Георгий Мартынов - Гианэя Страница 36

Он медленно подошел к ней, мучимый угрызениями совести, раскаиваясь уже в том подозрении, которое возбудил против нее. Но он должен был сказать, если ему в голову пришла такая мысль; ничем нельзя пренебрегать в таком деле…

Гианэя не обернулась. Казалось, она не видела, кто именно подошел к ней. Но, когда он остановился позади нее, она сказала:

— Посмотрите, Виктор. Я давно наблюдаю и ничего не могу понять. Тени не движутся. Можно подумать, что Луна не вращается.

— Нет, Гианэя, она вращается, — ответил Муратов, думая о том, как узнала его Гианэя, по шагам, что ли? — Луна вращается, как и все небесные тела, но только очень медленно. Один оборот за двадцать восемь земных суток. Поэтому движение теней очень трудно заметить.

— А зачем это нужно?

— Что нужно? Наблюдать за движением теней?

— Я говорю о другом. Зачем вам нужно, чтобы Луна вращалась так медленно? Или это более удобно для проводимой здесь научной работы?

— Скорость вращения Луны от нас не зависит. Гианэя бросила на него короткий взгляд. Но он не увидел в нем ожидаемой насмешки. Она, видимо, просто очень удивилась.

— Посмотрите! — Гианэя снова протянула руку к окну. — Как сильно нагреты освещенные скалы и какие они холодные в тени. Разве это удобно для вас?

«Так! — подумал Муратов. — Она видит тепловое излучение. Температура тела ей так же ясна, как нам ясен его цвет. Она ее видит!»

В последние дни ему постоянно приходилось волноваться при разговорах с Гианэей. Так и сейчас. Он почувствовал сильное волнение. Видеть температуру! Что может быть более странным и фантастичным! Значит, глядя, например, на него, Гианэя видит не только черты его лица или цвет кожи, но и на сколько градусов нагрето его тело. Каким же он представляется ее глазам?

— Разве это удобно? — повторила Гианэя. «Но ведь и мы видим Гианэю не такой, какой видят ее соотечественники, да и она сама — в зеркале. Температура для них — внешний зрительный признак предметов, как форма или как цвет. С их точки зрения, это нормально и естественно. Наше восприятие мира, в суженном спектре, должно казаться Гианэе непонятным и странным, точно так же, как мне непонятно и странно ее восприятие окружающего», — думал Муратов. Гианэя слегка коснулась его руки.

— О чем вы так задумались? — спросила она и улыбнулась.

«Сказать? Нет, лучше не надо».

— Я думал о ваших словах, — ответил он. — Да, конечно, неравномерность нагрева лунной почвы не очень удобна, но что можно тут сделать?

— Ускорить вращение Луны.

— Вы думаете, это просто?

— А разве не так? — вопросом на вопрос ответила Гианэя.

— К сожалению, не так. Ускорить или замедлить движение небесного тела, изменить его вращение вокруг оси — все это мы можем проделать с небольшим небесным телом, но не таким, как Луна. Это задача будущей техники. А разве у вас, — спросил он, почти не надеясь, что Гианэя ответит, — это возможно?

— Кажется, да. — Гианэя сказала это неуверенным тоном. — Я читала, что на нашей родине «луна» тоже вращалась медленно, но, когда понадобилось, ее вращение ускорили.

— У вас одна «луна» или несколько? Ответ был очень неожидан, очень странен и принес еще одну загадку.

— Не знаю, — сказала Гианэя. — Вернее, не помню, что было сказано об этом в книге, которую я читала.

У Муратова, как он говорил впоследствии, было такое впечатление, точно его неожиданно хватили обухом по голове. От изумления он на несколько секунд потерял способность сказать что-нибудь.

Вот так новость! Выходит, что Гианэя знает свою родину только по книгам. Она даже не помнит, сколько «лун» на небе ее планеты!

«Что же она, родилась на звездолете? — думал он. — Тогда, значит, ее родина чрезвычайно далеко, так далеко, что человек может родиться и вырасти за время пути? Но это никак не вяжется с нашим предположением, что они посетили нас вторично спустя даже четыреста или пятьсот лет после первого прилета. Такие рейсы не могут предприниматься столь часто».

— Видимо, здесь Рийагейа ошибся, — сказала Гианэя так тихо, что Муратов понял — она говорит не ему, а самой себе. — Он был убежден, что люди Земли уже достигли большего, — прибавила она громко.

— Кто — он? — Муратов обрел, наконец, дар речи. Он решил притвориться, что не слышал начала ее фразы, адресованной не ему.

— Рийагейа.

— Вы разочарованы?

— Нет, нисколько. Это же его мнение, а не мое. Я ожидала меньше, чем увидела.

— Тогда, значит, Рийагейа был о нас лучшего мнения, чем вы, Гианэя.

— Да, был.

— Вы имеете основание думать, что Рийагейа переменил свое мнение?.

— Нельзя переменить мнение, не видя объекта, — ответила Гианэя. — «Был» — потому что самого Рийагейи больше нет.

— Он умер?

Гианэя вздрогнула.

— Я забыла, — сказала она, — вы этого не знаете. Да и лучше вам не знать.

Догадка мелькнула в мозгу Муратова.

— Рийагейа был на погибшем корабле?

Гианэя молчала.

Муратов увидел, как две слезы медленно скатились по ее щекам. Его тронуло выражение ее лица. Большое и искреннее горе отразилось на нем.

И он понял, что угадал. Рийагейа погиб вместе с кораблем, с которого Гианэю высадили на астероид. И он был человеком, которого Гианэя не только уважала, как говорила Марина, но и любила.

«Он поступил иначе», — вспомнил Муратов слова Гианэи, переданные ему Мариной.

И смутная догадка, что есть какая-то связь между отношением Рийагейи к людям Земли и гибелью корабля, заставила его вздрогнуть.

Жутко было подумать, что огромный космический корабль мог не случайно погибнуть, а был намеренно уничтожен, после того как Гианэю высадили, именно высадили с него.

Но другая женщина, та, что была матерью Гианэи, почему она осталась на обреченном звездолете?

Он осторожно взял руку Гианэи. Она не противилась.

— Скажите мне, — его голос срывался от волнения, — вы родились на этом корабле?

Гианэя изумленно подняла на него глаза.

— Откуда у вас могло возникнуть такое странное предположение? Если бы я родилась в полете, то моя мать была бы сейчас здесь, со мной.

Все! Этими словами Гианэя подтвердила догадку. Звездолет был намеренно уничтожен! И, очевидно, именно Рийагейей, Тайна появления Гианэи на Гермесе начала проясняться.

— Вы были единственной женщиной на корабле? — спросил он, желая убедиться окончательно.

— Какое это имеет для вас значение? — ответила Гианэя, отнимая свою руку, которую он все еще держал в своей. — Да, единственной.

Внезапно Муратов вспомнил другие слова Гианэи. Она как-то сказала, что отправилась в полет к Земле почти против воли. Значит, она и не могла родиться на корабле, как он подумал сначала. Это было явно ошибочное предположение. Но и маленьких детей не берут в космос. Почему же она не помнит своей родины?

Снова загадка, еще более непонятная и запутанная!

Там, у Гермеса, в черной бездне космоса, произошла трагедия. И она связана с судьбой людей Земли!

Но ясно одно: Рийагейа уничтожил корабль, уничтожил, чтобы помешать осуществлению плана, направленного против Земли. И он заставил Гианэю покинуть звездолет, он хотел спасти ее как женщину, быть может, любимую. «А у вас, на Земле, я оказалась совсем уже против своей воли», — сказала она тогда же.

Да, все это случилось именно так!

И, не обдумывая своих слов, подчиняясь только чувству, Муратов сказал:

— Смерть Рийагейи прекрасна!

Несколько секунд Гианэя смотрела на него широко открытыми глазами, в них было смятение. Потом она резко повернулась и выбежала из зала.

Стоун и Токарев очень серьезно отнеслись к рассказу Муратова.

— Ситуация проясняется, — сказал Стоун. — Становится все более ясным, что спутников и базу надо уничтожить как можно скорее. Ваше предположение,

— обратился он к Муратову, — что Гианэя в чем-то хитрит, видимо, неверно. Она искренна. Против нас было задумано что-то скверное, и Гианэя действительно хочет спасти нас.

— Из чего вы это заключаете? — спросил Токарев.

— Из того, что нам рассказал Муратов. Мне кажется, что его догадка о намеренной катастрофе верна. Конечно, трудно сказать, что именно произошло на звездолете, но с очень большой долей вероятности мы можем считать, что он погиб не случайно.

— Вы полагаете, что между соплеменниками Гианэи возникли разногласия?

— Они должны были возникнуть. Вся история представляется мне теперь так. Очень давно, несколько веков тому назад, по нашему счету лет, был составлен план, направленный против Земли и ее обитателей. Что именно было задумано, не столь важно. Ясно, что они просчитались, никакая угроза нам не страшна, мы справимся с любой опасностью. Не в этом дело. Расстояние между Землей и их планетой велико. От одного полета к нам до другого проходит много времени. А общество разумных существ, где бы оно ни существовало, не может стоять на месте. Оно развивается, прогрессирует, это закон жизни. То, что было задумано, видимо не слишком уж человечно, стало казаться многим, наиболее передовым людям их мира, немыслимой жестокостью. Из слов Гианэи видно, что некий Рийагейа, передовой человек, хорошо понимал, что человечество Земли далеко ушло вперед, уже не такое, каким оно было во времена их первого прилета. Вспомним слова Гианэи: «Люди Земли не заслуживают той участи, которую им готовили». Видимо, сама Гианэя раньше думала иначе, но на нее оказало большое влияние мнение Рийагейи, судя по всему, друга человечества Земли. И вот представим себе такую картину. К Земле вылетает корабль с задачей осуществить давно задуманное, претворить его в жизнь. Среди членов экипажа находится Рийагейа. Он всей душой против намерений своих спутников. Он считает, что надо во что бы то ни стало помешать им. Ведь он знал, что к следующему их прилету мы станем еще могущественнее. И если он был человек идейный, то ему ничего не оставалось, кроме того, что он и сделал. И вот Гианэя, единственная женщина на корабле, высажена на случайно подвернувшийся астероид, на котором, видимо, есть люди, а самый корабль уничтожен. Как раз то, что случилось с Гианэей, лучше всего рисует образ Рийагейи. Любой из нас на его месте поступил бы точно так же.