Ольга Ларионова - Чакра Кентавра (трилогия) Страница 49

Одновременно мелькнула мысль: а ведь и мои неплохо справляются без крэгов, только на очень придирчивый взгляд можно отметить некоторую замедленность реакций. Она помахала ладонью, чтобы глотнуть свежего воздуха в этой невообразимой пыли и поторопить последние две телеги, как вдруг увидела, что на предпоследней лежит бесформенный мешок. Телега дернулась, и она отчетливо увидела, как в мешке что‑то шевельнулось…

С коротким криком она рванулась вперед, не рассчитав, что при таком стремительном движении слева и справа вздыбятся так и не преодоленные зрительные миражи, оступилась в этой круговерти пространства и почувствовала, что падает. Сорк, Скюз и Ких бросились к пей, и этой мгновенной заминки было достаточно, чтобы все стражники, как по команде, развернулись и, натягивая меховые рукавицы и выхватывая здоровенные рогатки, устремились на пришельцев.

Головоногие полезли под телеги.

И тут Кукушонок не выдержал, сорвался с высоты, на которой они с Гуен парили над караваном, и помчался на выручку к своей хозяйке. Вот тогда и началось уже настоящее столпотворение.

VII. Город грядущей зимы

Первыми бросились врассыпную стражники. Успев стрельнуть в толпу какими‑то несерьезными орешками, они теперь удирали кто вперед по дороге, а кто и прямо по полю, отчаянно лупя своих одров, запинающихся на высокой стерне. Некоторые выпрыгнули из седел и мчались, обгоняя верховых — ноги и у них оказались под стать чемпионам по спринту.

Туземцы помоложе отбежали в сторону и зачарованно глазели на громадных птиц, которые кружили над сбившимися в тесную группу пришельцами. А вот все, кто постарше, впали в какой‑то необъяснимый экстаз: они забирались на телеги, простирали серые, высушенные солнцем и невзгодами руки к небесам и протяжно, зазывно голосили.

Скюз приподнял лежавшую в пыли принцессу, на которую уже никто из аборигенов не обращал ни малейшего внимания, тревожно всмотрелся в искаженное отчаяньем и надеждой лицо:

— Принцесса, ты невредима?

Она оттолкнула его:

— Нет, не я — там мешок… Мешок на телеге…

Ких рванул пыльную ветошь — громадные теплые лепешки посыпались на дорогу.

— Все… — прошептала мона Сэниа. — Больше искать негде. На корабль!

Таира, наблюдавшая за происходящим с покатой крыши корабля, который она воспринимала скорее как перелетный дом джасперян, никак не могла привыкнуть к тому, что вот она видит их метрах в ста на дороге, а миг — их голоса уже раздаются внизу, в командорском шатре. Она еще раз глянула вдаль: только что голосившие, как на похоронах, туземцы рассаживают детишек по телегам, подбирают упавшее, опасливо поглядывают на стражников. Не прошло двух минут, а караван уже принял свой прежний вид. Но с места никто не трогался. Все зачарованно провожали глазами птиц, пеструю и белоснежную, исчезающих в облаках, чтобы не привлечь внимание к кораблю. А потом из самой середины каравана вылетела маленькая птичка пронзительного канареечного цвета. Она помчалась вперед над самой дорогой с такой скоростью, что взмахов крыльев нельзя было не то чтобы различить — даже заподозрить. В первый момент Таира приняла ее за стрелу или даже тусклую ракету. Прошло несколько секунд, и крошечное желтое существо стало невидимым на бурой дороге.

И тогда караван двинулся дальше. Таира, распластавшись на крыше, свесила голову и уже собиралась высказаться насчет обещанных раненых, но в шатре стояла такая гнетущая тишина, что она воздержалась.

— У кого есть предложения? — каким‑то чужим, осипшим голосом спросила мона Сэниа.

— Предложений нет, — сказала Таира, глядя сверху через потолочный люк. — Есть маленькое наблюдение: они послали вперед птицу. Или крупное насекомое. Думаю, с донесением.

Мона Сэниа порывисто вскочила:

— Значит, впереди на дороге есть еще кто‑то! Вверх!

Таира едва успела скатиться на ящики, достающие почти до потолка. Липкая влажность облака хлынула в каюту через люк, который теперь даже не трудились перекрывать. Хм, а если бы она со страху слетела с крыши на землю? Парашютов на Джаспере, похоже, еще не изобрели.

— Дорога… Наши страдальцы… — Это Флейж, он сдвинул белую шкуру в сторону и теперь через прозрачный пол каюты рассматривал проплывающую под ним вечернюю равнину. — Нет, с такой высоты никаких птиц не разглядеть.

— А серый массив слева? — подал голос Эрм.

— Деревня? — С отчаянной порывистостью мона Сэииа так резко наклонилась вперед и вниз, что снова не рассчитала всех особенностей своего нового зрения и ударилась лбом о прозрачный пол. Зазвенел, как брошенный в ножны меч, драгоценный обруч. Крошечный сверкающий кристалл александрита покатился, как удирающий от воробья жучок, по теплой поверхности.

— Нет, это или уже оголившийся кустарник, или свалка обрубленных ветвей — видите, опять пошли сплошные штабеля бревен. Лесозаготовки, — спокойно констатировал Сорк.

Как они все спокойны!

— Вот чего не понимаю, — изумился Ких, — то для кого они это готовят, если на восток — безлюдные снега, а местные все подались на запад?

Ах, не важно, это абсолютно безразлично, что и кому. Они смотрят вниз и видят всего лишь выгоревшее на солнце поле возможного боя. Они несут своей волей и природным умением чуждый этой планете корабль, и для них это — всего лишь разведка. И никто, ни один из них не знает — не умом, а онемевшим от горя сердцем, — что это такое: искать сына, затерянного в необозримых просторах чужого мира.

— А ведь это город, — немного удивленно проговорил Флейж. — И еще какой!

По обе стороны дороги, обхватив ее, как щупальцами, причудливыми извивами улиц, залег бесформенный спрут первого виденного ими большого города. Сходство довершали два круглых глаза: голубой — по левую сторону, красновато–кирпичный — по правую.

Похоже, что левый на деле был водоемом с еще зеленеющими кустиками по ободу и многочисленными пестрыми пятнышками шатров или палаток. Поселение кочевников с рынком и общественной баней под открытым небом?

Второе, черепично–рыжее, пятно явно было крышей какого‑то центрального комплекса, дворца или храма. Если где и искать, то именно там. Вопрос — как туда пробраться?

— Что тут мудрить? — не выдержала томительной паузы Таира, успевшая припомнить все старинные ковбойские записи, которые они втихаря от остальной семьи просматривали на пару с прабабушкой. — Садимся прямо на крышу этого культурного центра, берем “языка”, птицы подстраховывают…

— Чтобы сесть, нужно прежде всего снизиться настолько, чтобы хорошенько эту крышу рассмотреть, — наставительно заметил Эрм. — Мы можем переноситься только в то место, которое представляем себе до мельчайших подробностей.

— Значит, пойти туда — не знаю куда… — Возможно только в земных сказках.

— А наши пернатые уже учинили один переполох, — неодобрительно покачал головой Борб, не терпевший неурядиц.

— Прекратите дебаты, — жестко произнесла мона Сэниа. — Садимся, как всегда, поодаль вон за тем холмом. В город пойду я одна. Флейж, ты прикрываешь, но издалека, с какой‑нибудь крыши. По возможности без стрельбы.

Она поднялась с пола и выпрямилась, закутываясь в свой белый мех.

— Ну нет, — сказала Таира, — так не пойдет — слишком царственный вид. Где тут у вас зеркало?

Последовало недоуменное молчание.

— На Джаспере зеркал не бывает, — проговорила мона Сэниа, сбрасывая на пол лилейное великолепие и тем самым безоговорочно принимая замечание девушки. — А так?

Простой черный плащ с капюшоном скрадывал нездешние пропорции тела и отбрасывал на лицо тень, которая вместе с природной смуглостью делала принцессу неотличимой от местных варваров.

— Так сойдет, — кивнула Таира. — Еще бы темные перчатки, и настоящая туземка. Только старайся, чтобы ресницы были полуопущенными, а то глаза у тебя полыхают каким‑то лиловым светом, как у…

Она вовремя прикусила язык — лиловым отсвечивали глаза ее рыжего спаниеля, оставшегося дома.

Мона Сэниа слушала ее так внимательно, как, пожалуй, пи одного своего дружинника.

— Благодарю тебя, Тира. Береги птиц. Похоже, они здесь играют какую‑то особую роль. Ну, Флейж…

— А я? — возмутилась ее собеседница, ободренная царственными знаками внимания. — Я что, опять должна ждать несуществующих раненых?

Вот теперь из глаз принцессы действительно полыхнули молнии: от нее эта девочка ждала объяснения своих действий? Сейчас не время. Время наступит тогда, когда станет ясно, что имели в виду крэги, в своем послании подчеркнувшие: когда вы обе заслужите…

— А вы берегите ее, — легкий поворот головы к остальным дружинникам и едва заметный кивок в сторону девушки.

Этому она научилась с детства: быстрее всего выполняются приказы, которые отдаются шепотом.