Селия Фридман - Рожденные в завоеваниях Страница 4

Это прекрасный народ, согласный и равновеликий. Азеанцы находят партнеров только внутри своей нации и наслаждаются умеренными моногамными удовольствиями. Все это в них запрограммировано. Врожденные дефекты — в прошлом, как наследственные склонности к тем или иным заболеваниям. Азеанцы живут дольше, чем какие бы то ни было другие Разбросанные Расы, такова своеобразная компенсация за гибель, что преследовала их далеких предков.

Что касается генетики, то этой науке приходится напряженно работать в поисках еще непокоренных горизонтов. На дальних звездах располагаются финансируемые правительством институты, целью которых является ускорение процесса эволюции — как это понимается на Азеа. Ученые просматривают горы данных, чтобы вычленить генетические коды, определяющие телепатию, долголетие — любой желательный признак, который иначе может быть потерян в море доминирующей в обществе нормы. Выявив правильную последовательность генетических кодов, ученые смогут ее программировать в каждом новом представителе своей расы, преодолевая тем самым (как они считают) тысячелетия медленного развития.

Дармел лиу Туконе и Суан лир Асейрин были совершенно типичны для жителей Азеа: сочно-золотистая кожа, поскольку некий ученый когда-то решил, что именно такой цвет является эстетическим идеалом, белые волосы, поскольку темные волосы присущи врагам азеанцев, браксинцам. Они узнали, что ждут первенца, и, по завершении праздника в честь подтверждения беременности, пара покорно проследовала в ближайший Центр Анализа и Поправки, чтобы проверить плод. На Азее, если что-то и окажется с ребенком не так, пара знает, что азеанская наука может легко это исправить до того, как ребенок покинет матку.

Если Азеа так захочет.

В науке, котороя почти никогда не сбоит, что-то случилось. В отделах, которые раньше знали только спокойствие, царило странное возбуждение; посыльные курсировали между Планетой-Столицей и остальными, и в конце концов обратились непосредственно к будущим родителям.

Ребенок был явно не азеанского происхождения.

Это, конечно, непрофессиональный термин: конечно, ребенок по доминантному гену азеанский. Но в нем проявились модели наследования, не подходящие под азеанский стандарт — генетический сбой, указывающий на то, что в генеалогиии ребенка не все так прекрасно, как хотелось бы верить родителям.

На дисплеях высветился образ девушки. Она была удивительна стройна и выглядела, как женщина другой расы — ростом она была ниже мужчины. Ее мать, которая, как и все азеанские женщины, одного роста с мужчинами, содрогнулась, увидев это. Кожа у ее будущего ребенка была белой, бесцветной и по виду …браксинской. Будущий отец, офицер Службы Безопасности, отвернулся от непривычного образа. Волосы цвета крови, сочно-красные и блестящие, неестественно падали на плечи девушки на картинке. Под ней были отмечены другие, более тонкие отличия, и все они приводили к одному неутешительному выводу: раса, ответственная за появление ребенка, неизвестна, ее нет ни в одном из азеанских генетических файлов. О ней не знают в азеанской части галактики. Тем не менее в каждой линии наследования она проникала в идеальный азеанский тип и оставляла свою рецессивную метку для проявления в будущих поколениях. И теперь она открыто заявила о себе.

Мать и отца странного ребенка обследовали.

Дармел лиу Туконе был императорским подданным с высшей формой допуска. Он — ученый-транскультуралист, специализируется на контактах между браксинцами и азеанцами; в Империи не набереться и пятерых людей, прошедших такое обучение. Те, кто имел представление о военных делах, называли его Главным Дознавателем, он был профессионалом в применении браксинской психологии к браксинским пленникам, мог вытянуть информацию из упрямцев, способных выдержать физические пытки. Он также являлся последним известным потомком первого рожденного на Азее ребенка, Хаши, в знак чего носил дополнительное имя «лиу», или «рождение» на древнем языке, точно, как у первенцев его предков, и точно, как будет у его первенца. Из генеалогических древ Азеи только у его семьи есть данные по всем спариваниям со времени Основания. И среди них не было никаких инородцев.

Суан занимала высокое положение в Службе Безопасности, как и ее родители, как и ее предки на протяжении многих поколений. Но возможно, кто-то из них и вступил втайне в связь с кем-то из неазеанцев. Нет ничего невозможного. Но это крайне маловероятно, если учитывать предрассудки таких людей.

Паре посоветовали избавиться от ребенка и попробовать снова.

Но они воспротивились.

Мир приходит на Азею один раз в десятилетие, и такой паре нужно было производить потомство, пока они могут. В разгар войны нет времени наслаждаться и смаковать таинство рождения и разделять первые мгновения жизни ребенка. Родители странной девочки ждали много лет и не хотели ждать дольше.

Ребенок не будет азеанским, предупредили их.

Она — наша, ответили на это родители. Этого достаточно.

Совет Правосудия собрался для обсуждения этого вопроса. Народ, определение гражданства которого основывается на генетическом соответствии, должен иметь способ решать вопросы, возникающие в связи с отклонениями; поэтому дело и передается Совету. Ребенок не будет, никогда не сможет быть гражданином Империи. Так решил Совет.

Родители побледнели, но продолжали настаивать.

Ребенок никогда не сможет получить даже самую низшую форму допуска Службы Безопасности, предупредил Совет.

Это было ударом для тех, кто сделал военную службу своей жизнью. Но теперь слишком поздно было отступать. Мужчины и женщины со слабой волей могут сдаться браксинцам, но эти двое уже ни раз доказали свою храбрость. Ребенок родится, настаивали они.

Бескомпромиссные постановления быстро следовали одно за другим: ребенок никогда не должен ступать на землю Азеи, он не получит права пользоваться преимуществами азеанской генетической науки, внешность девочки нельзя никак менять. И она никогда, никоим образом не должна быть связана с Великой Войной.

Это была тактика устрашения и разработана специально для давления на родителей, чтобы заставить их подчиниться. Но Совет Правосудия провалился и их решения стали просто буквой закона, мраком, нависшим над рождением ребенка.

Девочка родилась в мирное время. Но Война, как и всегда, вернулась и девятьсот восемьдесят шестой Всесторонний Мирный Договор между Бракси и Азеей разлетелся вдребезги, выплеснув в звездное небо кровь живых людей.

Тот факт, что это было неизбежно, не отрицал ценности рождения, как предзнаменования грядущих событий.

ГЛАВА ВТОРАЯ

«Мы признаем, что в природе мужчины заложено стремление подавлять других, независимо от того, кто они, настоящие враги или собственные женщины. Возможно, истинный размах его власти заключается в том, как открыто он может подавлять».

Дорогая сестра!

К этому времени ты, вероятно, уже обнаружила мое отсутствие. Да, Ниар, я не просто уехала, возвращение невозможно — не только в наш дом, но и в любую часть Бракси.

Я надеюсь, что ты меня простишь! Я столько от тебя скрывала и так долго — но думаю, читая это ты поймешь, что у меня не было выбора. И мне следует поблагодарить тебя за ту поддержку, которую ты мне оказала — хотя едва ли могла догадаться об истинных мучениях, отзвук которых так тревожил тебя.

Но позволь мне все объяснить.

Уверена, ты помнишь тот проклятый год, когда ко мне привязался Дженар. Его жестокость и моя беспомощность — а я не могла ее избегнуть — чуть не привели к моему полному разрушению. Когда он наконец устал от игры и покинул меня, я плакала от облегчения — и решила найти способ на какое-то время оградить себя от мужского внимания, хотя закон и требует от женщин подчиняться любому, кто пожелает нас.

Определенно, сестра, ты помнишь эти женты. Каждый день я спешила с работы в наш отсек, где отсиживалась, выжидая полночи. И только тогда я осмеливалась выйти на улицу, в часы, когда лишь немногие оставались там. Это успокаивало. Ты не раз предупреждала меня об опасности, но в то время жестокая смерть казалась мне лучше, чем появление еще одного такого же, как Дженара.

Однажды ночью я шла по берегу Туеля и вдруг увидела впереди мужчину. Он стоял ко мне спиной. Я было приготовилась бежать, но что-то в его позе остановило меня, что-то отличало его от всех мужчин, виденных мной когда-либо.

На его широкие плечи был накинут темно-серый плащ, на ногах — высокие черные сапоги. Мне была видна рука в черной перчатке. «Какой дурак так одевается в середине лета?» — подумала я.