Двое из логова Дракона (СИ) - Куницына Лариса Страница 42

— Как проходит Поединок?

— С жертвами и разрушениями. Битва происходит на площади, но к бойцам присоединяются стихии Агориса. Каждый удар вызывает энергетический выброс. Могут быть вспышки на солнце, землетрясения, цунами, пожары… Что угодно! По сути, Свет и Тьма за спинами бойцов ведут свой поединок. Бойцы, познавшие суть Битвы, никогда не убивают друг друга. Они бьются до того, как выявится явное превосходство в силе одного из них. После этого, они, умудрённые новым знанием, покидают полуразрушенный Тэллос.

— Круто, — кивнул Хок. — И когда же состоится это супер-шоу?

— Довольно скоро, речь идёт о нескольких днях, но точно он сказать не смог, потому что у него нет таблиц для расчётов, которые остались во дворце. Он говорит, что это не произойдёт внезапно. Напряжение в городе будет нарастать, Храмы будут активизироваться, и за несколько дней они устроят мистерию, которая будет как бы предшествовать Поединку. Они выставят своих бойцов, и те будут биться. Считается, что таким образом победивший Храм может склонить чашу весов на свою сторону ещё до Поединка. Обычно это очень жестокие и кровавые побоища. Задур сказал, что жрецы опаивают своих воинов какими-то зельями, чтоб те не чувствовали боли и дрались, как демоны. Помимо этого в Храмах устраивают свои внутренние мистерии с оргиями и человеческими жертвоприношениями. В этот раз царица Эртуза назло мужу пригласила Апрэму провести мистерию Храма Света в царских садах.

— Почему назло? — насторожилась я.

— Потому что царь ненавидит Свет и не скрывает этого. Он явно отдаёт предпочтение Тьме. Жрец Танирус — один из его ближайших советников. Поговаривают, что царь собирается посодействовать в Поединке Тьме, как его покойный брат Ротус собирался посодействовать Свету.

— Интересно, — пробормотала я.

— Особенно интересно, если вспомнить о наших проблемах, — многозначительно кивнул Кирилл. — Задур утверждает, что подлинное существо Света и Тьмы может распознать только Избранник Небесного Дракона. Этот житель Теллоса получает от Дракона дар ясновидения, яснослышания или другого сверхчувства, с помощью которого распознаёт необычных существ и их силу. В этот раз таким Избранником стал царь, чего раньше не случалось. Говорят, что у него необычный дар. Он не ясновидящий и не яснослышащий, он чувствует сердцем. Задур рассказал, что ещё ребёнком Мизерис отличался удивительной чувствительностью. Он чувствовал ложь, фальшь, ненависть, злобу и очень болезненно это переносил. Вернувшись из изгнания, он очень скоро показал, что это качество стало не слабее, а, наоборот, сильнее, и он научился им пользоваться в своих интересах. Его невозможно обмануть. Но при этом, он очень страдает из-за всего негатива, который ощущает, и именно потому так много пьёт.

— Чтоб заглушить свои ощущения, — кивнул Хок.

— Точно. Старик уверен, что только царь мог распознать в наших ребятах вампира и оборотня. Только он мог дать знак и разрешение жрецам похитить их. Без его согласия они бы просто не решились на это.

— Но у Ивана нет никаких сверхъестественных возможностей, — проговорила я.

— Мы можем о них не знать, — заметил Хок. — Иван долго пропадал в дальнем космосе. Никто не знает, что с ним там происходило, а сам он вряд ли расскажет об этом.

— Возможно, но всё-таки маловероятно, — вздохнула я. — Здесь что-то другое.

— Я излагаю то, что мне удалось узнать, — произнёс Кирилл. — И из этого могу сделать только два вывода: жрецы ищут у нас на баркентине существо Тьмы, и царь им в этом помогает.

— А существо Света уже здесь? — поинтересовался старпом.

— Никто, кроме жрецов, не узнает до начала поединка, здесь ли существа и кто они. У меня всё, Дарья Ивановна. Разрешите мне подняться в свою каюту. Я составлю подробный рапорт и посплю пару часов.

— Спасибо за работу, Кирилл, — улыбнулась я. — Иди.

Оршанин ушёл. Я задумчиво посмотрела на Хока.

— Почему они не возвращают Ивана, как вернули Белого Волка и Эрика?

— Может, он и есть Существо Тьмы?

— Не думаю.

— А, может, он Существо Света?

— Эта идея мне больше нравится, — усмехнулась я. — Хотя опять же, вряд ли. Единственный, кто мог бы прояснить ситуацию, это Карнач, но он молчит.

— Может, ещё раз поговорить с ним?

— Нет, это бесполезно. Он скрытный парень, но в данном случае у него для молчания есть веская причина. Попытаемся выяснить, что это за причина, и устранить её. А пока, не спускать с него глаз. И прекратить выходы в город. Уже ясно, что за похищением стоит царь и жрецы. Сведения по Храмам и дворцу у нас есть. Пусть стрелки начинают их обрабатывать. Карнача к этому не привлекать. Он на карантине.

— Всё ясно, — кивнул Хок. — Разрешите идти, командир?

— Идите, старпом.

Он ушёл, а я повернулась к компьютеру и включила запись нашего разговора с Кириллом Оршаниным, чтоб ещё раз послушать, что он говорил о Поединке.

Карнач чувствовал себя абсолютным изгоем. Белый Волк, не скрывая, объявил, что по приказу командира он находится на карантине, следовательно, отстранён от работы. С одной стороны, это было даже неплохо, потому что ему не приходилось выдумывать отговорки, чтоб не присутствовать на совещаниях и не выдавать планы товарищей тем, кто прослушивает его из дворца. Но, с другой, он тяготился отчуждением, которое чувствовал со стороны членов экипажа. В его версию исчезновения Ивана никто не поверил. Сперва его товарищи ждали, что он, наконец, расскажет правду и прольёт свет на это странное событие. Но он молчал, и вскоре почувствовал осуждение. Теперь ему казалось, что именно его винят в том, что Иван пропал. А, впрочем, так оно и было.

Последней каплей оказалась внезапная стычка с Игнатом Москаленко. Его давний друг, столь же давний и надёжный, сколь и Иван Валуев, в глаза назвал его предателем. Конечно, они в этот момент были один на один, конечно, Игнат, по-прежнему страдал юношеским максимализмом, и, конечно, он ничего не знал и не мог даже предположить, что это тягостное молчание — единственный способ защитить попавшего в беду Ивана. И всё же это обвинение болезненно отозвалось в сердце Карнача.

Он не стал спорить и оправдываться. Он просто развернулся и ушёл. Но уже у самой двери обернулся и встретил полный презрения взгляд старого друга.

Он ушёл в каюту, лёг на койку и закрыл глаза. Он думал, что делать дальше, а то, что нужно что-то делать, было ясно, как день. И единственное, что приходило ему в голову, это пойти во дворец и ещё раз поговорить с Мизерисом. А для этого нужно было выйти с баркентины. Учитывая, что он, фактически находился под негласным арестом, это было нелегко. Впрочем, разработка плана отвлекла его от тягостных мыслей, и уже хотя бы этому он был рад.

Он пролежал так до позднего вечера, когда в каюту вернулся Игнат. Не сказав ни слова, тот принял душ и ушёл в свой отсек, отгороженный лёгкой перегородкой от отсека Карнача. Александр слышал, как он лёг на койку, пару минут поворочался и, наконец, уснул. Всё-таки он был ещё совсем мальчишка, и проблем со сном у него пока не наблюдалось.

Карнач поднялся и вышел из каюты. Поглядывая на экран радиобраслета в режиме биолокации, чтоб избежать ненужных встреч, он спустился вниз и прошёл в хвостовую часть трюма.

«Пилигрим» был братом-близнецом «Паладина», и потому Карнач прекрасно знал, где что расположено и как что работает. Он направился в сектор силовой установки задних опор. Пару месяцев назад ему пришлось целую неделю лазить в узком тоннеле правой опоры, в поисках предполагаемой трещины на коробе коммуникационного канала. Трещины там не оказалось, зато он нашёл небольшой люк с помеченными красной краской ручками, который использовался при монтаже опоры.

Здесь был такой же. Отжав на себя ручки, Карнач открыл люк и посмотрел на плотные складки герметичной прокладки. Теперь ему предстояло сделать самое сложное. Достав из подсумка, прихваченного по пути из технического шкафа, ремонтный манипулятор, он надел его перчатку на руку и включил прибор. Тонкие щипцы с жёсткими присосками мгновенно отыскали крайнюю заклёпку и с тихим шипением сняли её. Удерживая себя от спешки, Карнач отсоединил правый край прокладки и в лицо ему пахнул пыльный воздух улицы. Отложив инструменты в сторону, он оттянул прокладку и просунул ноги в образовавшуюся щель. Как он и ожидал, они тут же упёрлись вверхнюю перекладину монтажной лестницы, приваренной с внутренней стороны ажурной опоры. Выскользнув наружу, Карнач быстро спустился вниз и, оказавшись на земле, осмотрелся. Вокруг никого не было. Лифт был поднят, люки звездолёта задраены на ночь.