Сергей Калашников - Последний полёт "Баклана" Страница 37

— Ты и прав, и не прав, — отец разливает по крошечным стопочкам ароматный напиток. — Автоматика не принимает решений, а выполняет рутинную работу по реализации полученных команд.

— Непонятно. Все документы распорядительного характера формируются, грубо говоря, в электронных мозгах. Я имею ввиду не форму, а содержание. То есть, распечатывая воспринятую диктовку, они корректируют стиль, обеспечивают верную компоновку документа, пунктуацию и орфографию, и в результате получается иной раз не совсем та мысль, которую вкладывал в неё автор, — вот за это, наверное, она и любит этого парня так долго. Всё-то он примечает.

— Это непросто заметить, если тебя не интересует содержание твоей работы. А ведь государственных служащих оно действительно волнует не сильно. Их задача — выполнить указание сверху и отчитаться. Попросту говоря — получил директиву — разослал распоряжения. Собрал доклады — свёл в отчёт — отправил в секретариат. Те, кто склонен к творчеству или имеет определённые устремления, не связанные с карьерным ростом, выбирают другую работу. А нормальный чиновник не станет протестовать, если результат его трудов при автоматическом редактировании качественно улучшился, — мужчины опрокидывают стаканчики и налегают на омлет с помидорами.

— И что, ни разу не возникло никаких подозрений в том, что люди в министерствах только для видимости? — Вир, наконец, прожевал.

— Да сколько угодно. Но бороться с системой — не их задача. Кто поумнее — молча приняли правила игры. Как данность. Большинство же списало эти "шероховатости" на происки конкурентов в карьерном состязании, деспотизм руководства, осуществляющего таким образом тотальный контроль, и на всякую другую всячину, что пришла им в голову. Важно, что ни кому не пришло в голову поднимать по этому поводу шум. Дело в том, что вмешательство автоматики или предупредило их ошибку, или помешало воровству. То есть разбирательство было нежелательно, — отец выкладывает из баночки солёные грибочки.

— И что, не воруют? — это уже Жан интересуется. Ему через несколько лет сменять Раомину на "троне".

— Сколько угодно. Запах денег эти люди чуют тонко. Если бы автоматика не контролировала движение средств на всех счетах, никакой бюджет не позволил бы сделать ничего, кроме выдачи зарплаты, — кажется, мужчины совсем не захмелели. — Иногда только по перечислениям и удаётся вычислить взятку или окат. Ну, там много схем и они непрерывно совершенствуются. Система сборов мзды — это нечто неповторимое.

— То есть, я не понял! — снова вступает Вир. — Чиновники воруют, и никто им ничего не может сделать?

— Вир, сынок, ну какой будет прок от того, что мы каждый месяц станем упекать по несколько тысяч человек за решётку? Это же, сколько тюрем придётся построить! Проще свести размер хищений к стабильному уровню, тем более что все они в результате дележа со старшими товарищами собираются в известных нам местах, где лежат себе, никого не беспокоя. Ну, некуда столько потратить. Да и невозможно. Едва их попробуют шевельнуть — мы обанкротим банк.

— Дед! Я ничего не понял, — Жан совсем запутался. — Чиновники, которые ни чем не управляют, и воруют деньги, которыми не могут воспользоваться.

— Да, непростые вы, ребята, вопросы задаёте, — вмешивается Раомина, выставляя на стол следующую бутылку и вынимая из духовки фаршированные перцы. Она озадачена ходом беседы, и если папа продолжит мучить парней, обязательно вмешается. Женское чутьё уже подсказало ей, что после Жана бразды правления могут достаться их с Виром дочурке. Не приведи, всевышний, конечно, но тогда совет собственного отца может оказаться ей остро необходим. Так что, пора мужу входить в курс дела, тем более, он явно о многом уже догадался.

— Ладно, парни, слушайте подряд, — папа отодвигает стопочку. — Накормить одеть и обогреть всех в настоящее время может даже один работник. Да вот хоть бы, к примеру, Раомина. Роботы и информационные устройства способны в едином порыве, да хоть бы с ложечки кормить каждого сапиенса и вытирать ему попку от рождения и до самой смерти. Понятно, что для человечества это — быстрая и приятная гибель. Собственно, автоматике всё равно, но нам-то нужно иное.

Что? У каждого человека на уме что-то своё. Люди бесконечно разные, но, в то же время, ужасно похожи друг на друга. Одних гонит вперёд любопытство, других гордыня, третьих сладострастие, а четвёртых, пятых, восемьдесят вторых и ещё многих других — самые разные причины или их неповторимые комбинации. Если они сыты и довольны, то в большинстве своём ведут себя пассивно. Когда голодны и злы — с ними никто не совладает.

Вся история человечества — это история борьбы людей друг с другом за что-то, что кажется им важным. Деньги или власть в списке целей стоят первыми. Но есть ещё слава или возможность свободно перемещаться. И ещё нескончаемый список целей, которые рождаются в головах непредсказуемым образом. А вот теперь представим себе положение, что всем этим нужно как-то распорядиться. Управлять, оберегать, направлять, в конце концов, куда-то. Ведь людям нельзя друг с другом не взаимодействовать. А как только это взаимодействие начинается — всё становится сложно и непонятно.

В общем, чтобы с этим как-то справиться, мы наладили систему управления, производства и распределения необходимых для нормальной жизни ресурсов, организовали контроль за рождаемостью и медицинское обслуживание, построили более-менее приличное образование и выяснили, что лишних людей остаётся очень много.

Как их занять? Какие цели им предложить? Наукой займутся немногие, искусством — немного больше, но тоже далеко не все. Но есть государственная машина, размер которой можно наращивать хоть до беспредела. И есть армия, готовая поглотить тех, чьи устремления связаны с более энергичными видами деятельности. Оказывается, в своей немаленькой истории человечество уже выработало "карманы", куда складывает тех, для кого просто жить — меньше, чем хочется. Но вот какая незадача, если раньше, в древние времена, военные, управленцы и богема были необходимы обществу в силу объективных причин, то теперь они интересуют только сами себя и друг друга. Наливай, Жан, а то перцы простынут.

— Остынут, — автоматически поправил внук, разливая по рюмкам бренди.

Опрокинули, и наступила закусочная тишина.

Глава 19 Пригород

Императрице в столице появляться нельзя. Не потому, что там ей что-то угрожает, а потому, что её там, скорее всего, опознают, и что с этим делать, она не знает. Не знает, как отвечать на вопросы, как себя вести, если соберётся толпа. Она — не публичный человек. Всю жизнь работала и пряталась, притворяясь кем угодно, кроме себя самой. Эх! Ну, кто тянул её тогда за язык? Хотя, журналистка ей попалась, наверное, слишком приметливая. Просто не повезло. Тот факт, что её портрет оказался кому-то доступен — не настораживает. Информационная сеть империи — предмет её собственной гордости. Там можно раскопать всё, что угодно, если не лениться.

Виру тоже незачем отправляться в город. Свои вопросы в институте кристаллографии он решил. А ей о своих планах посещения театров и музеев лучше забыть. И скучать по Емле, где её персона ни у кого не вызывает ни какого интереса. Надо же, на этой опасной планете она намного свободней, чем тут — в благоустроенном столичном мире.

Вот эти мысли и крутит она в голове, бродя под ручку с мужем через полянки мимо перелесков и домиков пригорода. А разговаривают они тем временем на темы, которые ей смертельно надоели, о устройстве жизни в их империи.

— В общем, сообразил я, наконец, зачем нужно государство, — весело рассуждает супруг. — Для поддержания единства информационного пространства. Если бы не регулярное почтовое сообщение, не обмен новостями и научными данными, то планеты бы жили каждая сама по себе. Замкнулись в своих проблемах, и развитие технической мысли проходило бы медленней.

— Хороший посыл, — Раомина рада, что освободившийся от проблем кристаллографии разум благоверного не пребывает в праздности, а занялся постижением закономерностей государственного обустройства. — А какую еще информацию необходимо оперативно передавать, для того, чтобы удержать ситуацию в нужных нам рамках?

— Управленческую, ясное дело, — радостно, как студент на экзамене, отвечает Вир. — Так слушай дальше. Дело в том, что простые посыльные кораблики — это продукт космического кораблестроения, и если производить только их, то сама космическая отрасль окажется маленькой и замкнётся в круге узких задач. Чтобы этого не произошло — придуман флот. Для него строят много разного, летучего, и отрасль, получая заказы, развивается. Но этого мало, устаревшие корабли продаются для мирного использования — грузовозами, например, или для пассажирских линий.