Александр Авраменко - Я не сдаюсь... Страница 46

– Где твой бот?

– Собирает поселенцев, кого сможет. Потом – сюда.

– Всё верно, лейтенант! Короче, я отдал приказ – если что, все будут подтягиваться к тебе. Ты – молодец, что целый укрепрайон отгрохал. И это, слушай, нашу «банку» раздолбали в хлам, так что сидеть на Орегоне придётся долго, понял?

– Так точно, господин легион-полковник!

– Тогда шевели головной мышцей побольше. Всё! Дерись!

– Есть!..

По ушам ударил дикий визг. Это рассекали воздух подходящие к укреплённому району людей десантные катера трескунов. Впрочем, катера они напоминали с большой натяжкой. Нечто плоское, в грубых неровных швах сварки, неправильной ромбической формы. Они зависали над степью и, выбросив, не опускаясь на грунт, свою начинку, вновь уходили в небо… Олег, прищурившись, смотрел на вырастающие ряды псевдоблатодов через дальномер. Вот противник начал смыкать свои рассыпанные в результате выброса силы. Выстроились шеренги, начала подтягиваться их техника…

– Батарея… ОГОНЬ!!!

Залп был удивительно удачен, накрыв с первого попадания и тараканьи танки, сгрудившиеся в одном месте, и первые ряды трескунов. Когда растерявшиеся враги всё же пошли в атаку, особой ярости у них не было, и вскоре легионеры Королёва добили последнего из трескунов, не понеся практически никаких потерь кроме нескольких легкораненых. Больше атак на укрепрайон не было. К вечеру появился бот, битком набитый поселенцами. Их сразу же отправили в загодя заготовленный бункер, поглубже вниз, подальше от шальных мин и снарядов гигантских тараканов. А вот в других местах было намного тяжелее…

Ночью чуть ли не на головы роты свалился дымящий пробитым компрессором катер соседней роты с остатками личного состава. Оказали помощь раненым, их отправили к гражданским, в бункер, а здоровых поставили в строй. Как ни странно, очутившись среди бодрых, воодушевлённых победой солдат Олега, бойцы успокаивались, приходили в себя. Утром тараканы попытались вновь атаковать позиции роты, и снова безуспешно. Их вновь всех перебили. И пошло… Уцелевшие прорывались к позициям Королёва. Взводами, отделениями, одиночными солдатами, вынося на себе раненых, приводя гражданских. Появлялись и командиры, но они почему-то безоговорочно принимали старшинство Олега, тем более что командир легиона погиб…

И люди всё держались и дрались, не давая тараканам захватить Орегон и организовать на планете базу для удара в спину Империи…

Глава 35

– Командир! Опять идут!

– Спокойно, ребята… Спокойно. Сейчас мы им вжарим…

Это становилось рутиной. Трескуны собирались за линией огня людей, выстраивались в боевой порядок, затем, вздымая клубы пыли тысячами ног, мчались в атаку на позиции остатков легиона, напарываясь на установленные ночью, когда псевдоблатоды теряли активность, минные ловушки. Затем остатки врагов подвергались массированному артиллерийскому обстрелу, после – огню тяжёлого оружия. И, в самом конце атаки, когда из сотни до линии траншей добиралось одно чудовище, на нём скрещивались лучи доброго десятка «нокков». Самая настоящая рутина. И Олега это беспокоило. Он не верил, что тараканы настолько безмозглы. Да, их солдаты действительно таковыми и были, не имея собственно мозга, а только мозжечок, ответственный за простейшие инстинкты. Командиры же обладали достаточно развитым мыслительным органом, чтобы придумать что-нибудь такое, что даст им возможность уничтожить людей… Но пока ничего такого на горизонте не наблюдалось. Утром, когда солнце начинает немного пригревать – бесплодная атака, в результате чего силы врагов просто перемалываются, словно зёрна пшеницы в жерновах. Потом – тишина. Ночью – восстановление повреждённого при нападении, закладка новых мин и фугасов. Тем более что в боеприпасах недостатка не было, как ни странно…

Но Королёв нервничал. Что-то тут было не то. Явно не то. В предыдущих боях, когда он сталкивался с чужими, те демонстрировали и силу, и натиск, и умение. А здесь – какая-то вялотекущая оборона. Почему? Неужели чужаки готовят ловушку? Хотят собрать всех терра хомо в одном месте, чтобы затем прихлопнуть разом? Именно эта мысль точила душу первого лейтенанта. Поразмыслив, он приказал готовить новые позиции, чуть ближе к центру, а также оборудовать запасные огневые точки, и дал команду сапёрам углубить и укрепить бункер, в котором скрывались гражданские. Тем уже изрядно надоело сидеть взаперти, но гулкие разрывы унитаров трескунов, а также вздрагивающие стены из пластобетона были наглядным подтверждением того, что наверху идут бои. И высовываться наружу опасно…

– Нервничаешь, командир?

От неожиданности он вздрогнул и, обернувшись, увидел Ксению. Только сейчас сообразил, что во время боёв девушка старалась держаться поблизости от него…

– Да, унтер-офицер. Что-то тут не так.

– Может, я что подскажу, господин первый лейтенант?

– Попробуй. Смотри – все атаки развиваются по единому плану, и больше того – практически с одного направления. Раз. Второе – все вышедшие к нам утверждают, что их позиции подвергались массированному обстрелу артиллерии, у нас этого нет. Третье – уж больно тупо они идут.

Та на мгновение задумалась, затем выпалила:

– А ведь верно! Кроме первого раза, нас не бомбили…

– И то была поддержка с орбиты. Где их корабли? Тебе не кажется, что нас просто собирают в одном месте, чтобы прихлопнуть одним махом. И все те атаки, которые были до этого – просто способ удержать нас на месте?

Та вдруг побледнела.

– Вы… правы, господин лейтенант. Похоже, что это место – ловушка…

– Вот поэтому я и дал команду, чтобы за сегодняшний день все убежища и укрепления были усилены, убрал личный состав в бункера и блиндажи, оставив только наблюдателей.

Она зачем-то потёрла щеку, затем переспросила:

– Думаете, что трескуны пойдут сегодня?

Олег поморщился, потом ответил:

– Нет. Завтра. У них – шесть лап. Завтра – двенадцатый день нашего осадного сидения. Так что думай сама…

– Значит, завтра…

– Да. Больше чем уверен…

Едва он произнёс эти слова, как на душе сразу стало легче, и он отвернулся к панораме, не заметив того, какими глазами смотрит на него Ксения…

Ночью, сразу после того, как вернулись группы, проводившие усиленное минирование по другой схеме, Олег вернулся в свой бункер. Это был небольшой блиндаж, немного на отшибе от остальных, в котором парень располагался один. К его удивлению, он заметил чью-то фигуру, явно поджидавшую его.

– Кто там?

– Вы, господин лейтенант?

– Ксения? Что случилось?

– Н-нет, ничего… Я к вам по личному вопросу…

– Хорошо. Проходи…

Он спустился по ступенькам, отдраил металлическую дверь, затем включил свет, пропустил девушку в тамбур. Та на мгновение замешкалась, и Олег, случайно коснувшись её плечом, когда крутил задрайку, вдруг почувствовал, что та дрожит. Закончив возиться с дверью, он повернулся к ней:

– Если вы по поводу вашего рапорта насчёт перевода, то я уже говорил, что…

Вдруг замолчал – Ксения медленно расстёгивала свой комбинезон..

– Вы что делаете?!

– Замолчи, дурак. И иди ко мне…

…Его первая женщина. Первая в жизни. Самая лучшая, самая красивая… Ночь любви и счастья, полная невинности и бесстыдства… Когда он проснулся утром – её уже не было. Хотел броситься искать, что-то сказать, что-то спросить – но… Обычные армейские дела – наряд, проверка, всплыла куча мелких вопросов, которые вдруг срочно пришлось решать, а потом…

Горизонт сверкнул, и через мгновение позиции легиона засверкали множеством разрывов, небо вновь озарилось невыносимо сияющим пламенем орбитальной бомбардировки, и всем пришлось отсиживаться в убежищах, ожидая конца огневого налёта…

– Идут!

Крик наблюдателя вырвал его из оцепенения, в которое он впал, и бросил в окопы. Пристраивая свой «нокк», быстро осмотрелся – среди окружавших его бойцов и офицеров её не было… Хрипло проорал, стараясь, чтобы его услышало как можно больше народа:

– Это будет их последний штурм! Если отобьемся – считайте, что мы победили! Запомните это! И передайте остальным!

Из-за горизонта неисчислимой тучей повалили трескуны, прикрываясь сплошной стеной танков…

Гулко ударили орудия, выбивая вражеские машины одну за другой. Сорвались с направляющих ракеты, распуская огненные хвосты. Но и со стороны псевдоблатодов теперь не молчали. Ответным залпом Олега осыпало рыжеватой землёй, а со стороны артиллеристов донёсся чей-то истошный крик. Парень обернулся – один из танков пылал, а из люка, цепляясь окровавленными руками за раскалённые края, карабкался кто-то безглазый, в пылающем шлеме… Королёв закусил губу – накрыли всё-таки, сволочи! Да, он так и думал. Не первый бой, но всё же тяжело, неимоверно тяжело терять людей… Покрепче упёр синеватый пластиковый приклад в плечо, стал выцеливать жертву… Вскоре свистящие удары танковых орудий слились в сплошной вой. Заухали миномёты, и сразу ряды наступающих смешались. На его глазах тяжёлая мина ударила прямо в округлую спину вражеского танка и, взорвавшись, снесла его щит и вывернула внутренности – непонятную мешанину сверкающих энергетическими разрядами проводов и механизмов. Танк замер на своих шагоходах, затем повалился на бок и вдруг исчез в слепящей вспышке взрыва боезапаса… Трескуны даже не замедлили своего ритмичного бега. Те, кому не повезло – рассыпались пеплом или разлетелись кусками зелёного мяса, но остальные, не обращая ни на что внимания, шевеля своими громадными лапами, так же спешили уничтожить людей… До минных полей оставалось не так уж и много… Новая волна артналёта врагов накрыла позиции. Один унитар разорвался совсем рядом, и парня отшвырнуло к стенке окопа. Отплёвываясь от набившейся в рот земли, он вскочил – вокруг стонали раненые… Кто-то из них принял на себя осколок, причитающийся Олегу… Вызвав срочно санитаров, впервые нажал на курок… Спаренные стволы гулко рявкнули, и один из трескунов завертелся на месте, высоко взбрасывая перебитые конечности… Затем стали стрелять остальные… И наконец, начали взрываться минные ловушки. С сочным чмоканьем на землю грохнулась оторванная лапа псевдотаракана, ещё шевелящаяся, украшенная огромными зазубринами. Немного потрепыхалась, раскидывая капли зелёной крови, затем всё же затихла. Королёв торопливо сменил магазин и вновь открыл огонь. Опытный взгляд уловил возникшую заминку в рисунке боя, и он отдал распоряжение направить туда отделение из резерва. Затем, не прекращая огня, велел артиллеристам ударить по правому флангу, где трескуны пытались развить успех, завалив своими телами землю. Рёв огня пехотных «нокков», свистящие удары пушек, гулкие хлопки пороховых миномётов, хриплые выкрики людей и монотонный треск хитиновых панцирей, прерываемый кашляньем их ручного оружия… Всё смешалось в горячке боя, что-то горело, и едкий дым выедал глаза. Стонали раненые, скорчившись, лежали убитые. Санитары сбились с ног, пытаясь оказать помощь нуждающимся. Один из них, свалившись в окоп, оскалил удивительно белые ровные зубы, сверкнувшие на чёрном от копоти лице, и проорал, стараясь перекричать грохот боя: