Андрей Ливадный - Туманность Ориона Страница 5

На осветившемся мониторе возник объемный контур космического корабля, изображенного на смазанных моментальных снимках.

Покровский смотрел на него и думал:

«Неужели вот так, в виде случайно попавшей в твои руки информации, приходит Судьба? Сколько человек видело эти снимки и не придало им должного значения, не остановило кадр, не попыталось поймать ускользающий контур чего-то до боли знакомого…»

Генерал знал ответ на заданный самому себе вопрос.

Иваны, родства не помнящие, никогда не выстроят новую реальность. Вся кичливая тысячелетняя история Конфедерации начиналась отсюда, с Земли, но об этом не принято вспоминать.

Ни следователь, беседовавший с Меркуловым, ни сам пилот орбитального штурмовика не помнили настоящего прошлого.

Им хватало своих кладбищ кораблей, оставшихся после двух галактических войн. Кладбищ, за которыми наследники Конфедерации и уследить-то толком не могут. Они погрязли в узких рамках своих планетных интересов, а общечеловеческая история сегодня уже не волнует умы людей, она считается дурным тоном, областью отвлеченных, оторванных от реальности знаний…

Действительно, что за смысл обращать внимание на мертвый артефакт, промелькнувший где-то на границе кадра, даже не захваченный фокусом зрения этого Меркулова? Люди уже привыкли, что в некоторых секторах космоса, куда ни ткни, попадешь в какие-нибудь останки человеческой деятельности.

Для того чтобы обратить внимание на корабль, сфокусироваться именно на нем, нужно было знать этот контур.

Сотрудники Покровского его не знали, но имели четкую директиву – не упускать ничего, ни малейшей странности, способной иметь какую-то информационную ценность.

Ну а сам генерал этот контур знал. Он жил историей, дышал ею, для него она являлась не только прошлым, в котором слово «Земля» звучало как нетускнеющий символ цивилизации, – эта история помогала ему сберечь надежду на будущее. Именно потому он и не упустил зерно истины в потоке информационных плевел…

Пальцы генерала легли на сенсорную клавиатуру.

Умная программная оболочка, отреагировав на касание, ожила, услужливо укрупняя модель, затем разделила экран на два оперативных окна.

В одном медленно вращалось объемное изображение артефакта, а в другом появилась компьютерная модель некоего космического корабля, такого, каким он был заснят когда-то давным-давно, еще до старта.

Сходства осталось немного – время и космос нещадно и бесцеремонно поработали над ним, но Покровский уже не сомневался – это был ОН.

Повинуясь воле генерала, глянцевитая модель прекратила свое вращение. Касание сенсора – и борт корабля взорвался, отстреливая сотни спускаемых модулей, плиты обшивки встали на ребро, открыв продолговатые щели вакуум-створов, да так и остались торчать, до неузнаваемости обезобразив внешний вид конструкции.

Еще касание – и исчез лес ажурных антенн. Потом видоизменилась корма, сложив пространственную вилку двигательных секций в непривычное, но принципиально возможное положение.

Теперь и в правой, и в левой части монитора медленно поворачивались вокруг своей оси две одинаковые конструкции.

Без сомнения, кораблем со снимка являлась «Альфа» – первый колониальный транспорт Человечества, канувший в неизвестность более тысячи лет назад.

Теперь оставалось найти его, узреть воочию, узнать, что творится на его борту и какова судьба пятисот тысяч человек, которые были заключены в узилища низкотемпературных усыпальниц.

Для встреч с оперативниками у Покровского было несколько излюбленных мест.

В этот раз он выбрал старый промышленный район разрушенного временем мегаполиса. Для такой конспирации имелись веские причины.

Хотя Конфедерации Солнц, некогда победившей Землю, более не существовало, но в пространстве остался царить порожденный ею монстр – Совет Безопасности Миров. Конечно, после развала единого экономического пространства он уже не являл собой той силы, какой обладал несколько десятилетий назад, но большинство межпланетных договоров все еще действовало. В том числе и пресловутые параграфы Элианского Протокола, где были четко прописаны границы суверенитета планеты Земля.

Если следовать по пунктам упомянутого документа, то становилось ясно, что прародина Человечества, инициировавшая некогда вторую волну Экспансии и связанную с ней Галактическую войну, лишалась права на обладание армией, военно-космическим флотом и любыми видами вооружений, основанных на технологиях, запатентованных после 2750 года. Чтобы Земля не осталась беззащитной перед агрессией извне, ее противокосмическую оборону строил и контролировал Совет Безопасности Миров.

Вот так. Не больше и не меньше. Под благовидным предлогом «защиты» прародину человечества заточили в кандалы орбитальных станций, действующих и поныне. За века, прошедшие после подписания этих позорных документов, на Землю никто не покушался – кому нужна загаженная планета с умирающими мегаполисами и исчерпанными внутренними ресурсами?.. Так что боевые службы планетарной обороны, вольготно раскинувшиеся за синью стратосферы, столетия подряд маялись не у дел, а вот базирующиеся там же подразделения разведки явно не страдали от безделья. Покровский точно знал, что вся поверхность Земли перекрыта орбитальными средствами электронного контроля. Современная аппаратура имела огромные возможности. Любой участок поверхности можно было не только «увидеть» из космоса, но и «услышать». Именно поэтому учебное заведение, которое окончил генерал внутренних сил самообороны Андрей Георгиевич Покровский, размещалось глубоко под водами Всемирного океана…

…Свернув с широкой автострады, Покровский вывел свой внедорожник на узкую, захламленную улицу, больше похожую на мрачное ущелье. По обе стороны возвышались облупившиеся фасады нежилых небоскребов, между домами царил густой сумрак, где-то под напором ветра натужно поскрипывала отставшая облицовка, под колесами похрустывало выдавленное из рам полимерное стекло.

Старого генерала всегда удручали эти картины обнищания и запустения родной планеты. Покровский не любил созерцать падение мира, где родился и вырос. Однако от мрачных, уродливых пейзажей за окном не убежишь, не спрячешься… Приходилось молча терпеть и ждать своего часа.

Многовековая блокада Земли казалась ему тем более унизительной и несправедливой, поскольку она давно потеряла свой первоначальный смысл и продолжалась уже по инерции, в силу некоторых имперских амбиций правившей до недавнего времени Конфедерации Солнц… И даже с падением Конфедерации суть вещей осталась прежней – Землю не желали выпускать из состояния упадка и забвения, справедливо опасаясь, что в новой политической реальности кое-кто может опереться на старые, потускневшие символы, смахнуть с них накипь времен… Так что контроль со стороны Совета Безопасности в последние десять лет стал едва ли не жестче, чем раньше.

Ну, ничего, господа, до поры…

…Проехав несколько сот метров, он свернул на неприметный пандус, который серым языком асфальтобетона уводил на заброшенную развязку подземных уровней.

Резкое эхо захламленного тоннеля сделало отчетливым едва слышный звук двигателя машины. Покровский включил фары, и их лучи прорезали мрак, осветив шеренги выбитых осветительных панелей, обрывки свисающей со свода проводки, мусор и грязь.

Мощный внедорожник едва полз, расталкивая широким бампером скопившиеся тут обломки времени. Старый тоннель, экранированный от орбитальной слежки десятиметровым антирадиационным перекрытием, был идеальным местом для встречи, которую планировал провести Андрей Георгиевич.

…

Вадим Полуэктов ждал его у второй транспортной развилки.

Покровский остановился, подождал, пока оперативник сядет к нему в машину, потом включил дистанционный контроль, погасил фары и осмотрел плотный, воцарившийся вокруг мрак в инфракрасном свете.

Все было чисто. Никого вокруг, только крысы, эти вечные обитатели человеческих помоек, нет-нет да и мелькали на границе восприятия прибора. Датчик электронного присутствия спокойно моргал зеленым индикатором.

Покровский включил тусклый внутренний свет и протянул на заднее сиденье пачку привезенных с собой снимков:

– На, Вадим, посмотри пока… – произнес он, прикуривая первую за день сигарету.

Какую информацию можно извлечь из двух десятков нечетких, смазанных по краям видеоизображений?

Генерал откинулся на спинку водительского кресла, исподволь наблюдая за капитаном Полуэктовым, который медленно просматривал снимки, закладывая один листок за другой.

– Ну, что скажешь?

Вадим еще несколько секунд смотрел на особо приглянувшийся отпечаток, потом поднял взгляд и произнес:

– Космический корабль, очень старый, давно покинут, экипаж отсутствует, внешние повреждения незначительны, бортовая сеть, вероятнее всего, либо обесточена полностью, либо введена в энергосберегающий режим.