После конца. Часть 1 - Герман Филатов Страница 37

Когда он закончил, то чуть приподнял ее, залез в нору, второй раз поправил края простыни, а после включил еще один фонарик и осмотрел результат своей работы. Ему казалось, что их словно кто-то замуровал в барабане и они смотрят на чуть проминающуюся в некоторых местах мембрану.

— Круто, — с сарказмом сказала Ника, сидя рядом, поджав ноги и обхватив их вокруг коленей руками. — Почти как дома.

— По крайней мере, это уменьшив возможность того, что какое-нибудь животные или кто другой обнаружит вход, — ответил он, а затем с небольшой толикой раздражения посмотрел на сестру. — Если не нравится, можешь спать снаружи.

Саймона нельзя было за это винить. Он устал, как физически, так и морально. Ему нужно было отдохнуть, и Ника, маленькая девочка, пока еще мало что знающая и умеющая, но наделенная врожденным даром виденья нутра людей и чтением их настоящего внутреннего состояния, поняла это, поэтому не стала продолжать доводить брата и отступила.

— Нет, здесь намного лучше, — ответила Ника, и Саймон, чуть слышно выдохнув, кивнул, потер глаза, и полез в сумку за своим компактным спальным мешком. Он был цилиндрической формы, диаметром с четыре пальца и длиной, примерно равной двум ладоням.

Разложив их, подросток забрался внутрь своего «кокона», сделанного из какой-то супертонкой, но очень хорошо теплоизолирующей ткани.

— Нет, затуши его, — попросил Саймон, когда Ника включила свой фонарик.

— Почему? — отозвалась она, обняв своего плюшевого динозавра. — Я еще хотела немного полежать и посмотреть карточки.

Она имела в виду картонные карточки из коробок с хлопьями, на одной стороне которых располагались какие-то картинки, а на других коротенькие история, с ней чем-то связанные.

— Это опасно, — пояснил ей Саймон. — Ткань не непроницаемая, вдруг свет от фонарика можно увидеть с той стороны.

— Но я не смогу без этого уснуть, ты же знаешь, — она прерывисто вздохнула. — Я всегда прочитываю парочку перед тем, как лечь спать. Или мама мне их читала.

— Я знаю, что ты преувеличиваешь. Эх, ладно, — спустя несколько секунд кивнул Саймон. — Я тебе прочитаю одну, но только одну. Какую хочешь?

— Вот эту, — быстро пролистав одну из двух толстых стопок, выбрала девочка и протянула ее брату.

— Хорошо.

Походя на двух гусениц, они отползли к «стене» и, опершись о нее спинами, вместе изучили картинку, изображавшую деревенский амбар. Чувствуя на своем плече голову Ники, Саймон перевернул карточку текстом вверх и принялся читать:

— Однажды был на свете один фермер по имени Дейл. Жил он на окраине большой деревней и с самого ее основания снабжал всех местных жителей коровьим молоком. Он был единственным, у кого жили коровы, так что все люди шли к нему, и счастливый, едва не купающийся в монетах Дейл жил и не тужил ни одной минуты. Но однажды рядом с деревней построили еще одну ферму, хозяином которой стал добрый мужчина по имени Мейл. У него тоже были коровы, и он тоже начал продавать их молоко жителям, и начал забирать половину тех денег, что мог заработать Дейл, себе. И был доволен этим. Чего нельзя сказать о Дейле. Жадный фермер был недоволен тем, что кто-то другой стал заниматься тем же, чем и он и забирать половину, как он считал, «принадлежащих только ему» монет. Он не стал принимать попытки завязать дружеские отношений от нового соседа и, снедаемый жадностью, вовсе на него озлобился. Но однажды в местном пабе, который он навещал каждый четверг и субботу, он услышал историю о том, что где-то в лесу живет корова, дающая такое вкусное молоко, за которое любой человек отдаст все, что угодно. Дейл увидел в этом прекрасную возможность обойти Мейла и навсегда заполучить себе всех покупателей и все их деньги, поэтому сразу же бросился на поиски и, действительно найдя эту корову, которая паслась неподалеку от озера Сапфир, привел ее к себе на ферму. Надоив бидон ее чудо молока, он направился в деревню и дал понемногу всем его попробовать. Жители деревни были так восхищены, что перестали ходить к Мейлу, и тот начал сильно голодать. Дейл же, упиваясь победой над конкурентом и посыпавшимися на него богатствами, денно и нощно доил бедную корову, выжимая из нее все молоко, что она способна была дать, и даже не кормил ее при этом! Остальных животных, которые стали ему ненужными, он продал. И вот однажды выдоил Дейл все молоко из волшебной коровы и она, истощившись настолько, что стала легче воздуха, взлетела, и ее порывом ветра вынесло через окно и понесло в сторону фермы Мейла. Тот же, сидя на веранде, заметил животное и с помощью лассо поймал корову и опустил на землю. Накормив бедняжку, он поселил ее у себя в амбаре. Та в благодарность вновь начала давать молоко, и Мейл вновь зажил хорошо, а Дейл, оставшийся без скота, покупателей, и своих пропитых с горя денег, через несколько лет умер в одиночестве в своем пустом доме, доедая последнюю черствую ковригу хлеба. Он там и по сей день лежит, ведь под конец жизни Дейл был настолько одинок, что никто про него даже и не вспомнил.

Сложив карточку, Саймон отдал ее сестре, а затем спросил:

— Ты поняла, в чем смысл этой истории?

— Если честно, не очень, — покачала головой Ника, убирая карточку к остальным в рюкзак. — Поняла только, что этот Дейл был редкостным засранцем.

— Да, это точно, — хмыкнул Саймон, — но еще не все. Подумай сама, — говоря это, он отодвинулся от стены и принял горизонтальное положение. — Потом поделишься предположениями.

— Хорошо, — девочка выключила свой фонарик и, пожелав брату спокойной ночи, с головой залезла в спальный мешок.

— Спокойной ночи. И если услышишь что-то подозрительное, сразу же буди.

Он выключил фонарик, забрался с головой в спальный мешок и, прикрыв глаза, думал об истории Дейла и Мейла до тех пор, пока его не унес в дальние края глубокий сон.

Глава одиннадцатая

Красная комета — беда для летающих

Под утро подростка разбудили голоса. Их было четыре: три мужских и один женский. Говорили они громко и спокойно, будто бы это был совершенно безопасный лес, где им не грозила никакая опасность.

Услышав их, Саймон испуганно выглянул из мешка