Андрей Лазарчук - За право летать Страница 39

Все это хозяйство хотя бы два раза в сутки следовало обойти…

Адаму очень хотелось полазить там и понюхать самому, но, во-первых, это ничего бы не дало, кроме утоления праздного любопытства, а во-вторых, его туда попросту не пустили бы даже под давлением Мартына, который все равно уехал… Так что Адам ограничился тем, что ещё раз поболтал с Сарафановым. Оставалось надеяться на то, что опытный контрразведчик понял его обиняки и недомолвки правильно: эти кошачьи спецназовцы – некая неизвестная третья сила, а потому: а) имеет смысл расценивать их как потенциальных союзников людей, и б) нужно по возможности не препятствовать им, а ещё лучше – помогать. В качестве жеста доброй воли. Таково неофициальное мнение крупнейшего специалиста по взаимодействию человечества с инопланетными цивилизациями, каковым Адам и является…

В машине он почти уснул и доехал до гостиницы на одном автопилоте. Усталость была патологическая. На последних каплях воли он сунулся в номер Виты. Напарницы в постели уже не было, а из душа доносился плеск воды.

– Вита! – громко позвал он.

– Да! Это ты, Адам?

– Я! Разбуди меня через час, хорошо?

– Хорошо!

Будить не понадобилось бы: внутренние часы со множеством функций все могли сделать сами – поднять, умыть, побрить, выгулять, даже заварить кофе. Но так было приятнее.

– Кошак?! Сбежал? Вот ведь умница!..

Адам ещё не видел её такой: в полном восторге. Глазищи… м-да. Он стал внимательнее смотреть на дорогу. Потом свернул к знакомому уже подвальчику.

– Во-первых, тебе стоит что-нибудь съесть, – сказал он. – Во-вторых, – пропуская Виту вперед и запирая дверцу «субарика», – надо поговорить, а я с некоторых пор не слишком доверяю визиблам, даже таким простеньким. Здесь подают очень хорошее пиво и классных креветок, но боюсь, что на это времени мы сейчас не наскребем. Так что просто по салатику…

– Ну уж дудки, – сказала Вита. – Такое событие надо отметить.

– Такие события, – поправил Адам. – Это ещё не все. Давай-ка сядем…

Они сели, и Адам под шелковистый перелист меню рассказал о чудесном выздоровлении Саньки, о депеше принца Халиля и о том, что наверняка произойдет, если взрослые коты не найдут тела ребенка…

– Тем более нужно искать живого…

– Живой сейчас вполне может быть на пути к Владивостоку, как ты его будешь искать?

– Значит, надо лететь туда. Ты же сам понимаешь…

– А задание?

– Это часть задания. Может быть, самая важная.

– Слушай, – задушевно сказал Адам. – Котенок сумел удрать из больницы – это факт. Но кто тебе сказал, что он уже научился разбираться в расписаниях самолетов? Максимум, что он может использовать, это автостоп.

Вита потрясла головой.

– Кто из нас бредит? Ты или я?

– Витка! – Адам впервые её так назвал, но сам не обратил на это внимания. – Нам нужно. Слушай и не отвлекайся. Нам нужно. Немедленно. Сегодня. Спереть тело мертвого котенка. Пока его не изрезали на кусочки. Иначе будет поздно.

– Спереть, – повторила она. – Спереть… Да, конечно. А как? Откуда? Где он сейчас?

– Если не придумывать всяческой экзотики, то он скорее всего в морге госпиталя. А морг в подвале. А в подвале охрана… Правда, они охраняют не морг. Но пока они там, к моргу так просто не подойти. Нужна легенда, повод, причем самый незамысловатый. Кто ходит ночью в морг? Санитары, если везут свежий труп…

– Следы, следы, следы… Пойдем наниматься в санитары? Так у меня нет санитарной книжки.

– Или, скажем, патанатом, который что-то забыл…

– …в трупе. Вставную челюсть, например. А ещё – слесарь по холодильникам. Пожарник. Полиция – срочное опознание. Достаточно?

– Не знаю. Сами охранники…

– Будете заказывать? – Посторонний голос. Кажется, официантка.

– Да, девушка. Две камбалы на вертеле и два маленьких узо. Есть ещё вариант: отвлечение охраны и взлом.

– Если ты думаешь, что я подойду на эту роль…

– Гхм… Я имел в виду, что где-то там поблизости тусуется твой лохматый друг. По крайней мере тусовался. Это ли не повод для большого шухера?

– Фи, полковник. Что ты там говорил насчет Владивостока?

– Это была версия. Ничем не подкрепленная.

– Ладно. У меня тоже есть версия. Лучше всего любую охрану отвлекает начальство. У тебя есть на примете подходящее начальство?

– Мартын?.. Ой, вряд ли. А вот одна полковник медицинской службы…

Ощущение было – будто она внезапно оказалась в Зоне. Зрение расслоилось, стены стали полупрозрачными, по телу рассыпались невидимые искры. Ее повело так, что она непроизвольно ухватила Адама за локоть.

– Что?

Она замотала головой: тихо!

И стало тихо. Обычные больничные звуки не проникали в ту тишину, которая вдруг окружила Виту. По-прежнему опираясь на Адама, она медленно дошла до двери в Санькину палату. Здесь.

– Адам, – тихо сказала она. – Пока не входи. И никого не пускай.

И переступила порог.

Все в той же объемной искрящейся тишине глухо звякнули металлом пружины – и из-под кровати вылетела серая мохнатая ракета, прямо ей в грудь, и Вита закружилась, чтобы устоять на ногах…

– Ушастый! Ты куда?! – тихо вскрикнул кто-то.

– Все хорошо, – шептала она, прижимая котенка к себе. – Все хорошо…

– Ты… здесь… хорошшо… хорошшо, хорошшо, хорош-то, – урчал котенок. Не все согласные у него получались, но Вита понимала.

Весь остров был: три квадратных километра белого камня, колючий кустарник, запущенная оливковая рощица – и два десятка домов на берегу неглубокой голубой бухточки, пристанища для яхт, катеров и лодок. Центром жизни острова был маяк. Когда-то маяк был автоматический, но теперь его снова приходилось обслуживать вручную. Делали это четыре человека, получающие жалованье от правительства. Еще жалованье получали почтальон, полицейский и две школьные учительницы: бабушка и внучка. Остальные так или иначе обслуживали их – да нечастых туристов и рыболовов. На острове можно было перекусить в одной из трех харчевен и купить все что угодно в лавочке с гордым названием «Макси-маркет».

Накануне старая учительница мисс Паола Хенксон, англичанка, попавшая в Грецию сразу после свержения «черных полковников» и так и оставшаяся здесь насовсем, получила письмо от собственной внучки, молодой учительницы, которая сейчас гостила в Ливерпуле у родственников. Внучка писала, в частности, что ей предлагают поступить на полугодовые курсы в университете, это освежит её знания и увеличит кругозор, а это необходимо, потому что на острове они почти отрезаны от мира и мало знают о том, что в мире происходит…

И хотя об этом в письме не было ни слова, бабушка поняла, что в жизни внучки появился кто-то – скорее всего молодой человек. Что, в свою очередь, значит: все классы островной школы, все семь человек, придется вести ей одной.

Письмо привело старую учительницу в странное состояние – между грустью и радостью. Она переоделась в лучшее свое платье и пошла на высокую западную оконечность острова, к развалинам византийской церкви. От церкви осталась только часть фасада с каменным крестом над дверным проемом. Все остальное стало грудой ноздреватых камней, истертых временем и зимними солеными ветрами.

Сразу за камнями земля круто обрывалась в море. Слева рос огромный молочай, похожий на экзотическое хищное растение. Рядом с ним стояла скамеечка из плетеного железа и тонких темных реек, чем-то похожая на скелет неведомого четвероногого зверя.

Учительница осторожно присела на эту скамеечку. Земля – светло-серая потрескавшаяся плита – кончалась в двух шагах от носков её туфелек, и дальше был ветер и воздух, много воздуха, и только потом – море. Оно покачивалось и очень слышно, но совсем не видно билось в скалы там, под ногами. Нужно было наклониться над обрывом, чтобы увидеть прибой. А сюда ветер, летящий вверх по обрыву, доносил невесомые кристаллики соли.

Небо вдали было подернуто тонкими стрелками, как молочная пенка, – там был плавучий космодром, и сегодня, похоже, много летали. Больше, чем обычно…

Все, что случилось потом, произошло мгновенно и беззвучно. Просто в один миг земля исчезла из-под ног, и небо с морем поменялись местами. А потом мисс Хенксон поняла, что висит в воздухе лицом вниз и видит, как валятся в бушующую пену и скамеечка, и обломки каменной плиты, на которой она стояла, и куст молочая… Было больно в плечах и пояснице.

Потом её перевернули и поставили вертикально. В узкую голубовато-серебристую лодку. По крайней мере это было похоже на лодку. А тот, кто стоял перед нею, был похож на человека. Но она сразу поняла, что он не человек.