Темный Шквал - Даниэль Зеа Рэй Страница 37

— Куда? — успел закричать Вильям, пытаясь схватить того за ногу и затянуть обратно, но не успел.

Гравитация включилась вместе с освещением, и все снова оказались прижатыми к поверхности. Тартас рухнул рядом с телом застреленного рядового, вырвал из скрюченных пальцев лазерный пистолет и открыл встречный огонь.

— Бегом!!! — сквозь общий гул приказал он, и остальные следом высыпали в коридор.

Вильям успел преодолеть метров десять, как гравитация снова отключилась, а эфонцы, притаившиеся где-то за ближайшим поворотом, начали стрелять в Тартаса.

— Н-н-нет! — голосил Вильям, беспомощно протягивая руки к нему.

Красные, зеленые и синие лучи хаотично пролетали мимо, в то время как Тартас не переставал расходовать заряд оружия.

— Вы больные на голову! — услышали они голос Шори, который вылетел в коридор под открытым огнем противника и схватил пролетающий мимо плазмоавтомат. — Порезвимся, ребята! — прокричал он и вдавил спусковой крючок до упора.

Сработала гравитация, и все упали. Пыл противников поубавился. Заметив, как последний из людей в комбинезоне рядового Армии Освобождения уползает в укрытие, Шори закричал ему вслед:

— И это все, что вы можете?

В этот момент Вильям отчетливо увидел волну воздуха, которая надвигалась прямо на них с противоположной стороны. Она подхватывала тела погибших солдат, их оружие и превращало все это в черную пыль, как будто мгновенно перемалывала их и расщепляла на составные элементы. Похоже, эфонцев испугала именно эта волна, а не ответный огонь Шори и Тартаса.

— Материалист! — во все горло закричал Шори и рванул назад, в каюту.

Вильям знал, кто такие материалисты. Они управляли веществами материи и могли изменять их состояние: твердое становилось жидким, а жидкое — газообразным. Поговаривали, что они способны закипятить кровь в венах, взорвать легкие, раскрошить кости и вообще — расщепить тело на отдельные элементы. Вильям никогда не встречал материалистов прежде, потому что те, кто имел с ними дело на поле боя, обычно, живыми не возвращались.

— Вильям! — голос Тартаса вывел его из состояния оцепенения. — Беги!

Вильям развернулся и побежал к распахнутой двери в каюту следом за Шори. Он проскочил мимо Тартаса и буквально ввалился в каюту, падая на Шори.

Дон, стоящий внутри, с ужасом в глазах смотрел на Тартаса, который начал стрелять в эту смертоносную волну, оставаясь при этом в коридоре.

— Закрывай дверь! — прокричал ему тот, даже не думая никуда уходить.

— Нет! — Вильям обернулся, в ужасе глядя на него. — Не-е-ет!

— Дон, закрой дверь!!! — проголосил Тартас, и тот хлопнул по датчику ладонью, отрезая Тартаса и коридор от всех остальных.

— Не-е-ет!!! — орал Вильям, поднимаясь на ноги и бросаясь к двери. — Тартас!!!

Звуковой удар был такой силы, что Жасмин и Око потеряли сознание и завалились там же, где и стояли. Дон и Шори согнулись, пытаясь зажать уши и не стонать. В глазах у Вильяма помутилось. Он не знал: не то дверь на самом деле двоится, не то фокус искажают слезы, застывшие в его глазах. Сердце в груди сжалось с такой силой, словно стало коллапсирующей звездой, что вот-вот должна была превратиться в черную дыру. И физическая боль нашла выход в истошном крике, тающем в общем дребезжании и звоне всех металлических предметов вокруг.

«Увидишь материалиста — беги, — качал головой Киаран, когда Вильям обсуждал с ним способности эфонцев. — Хотя, если честно, я не знаю людей, которые бы выжили после встречи с ними».

— Тарта-а-ас!!! — снова закричал он, но не услышал собственный голос.

Он, казалось, вообще оглох. И эта внезапная тишина вокруг подсказывала, что дело не только в лопнувших барабанных перепонках. Что-то текло по его щекам и капало на костюм. Двери перестали двоиться, а взор все равно застилали слезы.

Вильям потянулся к датчику открытия дверей. Дрожащими пальцами он коснулся его и выход в коридор был открыт. Там, напротив, больше никого не было. Никого и ничего.

Вильям сидел и не двигался, глядя на эту странную картину. Гравитация снова отключилась, и к чувству опустошения внутри прибавилось еще и невесомость.

Кто-то схватил Вильяма за ногу, пока он просто парил в воздухе, безвольно ударяясь спиной и головой о шкафчики. Безразличие, с которым Вильям терпел боль от этих ударов, было похоже на потерю сознания: он перестал воспринимать реальность и остался один на один в собственном мире, где больше ничего не слышал.

Перед глазами то и дело проплывали Дон и Шори. Кажется, они по очереди тянули его за левую руку куда-то вглубь коридора. Вильям хотел попросить оставить его там и больше не трогать, и даже попытался это сделать, но собственного голоса не услышал.

Гравитация включилась, и он с остальными рухнул на пол. Еще пара таких сбоев, и Вильям больше не поднимется. Да и зачем ему это делать? Ради чего?

Вступая в «Зарю», Вильям знал ответы на эти вопросы. Для мира во всем мире, о котором так любил трепаться Ренард. Бывший жених привел его в эту организацию и познакомил со своим связным. И даже подсунув наркоту в качестве мести за измену, Ренард был уверен, что Вильям не сдаст его. Почему? Потому что искренне верил, что дороже собственной шкуры для Вильяма ничего на свете нет. Желание выжить любой ценой присуще любому живому существу. А Вильям, переживший на своем веку слишком многое, лишь доказал, что Ренард абсолютно прав на его счет.

Шпионить за Киараном ему поручили не сразу. Видимо, присматривались, как агент адаптируется в элитном отряде штрафников. На связь Ренард вышел с Вильямом только через полгода. И конечно же шанса отказаться от шпионажа не предложил. Ставка на желание Вильяма выжить любой ценой была сделана повторно и принесла победу. Правда, идея «о мире во всем мире» для Вильяма перестала представлять особую ценность. Благие цели по мере службы улетучивались так же быстро, как и шансы дожить до окончания войны и отпраздновать наступление того самого мира.

Что осталось у Вильяма? Зависимость от обстоятельств и воспоминания о загадочном равнерийце, с которым он познакомился в баре. Теперь у Вильяма были не только воспоминания, но и сам равнериец. Были… Больше нет.

Когда Киаран предложил Вильяму сблизится с Тартасом, чтобы втереться в доверие и, возможно, разжиться информацией об Аудроне Мэль, капитан вовсе не имел в виду необходимость спать с загадочным равнерийцем. Вильям мог бы сказать, что «так само получилось», но врать самому себе не стал. Секс имел место быть, потому что Вильям хотел сыграть в другую игру с Тартасом. Равнериец упорно делал вид, что не помнит его. А Вильям три года не мог забыть, как дрожал от его