За мгновение до мечты - Галина Мишарина Страница 33

– Сдурел?.. Ты не смеешь!

– Хм. Тяжелая у тебя рука, – по-прежнему безразлично сказал мужчина.

Чувства путались. Мне захотелось реветь, усталостью навалилось недавнее предательство, хотя я и убеждала себя, что злодей с экрана – не настоящий Бьёрн.

– Что я тут буду делать столько времени? – промямлила я. Провалиться бы в новый сон, пусть даже с монстрами, погонями и падением в пропасть.

– Значит, смирилась, – хмыкнул он, поднимаясь. Жаль, также стремительно встать я не успела, так бы ударила его ещё раз – прямо в нос. – Смирись и с тем, что у меня на корабле бездельников нет.

И ушёл, паршивец, даже не потрудившись показать мне дорогу обратно в мою тюрьму!

На смену уверенному безразличию пришло отчаяние, которое с легкостью переросло в постоянную, изнуряющую боль. Я уже не уговаривала себя верить в хорошее, смирившись с пребыванием на корабле. Однако самым страшным было постоянно думать о возможном предательстве.

А если я и правда разговаривала с настоящим Бьёрном? Если он решил так сказать «прощай»? И как принять это, как смириться с тем, что любовь моя останется односторонней, не зацветет, не даст плодов?

Но вскоре стало хуже, потому что плоды у чувства все же появились, вот только было это отнюдь не радостно. Прошел месяц с тех пор как мы с Бьёрном говорили. Я все еще чувствовала себя плохо, но к тошноте добавилось головокружение и мигрени. В голове помимо боли сидела страшная догадка, некое воспоминание о возможном объяснении этой болезни, но я никак не могла уловить мысль. Кто-то говорил мне о симптомах, похожих на мои. Брат, мама, Ариэль? Всё выяснилось спустя много недель, когда жизнь на корабле вконец мне осточертела.

Я скучала. Во-первых, меня никогда не брали с собой, если высаживались на какой-либо планете. Во-вторых, мне совершенно нечем было заняться, и никому до меня не было дела. В-третьих, я по-прежнему чувствовала себя как в кошмаре, не понимая, может ли сон быть столь продолжительным и глубоким.

Когда муть отпускала, я бродила по кораблю, суя свой нос везде, где получалось. Так я надеялась досадить капитану, но, к сожалению, ничего не добилась. Бэрд был крайне неэмоционален, рассудителен и строг. Он смотрел сквозь меня, коротко отвечал на вопросы или вовсе игнорировал, будто бы я была надоедливым, безобидным призраком. И, словно нарочно, его холодность вызывала во мне гамму чувств – от ярости до нежности, которую не на кого было направить.

Единственным, кто меня утешал, был Глайм. Дружелюбный болтун, он находил время рассказать что-нибудь интересное и отвечал на вопросы. По приказу капитана или по собственному желанию? Истосковавшись по людям, по живому пространству и свежему воздуху, я усыхала. Спасением стали немногочисленные книги, которые мужчина мне принес. В частности, он объяснил мне, почему я вдруг стала понимать язык агатов и некоторые другие языки. Оказывается, была особая процедура по «промывке» мозгов, которая позволяла выучить самые разные наречия. Правда, она считалась не слишком безопасной и могла привести к потере памяти, но Бэрду явно было наплевать на моё здоровье.

В этот день Глайм появился ближе к вечеру (время я определяла по приносимой еде), и тотчас предупредил, что скоро придет доктор – плановое обследование.

– Если что-то ещё нужно, ты скажи, – улыбнулся он, ставя на стол тарелку и стакан с коктейлем. Из чего все это готовилось – я понятия не имела.

– Спасибо, Глайм, – отозвалась я, думая, не попросить ли его о помощи. Впрочем, вряд ли он стал бы говорить с капитаном о моем скорейшем освобождении. – Если можно, принеси мне подушку побольше, а то шея страшно затекает… Я не привыкла на валиках спать.

– Не проблема. Принесу. – И, увидев, как я отодвинула еду, добавил: – Будешь продолжать голодовку – испаришься.

– Непривычные вкусы, – пробормотала я, не желая признаваться в своем плохом самочувствии.

– Угу. Круги под глазами, кряхтишь-пыхтишь, за голову хватаешься и за живот. Сильно болит?

– Постоянно, – призналась я. – Но терпимо.

– Хм. Что-то странное. Вроде бы должна уже адаптироваться.

– Мне здесь плохо. Я дни считаю, понимаешь? Нет, даже не дни, минуты!

– До чего?

– До того, как Бэрд меня отпустит.

Мужчина фыркнул.

– А с чего ты взяла, что он отпустит? Давай-ка я врача пришлю, – и смотался так быстро, что я не успела возмутиться его словам.

Значит, так всё решилось? Врал, получается? Неужели собирался вечно держать меня в плену? Я решила, что непременно найду Бэрда и потребую от него прямого ответа. Но не пришлось. Спустя полчаса после визита врача капитан явился сам. Он посмотрел на меня тяжелым холодным взглядом, но потом длинно вздохнул и сел на единственный стул. Мне расхотелось орать, но противно было всё равно. Моя воля – отодвинулась бы как можно дальше, но комната была маловата и кровать от стены не оторвешь.

– Я не люблю ходить вокруг да около, Таиса. Док взял у тебя кровь и сказал мне, что…

Воспоминание пришло мгновенно, страх влепил пощечину, сбил дыхание и завладел рассудком.

– Это опухоль мозга?!

Он поднял брови.

– С чего ты взяла?

– Моя бабушка… У нее были сильные головные боли, головокружения…

– И сколько ей было, когда она ушла?

– Она вообще-то не от рака умерла. Вылечилась. – Судя по его голосу, я промахнулась в своей догадке, и стало чуть полегче. – Значит, это не опухоль?

Он снова вздохнул. Рано радуешься, – хмыкнул внутренний голос.

– Зря я тебя похитил. Но кто же знал, что так получится.

– Вот именно, что зря. В следующий раз думай! – нахмурилась я, не торопя его.

– Я не делаю, не подумав, – сказал он. – А вот ты, кажется, совсем голову потеряла из-за этого шакала.

– Шакала? Почему шакала? – зачем-то спросила я.

– Так зовут звездных бродяг.

– Терронцев-умельцев? – злорадно улыбнулась я.

– Не только их. Всякого, кто не имеет дома.

– У Бьёрна есть родина.

– Она ему не нужна, и он там нежеланный гость.

– Он там родился.

– Не важно, откуда ты родом, если нет мира в душе. А если не думаешь о будущем, как вы с ним, совершаешь много глупостей.

– Мы думали.

– Вряд ли. Иначе он бы так быстро от тебя не смотался. И всё получилось бы