Сергей Лукьяненко - Планета, которой нет Страница 41

— Храмы преувеличивают вашу роль в подавлении сектантов…

— Тебя бы туда, под бок кварковой бомбе! Привидение! У тебя умирали друзья?

— Да, — очень спокойно сказал Маэстро. — А у вас никто не погиб. Разве что Клэн… Даниил ведь жив-здоров.

— Это уже не тот Данька, что был в моем экипаже! Тот — погиб. Потому что должен был забыть свои приключения. Хватит с меня жизни в прошлом. Мы уходим в настоящее.

Секунду мне казалось, что Маэстро бросится на меня. Или предложит новый ментальный поединок. Но он неожиданно успокоился.

— Я не буду спорить, принц. Берите «Корсар». Но учтите, вам не удастся проявить свои таланты раньше тридцать третьего года. Вас не было в истории! Корабль вынесет вас к моменту Единения, к 11 апреля две тысячи сто тридцать третьего года. На следующий день после того, как темпоральная экспедиция проекта «Х» ушла в прошлое.

— Ну и что?

— Вы попадете к моменту колоссального галактического «стресса». Планеты узнают о Земле — родине Сеятелей. И о фангах, угрожающих всем людям. Вы окажетесь в мире накануне войны.

Я пожал плечами. Спросил:

— А нынешнее положение в галактике вы считаете миром?

Маэстро вяло улыбнулся.

— Сергей… Вы не знаете фангов. Вы и представить себе не можете, на что похожа война с ними.

У меня вдруг отпало желание спорить.

— Ничего, Маэстро. Я не очень боюсь этой войны. К тому же, мне хочется взглянуть на фангов.

Лицо Маэстро искривилось. Словно я признался в копрофагии…

— Взгляните, принц… Но ведь истинная причина другая? Вы хотите уйти от заданности своих поступков. От детерминизма.

— Да.

— Сергей, это будет ложным уходом… Старая философская проблема о свободе воли решена. Мы несвободны. Нас несет основным потоком истории — и все, что нам дано, это барахтаться более или менее энергично. Даже в настоящем, которое для вас является будущим, вы обречены делать то, что потребует от вас ход истории. Свободы воли нет.

— Свобода воли, Маэстро, это отсутствие человека, знающего твои поступки наперед. Вот и все.

Я встал — словно из этого помещения можно было уйти обычным путем. Поинтересовался:

— Мне нужно отдать Храму приказ о вашей «раскапсуляции»?

— Не обязательно. Когда вы улетите, я вновь стану для Храмов Создателем и единственным высшим контролером. Посижу здесь немного… и отключусь. Усну. До следующей плановой проверки или очередной нештатной ситуации.

— А скоро плановая проверка?

— Через десять лет. Когда позади тысячелетия, полторы сотни лет с пятнадцатью пробуждениями уже не гнетут так, как вначале.

Мы смотрели друг на друга, словно осознав, что это последняя наша встреча — в уютном иллюзорном мирке Храма.

— Все-таки мы оба земляне, — тихо сказал я. — Счастливого дежурства.

— Счастливого будущего, — так же тихо сказал Маэстро. — Удачи, принц.

Он протянул мне руку, и я не колеблясь пожал ее. Рука была теплой и твердой. Нормальная, сильная мужская рука. Маэстро оказался привидением самой высшей пробы. Теперь оставалось лишь пожелать и оказаться в ангаре Храма, где рядом с зеркальным шаром — боевым кораблем типа «Корсар» — стояли друзья. Эрнадо, Ланс, Редрак. Повизгивающий, грустный, лишенный хозяина Трофей. И принцесса планеты Тар — Терри. Моя жена.

За те два дня, что мы провели на Земле, я успел обвенчаться с ней в православной церкви. Сам не знаю, почему. Как не знаю и того, что заставило ее согласиться и на венчание, и на вечеринку с моими обалдевшими друзьями в маленьком городском кафе, и на вечер в лучшем номере самой дорогой гостиницы Алма-Аты. Очень удобно, что синтезаторы «Гонца» умели производить образцы старинных денег.

Может быть, она действительно меня любит? Принцесса Терри с планеты Тар…

Что-то упорно мешало мне уйти в свое свободное и загадочное будущее, из несуществующего уюта, где останется размышлять о случившемся Маэстро. Неизбежность? Едва ли…

— Стас, — неожиданно для себя спросил я. — Данька… Даниил, с ним все было нормально?

— Да. Вы же доставили его прямо к порогу дома. И даже проследили, кто открыл дверь — родители или бандиты с ножами. С ним все в порядке.

— Я не о том. Стас, он был счастлив?

Наступила пауза. Стас пожал плечами:

— Он был известным… великим художником.

— В двадцатом веке были известные художники Илья Глазунов…

— Я же о великих.

— И Марк Шагал.

Маэстро задумчиво смотрел на меня.

— Сергей, он стал великим художником. Тут уже не подходят обычные понятия счастья.

— Понятно.

— Возьмите в библиотеке кассету с его работами. Там есть и несколько биографий, весьма любопытных.

— Спасибо. Я и не подумал. Я возьму кассету с картинами — этого хватит. Маэстро, а он рисовал… космос?

Ловким движением Стас извлек из кармана пиджака нечто вроде яркой цветной открытки. Многослойное изображение? Нет, похоже, просто открытка, даже сделана из картона…

— Одна из немногих картин, где есть что-то космическое. Возможно, вам она скажет больше, чем мне.

Я не знаток живописи, но это был очень странный стиль. Если соединение сотен ярких, чистых тонов в одно цельное и гармоничное изображение и есть цветазм — то Данька придумал забавный стиль. Яркий и праздничный, как новогодняя игрушка. Тревожный и печальный, как ночное небо сквозь ветви дремучего леса.

А на картине был берег озера, освещенный странным разноцветным сиянием плывущих в небе лун — синих, оранжевых, красных, зеленых… Я не стал их считать — меня не интересовало, ошибся ли Данька. Потому что на песчаном берегу озера в разноцветном полумраке сидел, прижимая к коленкам похожее на собаку животное, прекрасно знакомый мне мальчишка. С мокрыми после купания волосами, запрокинутой к небу головой. Рядом с ним лежал на тонкой темно-бордовой, даже на взгляд теплой подстилке, молодой, атлетически сложенный парень.

Меня Данька приукрасил… кажется.

А все остальное было точным.

Здорово он ухитрился взглянуть на нас со стороны…

Я повертел открытку. И вдруг заметил, что за ажурным силуэтом леса встает призрачная серая тень. Огромный шар, не то накатывающийся, не то отступающий от лесного озера.

Великие Сеятели…

Девяносто пять процентов памяти о «каникулах в космосе» было уничтожено. Остальное должно было превратиться в мешанину похожих на сон видений, непонятных фраз, забытых переживаний…

Но что-то осталось.

Я вспомнил, как осторожно прислонил Даньку — вялого, заторможенного, погруженного в надежный наркотический сон, к стене подъезда, у двери его собственной квартиры. Ланс и Эрнадо с парализаторами застыли на лестничных пролетах. Я долго смотрел на Даньку — ни малейшего следа страшной раны. Медицинский блок «Гонца» постарался на славу. Но и ему не подвластна память…

— Может, так оно и лучше, а? — негромко спросил я. — Меньше переживаний и тоски. Травматическая амнезия. Родителям на радостях будет не до того. Главное — ты дома.

Я достал из кармана алмаз — «сдачу» с гиперперехода принцессы. Ехидно улыбнулся — если это неизбежность, то приятная. И опустил его Даньке в карманчик модной, купленной в магазине «Элита» в центре города рубашки. Виновато объяснил:

— На память… Трофея, увы, не могу…

Хотел потрепать Даньку по щеке — и остановил руку. Уже не стоит.

— Пока, Данька. На озере было здорово, правда?

Его глаза смотрели сонно и бездумно. Я надавил на кнопку звонка и метнулся вниз по лестнице. Вслед за мной бесшумной и едва видимой тенью — Эрнадо. На первом этаже он остановился, бросил короткий взгляд на экранчик видеодатчика — незаметной пылинки на Данькиной рубашке.

— Порядок. Мать ревет и колотит его по щеке… чтобы очнулся. Вроде, помогает.

Помогает…

Я оборвал поток воспоминаний — и вовремя. Комната для принятия решений растаяла, превратившись в грязную площадку земного подъезда. У смятых, искривленных пинками перил стоял Маэстро, крепко цепляясь за покрытый облупившейся краской поручень.

— С вашей ментальной силой трудно бороться, — прошептал он. — Смена интерьера в комнате даже не планировалась технически… Вы воздействовали на управляющие контуры Храма напрямую…

— Извините, — глухо сказал я. — Сейчас переделаю. Скажите, я могу взять эту открытку?

— Это фантом. Но можно заказать материальную копию… Вам что-то напомнила эта картина? Наша семейная реликвия, между прочим…

— Ваша?

— Даниил мой прямой предок, — с легкой гордостью сказал Стас.

Я даже не удивился. Просто кивнул.

— Напомнила. Пару старых и всем известных истин.

Мир вокруг начал таять — меня ждал ангар с боевым кораблем «Корсар», жена и друзья, лишившийся друга «котопес» и будущее, не скованное неизбежностью.

— Каких! — Возглас Маэстро на секунду остановил смену декораций. — Каких истин?