Александр Белаш - Эскорт Страница 4

Дорифор с сомнением пожал плечами. На шефа накатило, что поделать. Бывало, что дотошный безопасник испарялся из головы Сато и душой и телом комиссара завладевал гадкий проказник, охочий до запретных удовольствий, порой лежащих далеко вне морали. Вот ему вздурилось попрощаться с обреченным. Пусть потешится.

Сато взял Дорифора под руку, как лучшего друга. Другие ревновали, видя это, но Сато всегда говорил: «Не ссорьтесь, мальчики; я вас всех люблю».

Заверив документ своим росчерком, Форт сканером уловил движение слева, потом поглядел туда. Двое молодчиков — коротко стриженный чернявый и белогривый, разодетые и размалеванные — показались из дверей шлюзового отсека, откуда экипаж должен был проследовать в корабль.

Мало ли что в космосе большие расстояния — места встреч и люди здесь всегда одни и те же. Парочка, вошедшая в отсек, расцепилась; к Форту как бы невзначай, с видом праздношатающегося приближался известный в этом углу Галактики господин Сато. Нетрудно догадаться, что это он и никто другой; по трассам говорили, что начальник «Скайленда-4» со своим замом по безопасности то ли в контрах, то ли в браке и зам — беловолосый, до крайности помешанный на всем туанском.

Не было печали, так это чучело на колесиках выкатилось. Если тебя провожает в рейс безопасник — жди аварии; примета верная. И чего он заявился?.. Форт перевел глаза на Эш; существо с чешуйчатой кожей выглядело напряженно, настороженно. Ихэн, родом с Аркадии, там партизанская война. А если Эш — террорист? Вроде бы повязали за хулиганство…

— Здравствуйте, капитан! — Сато лучезарно улыбнулся.

— Здравствуйте, комиссар, — равнодушно сказал Форт.

— Все в порядке? никаких затруднений?

— Пока о'кэй. Осталось проверить исправность систем корабля и челнока. Как по вашей части, замечаний нет?

— Нисколько. Вам не вручили одну из вещей умершего, чье тело находится в отсеке 14, и я должен исправить эту оплошность. Пожалуйста, — Сато извлек из складок своего пышного платья небольшую коробку и протянул Форту. Из коробки — слух артона позволял заметить — доносилось мерное тиканье.

— Я думаю, будет достаточно приклеить это к гробу, прежде чем отправить корабль в падение. Покойный очень дорожил вещицей.

Зажав документы под мышкой, Форт открыл коробку — обложенный мягким волокнистым пластиком, внутри находился очень старомодный, если не антикварный механический будильник с ножками, наружным колокольчиком боя и фигурными стрелками. Форт взвесил коробку в руке, размышляя: «Почему Сато не носит респиратора? Воображает, что раз он туа, то и фэл ему не грозит? Это не смелость, а рискованная игра».

— Приклеим, дело несложное. Вы, я понял, проверяли часики на недозволенные вставки в механизм.

— Именно так. Внутри кадмиевая батарейка, она не опасна. Можете спокойно брать часы на борт.

— Спасибо. До свидания.

Но Сато не спешил уйти.

— Вы не удивились, увидев меня. Почему? Я не замечаю на вашем лице никаких изменений. У вас нет мимических контракторов?

— Есть.

— Что же вы не реагируете на мою внешность? Или во мне нет ничего необычного?

— Побелки много. А так все нормально.

Сато принял первый мучительно-сладкий укол обиды. Для этого он, собственно, и подошел. В соответствующем настроении он изобретательно искал, на что бы ему обидеться, чтобы после излить душу в очистительных слезах. Он не мог ощутить свою избранность и неповторимое своеобразие без терний на челе. Свои обиды он старательно готовил, провоцировал обидчика и, заполучив желаемое оскорбление, бежал, уязвленный в лучших чувствах, плакать в жилетку Дорифора со стонами: «Вот! Опять! Это невыносимо!..» Дорифор жестко спрашивал: «Кто?» — и шел мстить за друга. Иногда они менялись ролями.

Но обвинения в избытке грима Сато показалось мало.

— Так одеваются на КонТуа. Вы приехали оттуда и наверняка это видели.

— Я думал — чтобы разрешить вывоз мусора на свалку, собирать досье на экипаж не обязательно.

— Условия режима безопасности придуманы не мной. Я исполнитель. Но вернемся к вопросу о КонТуа…

— Вернемся. Когда мне выписали вид на жительство, я прослушал курс лекций о правильном поведении. Нас убеждали не носить одежду и не делать макияж по-туански. Они различают тысячи оттенков цвета, и оттенки говорящие — обозначают отвращение, любовь и прочее. Чтобы сдуру не задеть чувства туанцев своим маскарадом и не выглядеть ряженым приматом без мозгов, нам советовали надевать то, что обычно для эйджи, и вести себя без выкрутасов, реально. Если у вас больше нет вопросов, позвольте нам пройти на судно.

— Да. Я вполне удовлетворен. Прощайте, — сухо молвил Сато и направился к Дорифору. На ходу он поправил микрофончик, спрятанный в волосах.

— И этот такой же, как все, — горестно сказал комиссар первому помощнику. — А я-то надеялся!.. Ведь он работал с туа! Ты видишь, Дори, — всюду неприятие и злоба!..

— Не надо было вызывать его на разговор. Летел бы он себе — и крышка.

— Ты его жалеешь? — со слезами в голосе спросил Сато.

— Да чтоб он сгинул. Очень он нужен с его откровенностями, реалист храный. Сато, главное — то, кем мы себя чувствуем, и никто не смеет разрушать наш мир. Мало ли что он там видел своими зенками?!. «Ряженый примат»… За такие слова, будь другой расклад, задушил бы своими руками. Есть вещи, которые не прощают!

— Да! — выдохнул Сато, пламенно глядя на Дорифора, изменившего своей обычной сдержанности. — Друг мой, не расстраивайся. Считай, что его уже нет.

Теперь отправка Фортуната Кермака в тартарары была морально оправдана, и на души друзей-безопасников снизошло светлое чувство. В самом деле, нельзя безразлично относиться к жертве — ее надо ненавидеть.

— Аааааа, — прогудела Далан, — он кто был? Комиссар, это полиция?

— Безопаска, — ответил Форт.

— Говорил о внешности, — сдавленно трубила госпожа штурман, волоча по кишке внешнего переходника огромную мягкую сумку. — Он контуанец?

— Нет, это я контуанец.

— Никакого сходства.

— По документам, — пояснил капитан.

— Комиссар больше похож.

— Ему хочется туда, быть туа. Это мечты. Он замечтался.

— Когда я была личинкой, — Далан одной лапой перенесла баул через порожек шлюзовой двери, — я хотела быть летающим животным. У нас большое тяготение в отличие от вашего стандартного. У нас 2,6 g. Каким образом перенастроить гравитор ближе ко мне?

— Я не согласна, — возразила Эш. — Моя норма — 0,94 g. Я протестую. Мне будет тяжело передвигаться.

— А, значит, ты женщина.

— Я шнга. — Эш спрятала глаза в складках век.

— Переведи. Я не настолько умный, чтоб все знать.

— Биологически средний пол, — гукнула Далан за нее. — Нянечная разновидность. Середнятчка.

— Середняшка, если вы картавая. — Эш на миг показала челюстные кромки. — Я бы попросила вас не называть меня так.

Пока штурман с бортинженером цапались, Форт осматривал шлюз. Полное дерьмо. Надо полагать, и в рубке управления все так же плохо. Впрочем, отметка регистра Ллойда свидетельствовала, что корабль годен к полету. Ладно, есть еще полтора часа предстартовой подготовки, чтоб узнать, где трубопроводы не держат давление и где проводка искрит. Было бы грустно узнать это на середине пути.

— Внимание всем постам.

Шипенье Эш и клокотание Далан оборвались.

— Все знают свои обязанности. Занять места по штатному расписанию. Через час доложить о готовности к старту. Выполняйте.

Кажется, Эш и Далан были рады случаю разойтись в разные стороны. Возможно, они готовились к новой сваре из-за пустяков. Проводы безопасника, склочный экипаж, раздолбанный корабль с грузом отбросов и покойник на борту — все намекает на то, что скучать не придется.

БЛОК 3

Эш была почти счастлива. Ее выпустили из каталажки, ее взяли в рейс! Если бы не штурманиха, все было бы шоколадно. Хорошо, что кэп — эйджи; ему тоже ближе 1 g, чем 2,6. Только бы эта тумба на толстых подпорках не стала козырять своей высшей цивилизацией. Эти высшие всем поперек горла. Эш досыта насмотрелась их на родине. Как они важничают, как всех презирают!.. Впрочем, о мирках этого не скажешь. Они своим вниманием Аркадию не баловали; им любых планет милей родной Бохрок с его давящей гравитацией. Тем удивительнее встретить мирку среди людей. У нее что, четыре запаса здоровья? Не боится, что кости разжижатся? Хотя у них не кости, а вроде хитина. И все равно странно. Наверное, Далан — авантюрьера…

«А я сама?» — спросила себя Эш, входя в центральный ствол «Сервитера».

Этот коридор-труба длиной 490 метров соединял носовую часть корабля с машинным отделением в корме. Интерьер был знаком Эш — на дряхлом лихтере аналогичной серии она когда-то проходила практику. Достаточно включить привод «подошвы», встать на ее рифленую платформу с поручнями, нажать педаль — и «подошва», скользя по утопленному в пол рельсу, за минуту донесет тебя до двигательного отсека.