За мгновение до мечты - Галина Мишарина Страница 37

Рэйс, корабельный доктор, в действительности был человеком таким же холодным и решительным, как Бэрд, однако я слабо представляла себе, как он стал бы избавлять меня от беременности.

– А если бы нашелся специалист, то ты бы настоял на своем? Силой бы потащил меня?

– Нет.

– Значит, в тебе внезапно проснулась совесть?

– Я не совестлив.

– Что тогда? Созрела симпатия к девушке недруга?

Бэрд предпочел промолчать, и я всерьёз задумалась о том, что за планы он строит относительно меня. Что не собирался в ближайшее время отпускать, было ясно, но вдруг ему хотелось большего? Он бы не стал принуждать меня, да и я отнюдь не избавилась от неприязни, лишь приглушила ее. Но чтобы я ему понравилась… Немыслимо! Или то была всего лишь похоть, сдержанная жажда мести? От подобных мыслей меня начинало мутить. Что, если он ждал, когда я разрешусь от бремени, и собирался принудить быть с ним, чтобы таким образом досадить старому врагу? А если планировал использовать в качестве орудия возмездия малыша? Я постоянно думала о том, как вернуться домой, но боялась, что даже там не найду должной защиты. Наша планета совершенно точно была лишь крошечным беззащитным миром, и никто бы за меня не вступился.

Бьёрн. Я вспоминала его всё реже. Я уверяла себя в любви, но время и расстояние вставало между нами непреодолимой преградой. Не веря в его предательство, я сомневалась в том, что не вру самой себе. Чувства – лучшие обманщики разума. Правильно ли было верить в прежнего Бьёрна? А в прежнюю себя? Наверное, лучше всего было сосредоточиться на беременности, ибо малыш оставался моим главным и самым надёжным теплом. Он – и мысли о доме.

Я высчитала примерный срок и поняла, что нахожусь на девятнадцатой неделе. Время то летело стремительно, то едва плелось в хвосте моих желаний. Я или мечтала, или хандрила, и не могла найти золотую середину. Глайм часто заставал меня плачущей или смеющейся без особого повода. Я привыкла делиться с ним радостями, но никогда не рассказывала о печалях. Впрочем, проницательный помощник капитана и сам догадывался о моих тревогах.

Мы стали близки, и мужчина часто рассказывал о своей семье. Делал он это с удовольствием, и было понятно, почему. Бэрд вряд ли любил подобные разговоры, и хотя я постепенно узнавала других членов экипажа, среди них не было ни одного, кто мог бы, подобно первому помощнику, поддержать меня.

Я хорошо запомнила первую свою планету: дождевые леса, ясное небо и крупные ярко-зеленые стрекозы, летающие над водой. Были там и другие насекомые – одно затейливее другого. Я как сторонний наблюдатель имела полную свободу, а потому наконец-то размяла ноги, вдыхая влажный, питательный воздух. Огромным облегчением было ощутить свежесть ветра и запахи земли и воды. Даже малыш животе встрепенулся, хотя, возможно, мне это лишь почудилось.

Я старалась поменьше удивляться, заметив, что Бэрда это раздражает. Не знаю, почему, но он с тех самых пор брал меня с собой постоянно, и я каждый раз вежливо говорила «спасибо». Молодые биологи и зоолог, а также геолог и физик вскоре стали общаться со мной более открыто. Я очень старалась делать свою часть работы аккуратно и четко, чтобы потом им было удобно всеми собранными данными пользоваться. Постепенно почти все ко мне оттаяли, конечно, не считая Бэрда. Чем больше становился живот – тем сильнее капитан отдалялся. Да, его забота стала прочной и решительной, но он предпочитал лишний раз со мной не разговаривать. А на сроке в двадцать семь недель я посетила свою первую космическую станцию, где должна была пойти на прием к квалифицированному специалисту.

Тогда-то у меня и созрел план удрать. В самом деле, можно ведь пойти в туалет и вылезти в окно! Или изобразить, что мне плохо, задержаться в клинике, найти способ связаться с Бьёрном ещё раз. Я была уверена: мы поговорим снова, и он пришлет кого-нибудь из друзей доставить меня домой. Бэрд не был всемогущ, едва ли целые миры ему подчинялись! Тем более странным был этот визит. Наверняка он сильно рисковал, доставляя меня на обследование.

Огромный металлический полумесяц располагался возле большой голубой планеты. Я никогда не задумывалась, как в таких местах живется людям, но сама бы не хотела родиться на подобной искусственной штуке, несмотря на её сияющую красоту и обширные зеленые насаждения. И всё же это было лучше, чем лететь черти куда.

Я страшно волновалась перед посещением больницы. Мало ли, что они у меня найдут? В родном мире я бы уже десять раз к врачу сходила…

– Единственная глупость с твоей стороны – и пожалеешь, Таиса, – предупредил Бэрд, ведя меня за руку. – Учти, моя доброта может внезапно иссякнуть.

– Твои запугивания не дадут результата. Я здесь ради малыша.

Это была отчасти правда, но Бэрд прекрасно разбирался в людях и чувствовал мое напряжение. Он оставил меня в светлой приемной и сказал, что вернется позже. Было заметно, что его всё это сердит, и я заразилась плохим настроением. Ничего не выйдет, одна я в любом случае не справлюсь. Глайм мог бы помочь, но впутывать единственного друга в это непотребство не хотелось. Если мужчину отправят домой с позором, что станет с его семьёй?

Вздохнув, я уставилась на плоский экран. Там показывали умильно агукающих малышей, красивые светлые колыбели и счастливо улыбающихся мам и пап. Да уж… Самочувствие не вызывало тревог, но только врач мог знать наверняка, что всё хорошо. Пришлось смириться с грядущим и просто ждать. Через пару минут ерзаний мне в голову пришла прекрасная своей простотой идея.

– Простите, – обратилась я к девушке за стойкой. – Вы мне не поможете?

– Да? – приветливо улыбнулась она.

– Я бы хотела связаться с супругом.

Сердце бешено стучало, и щеки полыхали. Вдруг получится?..

– Конечно, госпожа Дар. Прошу, пойдемте. Вашего врача все равно пока нет, и у нас отличная комната связи. Сигнал принимает большинство кораблей содружества. – Она улыбнулась. – Чтобы будущие мамы имели возможность сообщать будущим отцам хорошие вести!

Я улыбнулась в ответ. Вот уж сообщу так сообщу!

– А не подскажите, как этой штукой, то есть прибором, пользоваться?

Я присела на белоснежный диван перед большим экраном, и чувствовала себя полной дурой, задавая подобный вопрос. Но ведь рядом