Уильям Квик - Заложник вчерашнего дня Страница 38

— Наша игра похожа на энтропию. Неопределенность только возрастает, проговорил он.

— Что вы хотите сказать?

— На артефакте было еще одно уравнение. После Эрла Томаса я не смел экспериментировать дальше. Но сам Томас, в конце концов, вынудил меня.

У Гарри мурашки побежали по коже.

— И второе уравнение… — побелевшими губами прошептал он.

— Ты, — закончил за него Джек.

18

Он лег спать той ночью в небольшой спальне рядом с гостиной. Обычная спальня — она напомнила ему номер в отеле. Еще одна аномалия среди роскоши Ариуса.

— Ты не спишь, Гарри? — спросила Глория, приоткрыв дверь.

— Нет.

— Ну, конечно. Небось, хочешь поговорить?

Гарри приподнял голову с подушки.

— Одни разговоры. День и ночь напролет.

Она вошла в комнату и ее фигура обозначилась в сумраке. Через секунду он почувствовал, как кровать в его ногах прогнулась слегка под ее весом.

— Слишком много всего сразу, да? — В ее голосе сквозило сочувствие, и он оценил это. — Трудно осмыслить.

— Просто какое-то безумие.

— Тебе так кажется? Но, по крайней мере, хоть что-то для тебя прояснилось?

— Хочешь сказать, что я должен доверять Джеку?

— Ты не обязан ему доверять, но, думаю, у тебя нет свободы выбора. Веришь ты Джеку или нет, но Фрего пропал, Томас наступает нам на пятки, а боевой флот ящеров группируется вокруг Ариуса.

— Никак не пойму, почему ящеры оказались вовлечены в это. Что им здесь нужно?

— Они напуганы. — Глория умолкла, словно решая, следует ли говорить дальше. Она дважды вздохнула, прежде чем продолжила. — Посуди сам, Гарри. Если они атакуют сейчас, в реальном настоящем, почему они не атакуют по всей линии времени? У них есть такая возможность. Они не ограничены Лентой Времени.

Он даже не задумывался о такой возможности, но теперь осознал ее ужасный смысл.

— Так почему же мы все еще живы?

Юноша угадал в темноте ее улыбку.

— Возможно, мы защищены по всей линии времени.

У него захватило дух. Сердце чуть не выскакивало из грудной клетки.

— Джек способен обеспечить такую защиту?

— Ты сам спросил — почему же тогда мы все еще живы?

— Да, — помедлив, сказал он. — Действительно, почему?

Гарри начал надеяться, что выберется из всего этого невредимым.

Он проснулся днем, окутанный влажной массой пропотевшего белья. Смутно припомнились обрывки каких-то кошмаров. Рядом со спальней была маленькая ванная, и он пошел туда. Гарри встал под горячие струи душа, прошелся пальцами по коже и наткнулся на легкую полоску шрама на шее. Когда же он исчезнет? Ему показалось, что он знает это — тогда, когда умрет Эрл Томас.

Глория ела шоколадные пончики, запивая их кофе. Свои ноги, обутые в высокие сапоги, она положила на кофейный столик. Гарри она словно не замечала. Он сел напротив нее, налил себе кофе и взял один пончик.

— Доброе утро.

Она что-то пробурчала.

— Ты не в настроении? Где Джек?

— Он — не ранняя пташка.

Голос ее был низким, хриплым. Наверняка выкурила за ночь массу сигарет. Гарри задумчиво смотрел на нее. Она излучала невидимое облако напряжения. Только глаза — зеленые и пустые — казались спокойными. Смертельно спокойными. Гарри содрогнулся.

— Чем займемся сегодня? — спросил он и тотчас пожалел, что задал вопрос, прозвучавший как-то по-детски.

Но она ответила после секундного колебания.

— Думаю, кое-куда отправимся. — Ее глаза при этом сверкнули, как арктический лед под лучами яркого солнца.

Тишину комнаты вдруг разорвало звоном сотни будильников, бьющих часов. Послышалось даже щебетание и трели целой стаи мелких пичужек. Гарри открыл рот.

— Что за…

Ее хриплый смех прозвучал в унисон с боем часов.

— У Джека свои причуды. Ты ведь уже понял, что он несколько странен?

— Считает себя богом, — пожал плечами Гарри. — Одно это уже достаточно необычно. — Он потянулся за пончиком. — А куда мы отправляемся?

Пончик показался не совсем свежим.

— Просто… На экскурсию. А что? Мне показалось, что ты хочешь действовать.

— Я немного устал. Мною манипулируют: стой здесь, иди туда. И весь этот бред прошлой ночью. Я ни черта не понял. А теперь мы куда-то собираемся. — Он запил остатки пончика кофе и посмотрел Глории в глаза. С меня довольно. Я не желаю больше идти вслепую, на ощупь. Так куда мы отправляемся?

Она невесело усмехнулась.

— Назад. Туда, где все началось.

Юноша подозрительно взглянул на нее.

— Назад? — не поверил он.

Глория убрала ноги со стола и положила ладони на колени своих кожаных черных брюк.

— Назад, обратно по времени. Фрего там. Эрл Томас — тоже. Думаю, ты не будешь против этой прогулки.

Он кивнул.

— Само собой.

Следующей ночью ему снова приснился сон. Он опять парил и пикировал сквозь прозрачный воздух к величественному белому куполу. На этот раз он узнал место: это был замок Джека. Сверкающее облако заполняло огромное помещение. Он плавно подлетел к границе сияющей тучи и завороженно смотрел на вселенную мерцающих пылинок.

Это нереально, внезапно подумалось ему. Сон, всего лишь сон.

Сновидения тоже несут информацию, отозвалось облако.

Разговариваю с облаком, осознал Гарри.

Входи, пригласило оно. Гарри ощутил движение вперед, перешедшее в долгое падение вниз, обратно к свету.

Он висел, подвешенный на золотистых клубящихся пылинках, и видел лица. Некоторые он узнал, другие — нет. Фрего. Гарт. Джек и Глория — черты их лиц сливались в одно — лицо ангела. И лицо Золотистого Человека, чьи глаза напоминали бледные рубины.

Он понял, что бывал здесь прежде. А за этим видением маячило другое место, более важное. Но он не мог его вспомнить.

Одна лишь голубая пустота.

Потом он проснулся. Наступило утро. Джек и Глория привели его в небольшую комнату и указали на одно из четырех кресел, приглашая сесть. Глория села рядом. Она погладила его колено и улыбнулась.

— Мы отправляемся, — она выглядела счастливой.

— Это всего лишь комната, — заметил Гарри. — Она не может отправиться назад во времени. «Норы» не существуют на планетах.

Джек вышел из комнаты, махнув им на прощание рукой. Дверь закрылась.

— Не существуют? — переспросила Глория.

Стены комнаты замерцали и стали серыми, как клубящийся дым. Задрожали какие-то тени.

— Нет, — упрямо замотал головой Гарри, не желая верить в то, что он видит.

— Не пропусти начало, — улыбнувшись, попросила Глория.

В комнате стояла мертвая тишина. Это походило на продолжение сновидения. Гарри вспомнил рассказ Джека. Его, Гарри, генетический код обнаружили на невообразимом сгустке нейтрино, вынырнувшем из болота сингулярности. Он — дитя черной дыры, а Эрл Томас, выходит, его родственник, даже больший, чем неизвестная мать или Гарт Хамершмидт, отец.

Откуда я пришел? Вот в чем величайшая загадка. Кто же главный игрок в этой таинственной партии? Уж не сами ли керсгатанцы?

В каком-то смысле Эрл Томас был его братом — происхождение ведь одно и тоже. Но эта мысль не приносила успокоения. Человеческая история полна мифами о враждующих братьях, взять, к примеру. Каина и Авеля.

Он взглянул на Глорию. Та будто погрузилась в транс — острые черты лица как-то смягчились, глаза закрыты, голова чуть склонилась вперед, словно в молитве. Она показалась ему прекрасной. Кто — или что — она на самом деле?

Братья. Рожденные, чтобы уничтожить друг друга. Во всех легендах таким братьям уготована определенная судьба. Вероятно, творцы артефакта, а значит его самого и Томаса — не Боги, но их наука ушла так далеко вперед от человеческой, что ее невозможно отличить от волшебства. И он, и Томас не могут обойтись один без другого. Гарри ощущал это каждой клеточкой своего существа. Интересно, чувствует ли Томас что-либо подобное?

Мысли внезапно метнулись в противоположном направлении — излучение, открытое Хоукингом, испускаемое черными дырами на границе перелома пространства и времени. Элементарные частицы, созданные невероятными гравитационными давлениями. Частица и античастица, предназначенные для соединения и взаимоуничтожения.

Руки Гарри затряслись. Уравнения, содержащие его генетический код и код Эрла Томаса — он понял их сущность.

Он вспомнил ее. Вспомнил то, что было отпечатано в его генах.

Уравнения противоречат друг другу.

Мера первого — энтропия, хаос. Второго — упорядоченность. А все вместе — неистовый вальс Вселенной. Стрела времени казалась бессмысленной. Конец бешеного танца означал смерть.

— Мы прибыли, — сообщила Глория и закурила. Дымные стены рассеялись и вернулась обычная комната.

Гарри понимал, что они проделали долгий путь, но чувство было такое, будто путешествие только что началось. Путешествие по собственному разуму, и только он сам мог совершить его. Шаг за шагом. Этот шаг был первым.