Николай Романов - Гвардеец Страница 49

— Остромир! Мы с няней прекрасно поспали. А вы чем занимались?

Она разыскала его по внутрипансионатному поиску…

У Осетра даже душа запела.

— А я размялся немного. Отпуск отпуском, а надо поддерживать себя в форме.

Она покивала:

— Мы с няней хотим посмотреть на бои гладиаторов. Начало в шесть часов вечера. Вы не составите нам компанию?

Еще бы три с половиной часа Осетр, как собачонка, побежал с ними. Но теперь он оказался по другую сторону баррикады, и говорить об этом было ни в коем случае нельзя, иначе Яна умрет от беспокойства за него. Там, во время схватки, она тоже будет умирать, но там все произойдет скоротечно. Либо он скоротечно победит, либо скоротечно проиграет. А потом она убедится, что полученная им рана — всего лишь царапина, не серьезнее, чем он получил в «Ристалище»… Впрочем, нет, не будет вообще никакой раны, царапину схлопочет господин Ванюша Небежинский, чтобы его черти взяли, со всеми его потрохами и претензиями!..

— Нет. К сожалению, я не могу. Меня тут начальство вдруг вызвало по хивэ. Надо срочно бежать на пункт транссистемной связи.

У нее от огорчения потемнели глаза.

— Очень жаль… Надеюсь, вы неожиданно не исчезнете, как в прошлый раз.

— Не думаю. — Он улыбнулся. — «Росомахи» так часто неожиданно не исчезают. Не война все-таки!

— Тогда встретимся за ужином.

Видеоформа померкла и растворилась в воздухе. Осетру тоже было очень жаль. Он с огромным удовольствием посидел бы рядом с дамами, наблюдая за схватками профессиональных гладиаторов.

Ну да ладно, бог даст, посидит еще. Завтра или послезавтра!

В тренажерном зале он не слишком уродовался, потому что надо было сохранить силы на бородатого гладиатора. Чуть-чуть потянулся на тренажерах, потом прошел сеанс восточного массажа. А потом вернулся в номер и немного полежал, расслабившись. Нет, не спал, потому что спать попросту не мог — мысли его крутились исключительно вокруг Яны. Вот если бы она была с ним рядом, тогда можно было бы и поспать. Но, скорее всего, она бы не дала… А он бы только порадовался этому.

Глава сорок девятая

В пять тридцать он стоял у выхода на пляж. Гладиатора ждать долго не пришлось. Небежинский появился через несколько мгновений. Вполне возможно, что ждал где-нибудь рядом, просто глаза не мозолил. Футболки с «Идущими» на нем не было.

— Готов, корешок?

— Готов, гладиатор!

— Двигай за мной!

Осетра повели в сторону от выхода на пляж, прошли какими-то коридорами — поначалу снабженными оптоволоконными видеопластами, потом просто с каменными стенами при искусственном освещении, — спустились по паре глухих лестниц и, наконец, оказались в каком-то помещении.

Здесь толкались десятка полтора мужчин возрастом от двадцати до сорока лет. Они окружали сидящего за столом усатого типа. Перед типом висели видеопласт и виртуальная клава.

— Ты в третьем бою, — говорил тип. — А я?

Тип бросал взгляд на спрашивающего, потом на видеопласт:

— А ты в пятом.

Бородатый соперник протолкался к столу.

— Вот тот парень, Модест Силантьич, я привел его.

Импресарио пристально посмотрел на Осетра:

— Имеешь представление, чем мы занимаемся?

Осетр кивнул.

— Условия схватки знаешь?

— В основных чертах.

Модест Силантьевич запустил принтер и напечатал на папире какой-то документ. Протянул Осетру:

— Вот договор. Ознакомься!

Осетр взял листочки, прочитал текст.

Это был стандартный договор индивидуального предпринимателя. Предмет договора, права и обязанности сторон, оплата, ответственность…

Гладиаторы продолжали наседать на импресарио, но чего они хотели, было не очень понятно. Неужели только узнать номер своей схватки? Или хотели напомнить ему о своем существовании?

Осетр прочитал и вернул листы папира. Сумма была того порядка, о котором говорил Небежинский. Но теперь цена успеха была совсем-совсем иной, ее было не измерить никакими деньгами.

— Согласен.

— Эй, а ну угомонитесь! — заорал Модест Силантьевич. — Дайте с новичком разобраться.

Шум возобновился с новой силой, и теперь Осетр понял, чем возмущались присутствующие. Они были недовольны участием в схватках новичка.

Если каждый гладиатор начнет выбирать себе в соперники неумеху, то что же будет? Зрители перестанут ходить, вот что будет! Ерунду городишь, не перестанут зрители ходить, их другое интересует…

— Да заткнитесь же вы, наконец! — Импресарио запустил режим визирования документа. — Визируй!

Осетр наклонился так, чтобы правый глаз его попал в поле сканирования.

Неяркий луч сканера прошел по глазному яблоку.

— Порядок! — сказал импресарио. И рявкнул: — А ну-ка все выметайтесь отсюда, к чертовой матери! Остаются новичок и Небесный Мститель!

Небесным Мстителем оказался Небежинский. Ну правильно, не под своей же фамилией ему выступать. Небежинские — известный род в империи. Никто не позволит порочить столь древнюю фамилию гладиаторством!

Когда все вымелись, Модест Силантьевич сказал:

— Вот что, парни… Я не могу в его анкете врать насчет официальной профессии. Гладиаторам-то я глотку заткну бесплатно! Но придет финансовый контроль, придется откупаться. В общем, я просто не стану заполнять графу «профессия». Но это будет стоить победителю… — он поднял глаза к потолку, прикидывая, — … пять процентов призовых. Согласны?

— Согласен! — мгновенно ответил Небежинский.

Эко парня припекло! Умеет девочка приваживать мужицкие сердца. Да и, судя по всему, не только сердца…

Осетр мотнул головой — это была не его мысль. Во всяком случае, не того Осетра, что полдня сегодня крутился вокруг Яны. С такими мыслями не влюбляются!

— Ты чего, несогласен? — опешил Небежинский. Осетр вновь мотнул головой, возвращаясь к реальности.

— Да согласен я, согласен!

— А чего тогда головой мотаешь?

— Так, своим мыслям. Успокойтесь!

Удовлетворенный Модест Силантьевич хмыкнул:

— Во время схватки, конечно, думать надо. Да только слишком задумываться не стоит. А то быстро с арены унесут. И хорошо, если не вперед ногами!

«Вот уж за это вам беспокоиться не стоит», — подумал Осетр.

— Ему еще оружие потребуется, — сказал Небежинский. — Не с плазменником же против меня выходить!

— Это минус один процент от призовых. Вычту из выигрыша победителя. Согласны?

«Ну и паук!» — подумал Осетр.

— Большие траты, — пояснил импресарио. Никакой вины в его тоне не было.

Оба будущих поединщика высказали свое согласие.

— Тогда идем!

Они вышли из помещения. Модест Силантьевич запер дверь и отмахнулся от прочих поединщиков:

— Подождите! Сейчас вернусь. Мы недолго, только оружие подберем.

Подошли к следующей двери. За ней оказался самый настоящий арсенал. Вдоль стен стояли стеллажи, на которых нашли прибежище мечи и сабли, кинжалы и кортики, пики и алебарды, топоры и палицы, щиты и шлемы и великое множество другого древнего оружия, русского и европейского, японского и африканского, арабского и индейского. Отдельный стеллаж занимали инструменты, с помощью который хороший оружейник (да и толковый боец тоже, потому что оружие лучше обихаживать собственными руками; тогда ваши дуяги быстрее входят в контакт друг с другом) легко мог привести все это великолепие в надлежащий порядок.

У Осетра просто глаза разбежались. Импресарио смотрел на него с гордостью. Да, похоже, дело у Модеста Силантьевича поставлено на широкую ногу. Впрочем, ему-то, Осетру, какая разница? Пусть эти схватки (а точнее, эти денежные потоки) беспокоят ведомство господина Рябушинского, главы Министерства но налогам. Импресарио сделал правой рукой приглашающий жест:

— Выбирайте, молодой человек! На свой вкус!

Осетр снова обвел взглядом все это великолепие и повернулся к Небежинскому:

— А у тебя что за оружие?

Тот усмехнулся:

— Так я тебе и сказал!

Ишь ты, конспиратор хренов!

— Хорошо! — Осетр повернулся к Модесту Силантьевичу. — Могу я выбрать оружие втайне от него?

— Да, конечно. Это не противоречит правилам.

— Да пожалуйста! — Небежинский двинулся к двери.

Осетр подождал, пока он пройдет половину пути, и сказал:

— Ладно, можешь остаться! Я выбираю вот это! — И он указал на тачи[5].

Капитан Дьяконов не раз говорил, что любую схватку можно выиграть еще до ее начала. Конечно, когда сопернику неизвестно, с каким ты оружием выйдешь против него, это — немалое преимущество. Но это преимущество действует только в самые первые минуты боя. Хорошо, если ты успеешь воспользоваться им! А если нет?

То же, что предпринял сейчас Осетр, зовется уверенностью в своих силах. Она вызывает у соперника обратное чувство, неуверенность, и неуверенность эта действует в течение всего боя, и каждое твое удачное действие поневоле пробуждает у соперника еще большую неуверенность, а тот, кто не уверен, тот проиграл!