнему в космосе, а Прыжок вообще не займет ощутимого времени. До того, как мы попадем на поверхность какой-нибудь планеты, может пройти добрая неделя, так что успокойтесь.

— Под планетой вы, конечно, не имеете в виду Гею? Вряд ли мы окажемся около Геи, когда выйдем из Прыжка.

— Я знаю, Янов, но мы окажемся в нужном секторе, если ваша информация верна. Если же нет, что ж…

Пелорат нахмурился и покачал головой.

— Даже если мы выйдем в нужном секторе, как мы найдем Гею, не зная ее координат?

— Предположим, Янов, что вы на Терминусе и вам надо попасть в город Аргирополь. Но вы не знаете, где он находится, знаете только, что он где-то на перешейке. Что вы будете делать, когда доберетесь до перешейка?

Некоторое время Пелорат выжидал, предполагая, что от него требуется ужасно хитрый ответ, потом сдался.

— Думаю, я бы кого-нибудь спросил.

— Именно! Что же еще можно сделать? Итак, вы готовы?

Пелорат вскочил, его маловыразительное лицо стало, насколько для него возможно, озабоченным.

— Что я должен делать? Сидеть? Стоять? Что?

— Время и пространство, Янов, вам ничего не нужно делать. Просто идемте в мою каюту, я буду сидеть за компьютером, а вы сидите или стойте, или кувыркайтесь через голову — делайте все, что хотите Я вам советую сесть перед обзорным экраном и смотреть. Наверняка будет интересно. Идем!

Они прошли по короткому коридору в каюту Тревица, и он уселся за компьютер.

— А не хотите ли вы сами, Янов? — неожиданно спросил он. — Я назову вам цифры, а вам только надо будет думать их. Все остальное сделает компьютер.

— Нет, спасибо, — возразил Пелорат. — Компьютер почему-то плохо работает со мной. Я знаю, вы скажете, что мне надо больше практиковаться, но я не верю этому. В вашем разуме, Голан, есть что-то…

— Не говорите глупостей!

— Нет, нет. Похоже, что компьютер точно соответствует вам. Когда вы подключаетесь, вы с ним как будто одно целое. А когда подключаюсь я, участвуют два объекта — Янов Пелорат и компьютер. Это не одно и то же.

— Нелепость, — сказал Тревиц. Но он почувствовал смутное удовольствие и нежно погладил кончиками пальцев упоры для рук.

— Так что я лучше посмотрю. Я хочу сказать, что предпочел бы вообще обойтись без этого, но раз это неизбежно, я лучше посмотрю.

И Пелорат нетерпеливо остановил взгляд на обзорном экране, на туманной Галактике с редкой пылью тусклых звезд на переднем плане.

— Дайте мне знать, когда это случится, — сказал Пелорат и прислонился к стене, скрестив руки на груди.

Тревиц улыбнулся. Он положил руки на упоры и почувствовал ментальное объединение. С каждым разом оно наступало все легче и интимнее. И как бы он ни смеялся над утверждениями Пелората, он действительно это ощущал. Казалось, ему не нужно думать сознательно о координатах, и компьютер знает, чего он хочет, без сформулированного приказа. Он сам извлекал информацию из мозга Тревица.