Сергей Радин - Ассимиляция Страница 46

"Зачем надо было начинать с этого? - недовольно спросил он. - Я же сказал…"

"А теперь скажи мне", - предложил я.

"Где ты был?"

"Пытался связаться с ребятами. Пока живы все".

Кэвин не шевельнулся. На него, кажется, это сообщение не произвело никакого впечатления. Он сильно и сосредоточенно над чем-то размышлял. Как будто что-то для себя решил, но сомневался, что я разрешу это сделать. Наконец, он не выдержал. И я похолодел от самого настоящего ужаса.

"Брис, почему бы нам не убить их всех?"

Откинувшись от спинки скамьи, я заглянул ему в лицо. Спокоен и серьёзен. Только небольшое замешательство. При мне выговорил. Кэвин скосился на меня.

"Ну ты сам посмотри. Эти двое уже вне драки. Их убить легко. Осталось четверо. Капитан не в счёт. Мартин мне уже сказал, что он нас не видит. А эти четверо заняты сим-вормами…"

"То есть и нашей защитой".

"Не передёргивай! - буркнул Кэвин. - Они защищают себя, а не нас".

"Иди. Убей этих двоих, которые ничего не соображают, и защищаться не будут. Это и впрямь легко. Потом иди к остальным. Пока они стреляют в сим-вормов, убей их в спину. Это тоже легко. Тебе это даже понравится. Взять и воткнуть нож в спину ничего не подозревающего человека…"

"Он не человек! Он призрак!"

"Хм… которым ты тоже стал бы".

"Но не стал же!"

"Но это не твоё достижение. Тебе повезло. Им - нет".

Мартин молчал, глядя на призрака, которому натянул маску, чтобы не было видно, что тот избит. Закрытый - не разглядишь, что у него на душе. Только мне вдруг показалось, что он согласен с Кэвином, - и меня мгновенно бросило в жар. Если он согласен с Кэвином - значит, он рассматривает этого призрака уже как жертву. Если так думает и Мартин, ситуация очень серьёзна. А если уже не только думает? А если уже решился? И ждёт лишь, что я всё объясню, но не смогу переубедить их? Сказать мальчишкам о том, что всё это нерационально: убить тех, кто пока сдерживает атаку сим-вормов? Сами-то потом не отобьёмся! Но они воспримут это решение как слабость, как допущение. Значит, в следующий раз - можно убить!

Зацикленный на ситуации и здесь, и у Вестара с Домиником, я как-то растерялся, с трудом собирался с мыслями. Кто первым предложил убить призраков? Кэвин? Мартин? Разница между мальчишками - два года. Но если они сейчас так думают… Что же делать? Что сказать им, чтобы они поняли - нельзя! Убийство человека - само по себе страшно. Но когда ещё и в спину… А ведь они именно это наметили…

Брис-старший был человеком слегка нелюдимым. Это в обществе переселенцев он стал своим и общительным. Брис-младший, несмотря на свою страшную профессию, был эмоциональным, хотя эмоциональность свою глушил. А ещё он был фаталистом-пессимистом. Иначе бы не стал киллером - самоубийцей.

Сейчас во мне бушевала такая буря!.. И надо всем этим бушующим морем чувств всё ясней проступала обречённость: если они это сделают, я умру… Если они это сделают, буду виноватым только я. Мне казалось, маленькие призраки усвоили главные принципы человеческого сострадания, человеческого отношения к любой человеческой жизни… И вдруг такое… Сердце замирало при мысли, что вот сейчас они встанут, вытащат оружие…

Мелькнула мысль: сказать им, что они уподобятся самим этим убийцам, если будут так действовать. А есть смысл - говорить? Если они уже убеждены в своём решении?

… Если они это сделают…

Где, когда я допустил ошибку, воспитывая детей-призраков? Где все мы, переселенцы, не разглядели, что они растут всё-таки обособленно от других детей платформы? Что они думают иначе? Почему я этого не увидел? Я, считавшийся лучшим в работе с менталом?.. Только я во всём виноват. Понадеялись на меня, что всё вижу, что вовремя исправлю, а вот не смог…

… если они это сделают…

"Брис… Ты чувствуешь опасность? - негромко спросил Мартин. - Вокруг тебя столько черноты. Ты чувствуешь смерть?"

Ответить я не мог. Я увидел… Рука Кэвина сдвинулась к карману куртки. Лицо мальчишки жёсткое, сосредоточенное. Глаза полуприкрыты.

Мои собственные ладони вздрогнули. Обрывки ремней, слегка задерживаясь на шершавом, съехали с плеч. Сильный жар обхватывал моё тело. Стороной я знал, что идёт сумасшедшая выработка адреналина. Мысли метались так, словно я не взрослый человек, а сам превратился в мальчишку, растерявшегося перед грузом неразрешимых проблем. Одно я знал точно: я не дам им убивать, как однажды не дал убить Карла.

Скорее, им придётся убить меня.

22

Медленно, но верно погружаясь в вязкие пучины отчаяния, я всё-таки сознавал несколько вещей. Главная. Мне вообще не хочется менять ситуацию. Мне хочется сидеть сложа руки и ждать. У моря погоды. Я устал что-либо делать за всех и за себя в том числе. Мне надоело мотаться и психовать за всех. Мне хочется, чтобы происходящее разрешилось либо кем-то другим либо подошло к решительному финалу. Ну да, по сути - самоубийство. Как там?.. "Какие сны в том странном сне приснятся, когда покров живого чувства снят?"* Или сны страшные? Не странные?..

Другая вещь заключается в том, что я начинаю понимать, что третий Брис - глухой ипохондрик. Мало того что он пессимист до последней степени, так ещё и опускает руки при всякой возможности.

И третье… Всё знать и всё понимать - это ещё не значит действовать.

Вот так. От ступеньки с пониманием, что ничего не смог сделать для детей-призраков, - к ступени, шагни с которой - и ты мёртв.

У меня есть несколько способов погибнуть. Самые близкие? Первый - ничего не делать и ждать, пока мальчишки убьют взрослых призраков. Второй - попытаться остановить мальчишек. И дождаться, что они убьют меня. Чтобы не мешал.

Ипохондрик внутри криво ухмыльнулся. И тогда хоть один из них будет мучиться чувством вины за эту смерть… Эта мысль доставила мне извращённое удовольствие.

Есть ещё чистый способ самоубийства. Не дожидаясь смерти со стороны, снять ограничения с ассимилированной твари внутри самого себя.

Моя голова внезапно мотнулась. Я моргнул и увидел Мартина, который, вцепившись мне в отвороты куртки, изо всех сил трясёт меня.

"Ты совсем сбрендил?! Ты всех нас сейчас убьёшь!"

Оглядевшись, я сообразил, что вот-вот произойдёт третий способ самоубийства - группового. Злобный визг тварей, которые всё никак не могли выколупать жратву из неудобной для вскрытия консервы, превратился в торжествующий. Замолк мотор. Вертолёт на мгновения провис в воздухе, словно нерешительно примериваясь, куда именно падать. Слышно ещё сквозь визг, как устало крутятся его лопасти…

Почему - "ты"? Почему Мартин обвиняет меня в неисправности вертолёта?

Вон оно что… Утопая в безмерной жалости к себе, наплевав на собственную жизнь, а заодно на жизни всех в вертолёте, я не заметил, что пространство вокруг меня наполнилось деструктивной энергией. "Чернота! Ты чувствуешь смерть?" - недавно спросил Мартин, а я не обратил на его слова ни малейшего внимания. Звоночка не услышал… Расхлёбывай теперь…

Кэвин стоял посреди отсека, растерянно озираясь. Ну да, левитацией заниматься мы ещё не пробовали - хмуро усмехнулся я. И встал. Несколько секунд у нас ещё есть. В сущности, Мартин вовремя меня за грудки схватил.

Вертолёт сначала медленно, а потом по нарастающей рванул к земле Сциллы.

Обернувшийся ко мне Кэвин стоял и просто смотрел. В глазах недоумение. В таком возрасте не думаешь, что смерть может подстерегать за любым углом…

Промелькнуло воспоминание. И Брис-старший, и Брис-младший одинаково хорошо работали, если попадали в цейтнот или ситуацию заведомо пропащую. Особенно, если она может грозить реальной смертью. Кажется, по наследству эта особенность перешла и к Брису-третьему.

Хватит растекаться!.. Я встал со скамьи и сел на пол, скрестив ноги. За работу.

Голова назад. "Есть упоение в бою…" Позвоночник немедленно выгнуло, меня словно потянуло к потолку, а если с закрытыми глазами - то к высоким серым небесам Сциллы. "И бездны мрачной на краю…" Ещё неуверенно, но поднялись руки. Спина снова согнулась, будто большая неуклюжая птица, забывшая о полётах, пытается вспомнить, как это: расправить крылья - и взлететь. "И в разъярённом океане…" Кто-то со стороны усмехнулся: хочешь своими "ещё не появившимися крыльями" вытянуть громадную машину? "Средь грозных волн и бурной тьмы…" Потоки воздуха колебались, поддерживая мои руки. Не знаю, как чувствует себя птица, но меня начало поднимать… Пока в моём воображении… Я слушал странные, грозные слова, которые не просто поднимали меня, а вздымали. Слова, которые становились колдовским заклятием. "Всё, всё, что гибелью грозит, Для сердца смертного таит Неизъяснимы наслажденья - Бессмертья, может быть залог!"**

Спина распрямилась. Напротив - на коленях - Мартин. Кэвин всё ещё стоит - в тупой прострации: глаза широко раскрыты, на лице ужас. И проку от него…