Елена Пивницкая - Любовь как криптология Страница 5

Дверь оказалась предусмотрительно открыта, в конце коридора виднелся свет. Вроде бы, там кабинет… Да, так и есть. Дед читал толстую бумажную книгу, утопая в большом, не по размерам, кресле… А он сдал… Или мы настолько давно не виделись? Всегда мощная фигура отощала, на лице целая коллекция новых морщин. Только взгляд по-прежнему острый и хищный.

- Ну, здравствуй, дорогой внук, - он разглядывал меня так же пристально, как и я его секунду назад. - И, как я понимаю, "дорогой" во всех смыслах этого слова.

- Здравствуй, дедуля, - характер у родственничка, чую, не поменялся. - Я тоже скучал.

- Угу, я заметил. Телефон от твоих звонков не смолкал.

- Ты сам сказал, чтобы я не смел с тобой заговаривать, пока женат на одной из Тренсов, - надеюсь, это не прозвучало, как оправдание.

- И вот ты здесь.

- И вот я здесь… Мы развелись, - угрюмо пояснил я.

И только попробуй что-нибудь ляпнуть, что ты предупреждал… Хотя, что я могу сделать? Я пришел просить о помощи, а не характер показывать. Хватит уже, допоказывался.

- Уже наслышан, - дед глазами пригласил меня сесть напротив.

Разговор замирает на паузе. Но мне она не тягостна. Запах обивки пробуждает детские воспоминания, как мы с кузенами устраивали под столом засады с целью напугать взрослых, и как дед, вместо того, чтоб обругать и выгнать нас, присоединялся к разбойным нападениям. Впрочем, ностальгия в данный момент все же не уместна.

- Рассказывай, - старик отложил огромный фолиант в сторону и наклонился вперед, положив руки на подлокотники. - Я тебя знаю… Ты бы пришел ко мне только в крайнем случае. И не думаю, что душевные страдания по супруге подпадают под эту категорию.

- От тебя ничего не скроешь, - нервно улыбнулся я. Если сразу не прогнал, то у меня есть шанс. - Мне нужны деньги. Кредит. И, как ни грустно признавать, ты - мой последний шанс.

- Мне должно польстить, что мой внук приходит ко мне за помощью только после того, как поползал на коленях перед любым маломальским банкиром на планете? - рявкает в бешенстве Джеймс.

- Я не перед кем не ползал - это раз, - меня тоже начинает охватывать злость. - А во-вторых, некоторых из них я видел за год чаще, чем тебя за всю жизнь.

- О-у. Так что же они тебе не помогут, если вы так близки? - язвительно поджимая губы, высказывается он. Крыть, по сути, нечем, поэтому просто молчу.

Старые часы со стрелками навязчиво тикают в тишине. Почему он не сменит их на классические электронные? Неудобно ведь по стрелкам ориентироваться.

- Ты знаешь Брэда Митча? Мы с ним дружим еще со школы, - снова пытаюсь завязать разговор я.

- Химик? Знаком с его родителями.

- У него есть потрясающая теория на тему ускоренного синтеза гаров в искусственной среде.

- Насколько я знаю, все подобные эксперименты провалились. Гары не теряют лечебных свойств лишь в естественных условиях.

- Брэд гениален, поверь, и он обязательно добьется своего. Но нам нужны деньги для продолжения исследований.

- Заманчиво, но слишком рискованно.

- Банкиры так и говорят.

Старик глядит задумчиво, и я буквально слышу, как ворочаются шестеренки у него в голове. Дед всегда был толковым бизнесменом, хотя, как ворчала моя мать, слишком рисковым. И если он не растерял былых навыков, то должен ухватиться за такой проект.

- Если я стану спонсировать твою фирму, то ты должен будешь принять ряд моих условий, - наконец, принял решение он. - Во-первых, 30 процентов акций переходят в трастовый фонд рода.

- Невозможно. Я не стопроцентный владелец. Часть уставного капитала принадлежит Брэду. Максимум, десять.

- Уговорил. Пятнадцать, - киваю, банки мне и того бы не оставили. - Во-вторых, с долгами перед своей разлюбезной красоткой расплачивайся сам. Я твой развод финансировать не намерен.

- Я и не собирался…

- В-третьих, - перебивает дедуля, - лично мне ты будешь должен бэлофт.

А вот это мне уже решительно не нравится. Бэлофт - клятва, которая дается лишь главе, и позволяет тому требовать беспрекословного выполнения любого, не противоречащего закону и интересам рода, желания. Такой себе поводок для особо борзых.

- С ума сошел? Причем бэлофт к финансовым делам?

- Притом, что, если я вкладываю в твою авантюру собственное состояние, то я должен быть уверен, что тебе опять не попадет шлея под хвост, как уже не единожды было.

- С тех пор я несколько повзрослел. Не находишь? - возмущенно шиплю я, хотя уже понимаю, что отвертеться не удастся, если хочу сохранить фирму.

- Возможно, и повзрослел. А вот поумнел ли, не знаю. Мои условия идут в комплекте - либо принимай все, либо ищи новых спонсоров.

Умеет дедуля ставить условия, ничего не скажешь. Но мне, по сути, деваться-то особо некуда, и дедуля это прекрасно осознает.

Глава 3. О грядущем возмездии

Не нарушай законы - другому сойдет,

а тебя поймают

Карина

Оно было круглое и белое, разукрашенное в красные то ли цветочки, то ли паучки. Если я долго смотрела, эти пылающие чудовища начинали кружиться и водить хороводы, тогда я закрывала глаза, чувствуя приближение тошноты, а когда снова открывала - они стояли на месте, как ни в чем не бывало. Все-таки паучки, определенно. Цветы не могут быть настолько подлыми.

Худощавый мужчина в белом халате наклонился надо мной, закрыв головой белое нечто, и тем самым спасая от нового приступа дурноты. Потянул за веко, придерживая голову, и посветил фонариком прямо в глаз. Ай, себе сетчатку сжигай, придурок! Уберите этого ненормального! Верните мне цветочки… э-э-э… то есть, паучков!

- В сознании, - сказал кому-то за спиной. - Вы меня понимаете? Можете назвать свое имя?

- Ка… кх-х-х-р, - в горле дерет, словно те сволочные членистоногие свили там гнездо. Решаю больше не напрягаться, в конце концов, могли и сами в документах глянуть.

Губы смочили влажной губкой и повторили вопрос. Ну и настырные.

- Карина.

Задает еще пару тупых вопросов. Наверно, отвечаю правильно - радуется, как ребенок конфете. Да мне не трудно, могу еще и на ногах пальцы посчитать. Зачем ограничиваться лишь руками? Обращайтесь, пожалуйста.

- Прекрасно, - доброжелательная улыбка не сходит с лица врача. Ему мышцы к вечеру не сводит? - Меня зовут доктор Маркес, и вы находитесь в городской больнице. Вы полтора месяца были в коме после операции, по причине гематомы головного мозга после черепно-мозговой травмы, но сейчас уже все будет хорошо.

Пытаюсь доброжелательно улыбнуться, реагируя, скорее, на спокойный тон, поскольку смысл упорно ускользает. Хотя, что-то в его словах, определенно, неправильно, но не могу понять, что именно - слишком хочу спать. Ухайдокал таки, добрый доктор Айболит.

Следующий раз я проснулась то ли ранним утром, то ли поздним вечером. Белое и круглое оказалось люстрой, и таки да, в цветочки. Ну, надо же! Вера в доброту и гармонию флоры поколебена… поколебелена… м-м-м, разрушена, в общем. В палате тихо, мерно попискивает аппаратура, и убаюкивает чье-то тихое дыхание. Я здесь не одна? Осторожно поворачиваю голову: слева, у окна, опутанная проводами и бинтами, лежит женщина, а справа древний старик посапывает и бормочет во сне.

В тепле, в тишине, устраиваюсь поудобней и размышляю о жизни, такой не простой. Злость присутствует, но на периферии, не затапливая разум целиком. Хорошие лекарства верно колют! Происшествие в кафе помню прекрасно, и пусть администрация даже не надеется, что им все сойдет с рук. По судам затаскаю, уроды! Компенсацию стрясу и за моральную травму, и за черепно-мозговую!

К слову, наверно, у меня не только голова ударенная, но и еще сопутствующие травмы есть. Вон, рука, точно, поломанная была, кость довольно живописно торчала! Как вспомню, так вздрогну. С усилием приподнимаю и разглядываю трясущуюся руку, но ничего страшного не замечаю, только тоненький розоватый шрам чуть ниже локтя. А ничего так зашили, аккуратно и незаметно почти. Надо поблагодарить будет доктора Маркеса за работу.

И тут меня словно ледяной водой окатило! Не могло за день так зажить! И за два не могло! Внутренности свело в мерзком предчувствии беды… Неделя? Две? Сколько я тут валяюсь, ядрен батон? Вспоминай, врач что-то говорил такое!

Полтора месяца?

- Нет… Не может быть… Так не бывает…

Я ж головой стукнулась… вот и мерещится всякое… полтора месяца - это слишком долго… он, наверно, полтора дня говорил, я просто путаю сейчас что-то. Правда? Угу, и рука за день срослась по волшебству прямо, дура!

- Ей, кто-нибудь, л-ю-юди! - кричу, понимая, что должна точно узнать, сколько я тут бревном пролежала. Никого нет. Хватаю со столика чашку с минералкой и запускаю в стеклянные, прозрачные двери, дрыхнущего старичка щедро окатывает водой. Пластиковая посудина отскакивает от стекла невредимой, но на шум кто-то бежит. Дедуля подхватывается и вопит спросонья возмущенно о моих родителях, питекантропах и способах зачатия.

- Что здесь происходит? - орет необъятно толстая санитарка, смотрит волком на меня и, очевидно, собирается дополнить уже сказанное дедулей.