Темный Шквал - Даниэль Зеа Рэй Страница 44

видел в юности в дженерийском высшем свете. Луита — центр общественной и культурной жизни Альянса пяти планет. Знатная луитанка согласилась на брак с дженерийцем, отец которого предатель и служит врагу. Это уже скандал. Если ты не сможешь доказать всем вокруг, что достоин выбора Аудроне, последствия станут катастрофическими. Любую стратегию можно переиграть или вовсе от нее отказаться, — Тартас подошел к Киарану и заглянул ему в лицо. — Ты понимаешь, о чем я?

— О том, что от общественного мнения будет зависеть, состоится наша с Аудроне свадьба или нет, — спокойно ответил Киаран и отрезал кусок протеина. — Свадьба состоится, — он вонзил вилку в желеобразную массу и скривил лицо. — Поверь, я знаю, как вести себя в высшем обществе и что отвечать на неудобные вопросы.

Тартас неодобрительно покачал головой и отошел на несколько шагов.

— Самомнение погубило многих, Киаран, — произнес он.

— Не нагнетай, — Дон подошел к Тартасу и похлопал его по плечу. — Лично меня радует перспектива отдохнуть на Луите и насладиться подобием мирной жизни в центре культурной столицы Альянса, — засмеялся он.

— В том-то и проблема, Дон, — Тартас взглянул на него, — что нет там никакой мирной жизни. И никто из вас, похоже, этого не понимает.

Тартас бросил приборы, что держал в руках, на стол и покинул столовую.

— Впервые вижу его таким психованным, — заметила Жасмин, присаживаясь напротив Киарана.

— Я тоже, — задумчиво произнес Киаран и начал есть.

* * *

Двое суток в регенерационном бассейне напомнили Аудроне о нежелании Лала Ли проводить остаток жизни в зависимости от этой процедуры. Она и раньше понимала чувства матери, но, когда угодила в бассейн вновь, воспоминания стали ярче, а осознание глубже. Беспомощность и зависимость — не лучшие спутники душевного спокойствия. И если в этой зависимости и беспомощности проводишь сорок восемь луитанских часов — от спокойствия ничего не остается.

В голове бурлили размышления, детали плана перебирались и сопоставлялись вновь, как элементы головоломки, которую можно собрать несколькими способами. Щелчки пальцев и трансгрессии быстро утомляли раненое тело, грозя продлить пренеприятную процедуру еще на сутки. Аудроне и рада была бы забыться во сне от препаратов, но ей их давали мало, и она быстро просыпалась, возвращаясь к реальности, в которой застряла до конца своих дней.

Когда врач спросил ее, не хочет ли она увидеть Киарана, который обивает порог медблока каждые три часа, Аудроне отрицательно покачала головой.

Когда ее достали из регенерационного бассейна, привели в порядок и уложили на койку в отдельной палате, врач снова задал ей вопрос, не хочет ли она увидеть Киарана. И Аудроне опять отрицательно покачала головой.

В третий раз врач уже не спрашивал, а настоятельно рекомендовал ей увидеться с женихом, но Аудроне была непреклонна.

— Завтра меня выпишут, тогда я с ним и увижусь, — отрезала она.

— Мне так ему и передать? — не понял врач.

— Вы же, вроде, умный человек, доктор Брос, — ответила она. — А несете какую-то чушь.

— Хорошо, я скажу, что визиты к вам запрещены до момента выписки, — обронил врач перед уходом.

— Уже лучше, — в спину бросила ему Аудроне.

Если бы сейчас в палату вошел психолог и начал беседовать с Аудроне о причинах ее странного поведения, она бы даже не смогла ничего толком объяснить. «Почему вы не хотите его видеть?» — прозвучал бы вопрос. «Потому что он…» — она бы не закончила фразу и отвернулась.

«Жертва, — подсказал внутренний голос. — А ты манипулятор, которая искусно провела огромную работу, чтобы в конце концов его обмануть».

Пожалуй, двое суток в регенерационном бассейне позволили ей не только хорошенько подумать, но и усугубили то, что началось еще до крушения «Эскомборда». Что бы она ни сделала, выиграла или, наоборот, проиграла, наградой за все станет смерть. И чем ближе ожидаемый конец, тем отчетливей становится ясно, насколько глубоко ложь и вранье пустили корни во все, что ее окружает.

Вернулся врач — личный «мамин» доносчик.

— Тартас Онью хочет вас видеть, — произнес он.

— Тартас, — задумчиво протянула Аудроне. — Пустите его.

Когда Тартас вошел в палату, Аудроне на мгновение задержала дыхание. Друг смотрел на нее не так, как всегда. В абсолютно черном равнерийском взгляде появилось то самое пресловутое устрашение. Или, возможно, ей это только показалось?

— Ты мне не сказала… — произнес Тартас, вместо приветствия.

— О чем? — тут же насторожилась Аудроне.

Тартас подошел к ее кровати и наклонился к лицу Аудроне.

— Что Вильям умрет.

— Я не допущу этого, — прошептала она и протянула руку, чтобы погладить Тартаса по щеке, но он резко отклонился назад и выпрямился.

— Меня поражает твоя самоуверенность, — прохрипел его голос. — Думаешь, ты умнее всех? Гениальная проныра с иллюзией выбора вместо цели? Все началось с тебя. С твоей проклятой теории. Зачем ты ее создала? — Тартас снова наклонился к ее лицу, бросая обвинение в лоб. — А если и возникла она в твоей голове, зачем ты рассказала про нее остальным?

— Я верила, что смогу помочь миру сделать правильный выбор, — Аудроне сжала пальцами край одеяла.

Сейчас Тартас ее пугал. Татуировки на его лице деформировались, углубляясь в межбровные и носогубные складки, которые от гримасы злости и недовольства стали более выраженными. Милого друга, который скрывался за разукрашенным символами лицом, внезапно не стало. Его место занял равнериец, рычащий на нее, словно зверь перед нападением.

— Помогла миру? — спросил Тартас. — Почему тогда результата ноль? Только жертвы и террор. Гордыня — один из смертных грехов, Аудроне. И ты согрешила. Твое открытие — это приговор для человечества. Они же никогда не остановятся. Будут продолжать проводить эксперименты с сингулярностью, чтобы по твоим расчетам вычислить все новые и новые контрольные точки. Ты обречена быть заложником, Аудроне. И все, кто сменят тебя, тоже. Твой черный ящик называется «вечная зависимость». И ты его открыла. Добро пожаловать в мир, где от предназначения не уйти, — Тартас резко разогнулся и отвернулся.

— Я не позволю Вильяму погибнуть, — прошептала она в ответ.

— Говоришь так уверенно, будто сама веришь в это. Ты и себя-то защитить не в состоянии, — он указал на провода приборов, подключенные к ее телу. — Любое из твоих предсказаний, всегда будет только прогнозом, с которым ты можешь просчитаться. А после появления в твоей жизни Киарана ошибаешься ты слишком часто.

— Почему ты только сейчас на меня разозлился? Из-за Вильяма?

— Ты играешь чужими жизнями и не рассказываешь о реальных рисках. Мы с тобой через многое прошли, но никогда ты не была такой жестокой, как сейчас.

— Ты проходишь свой путь, Тартас. Вильям — свой. А я шагаю тропой погибшей Аудроне Мэль. Эта