Гарри Гаррисон - Чума из космоса Страница 5

– Так… Сейчас уложим его на кровать, и вы сможете отправить пробы в лабораторию…

Сэм почувствовал облегчение. Конечно, он все еще отвечал за состояние своего пациента, но скоро, с минуты на минуту, часть ответственности ляжет на других врачей. И если бедняге суждено умереть, виноват в этом будет не только Сэм Бертолли… Ему стало стыдно за свои мысли.

Пока Нита укладывала пробы в пневмопочтовые капсулы, Сэм подошел к столику с разложенными на нем регистрирующими приборами и взял в руки небольшую, похожую на картофельную кожуру, черную пластину, в которой были объединены тонометр и термометр. Прикрепив прибор с помощью хирургического клея к запястью больного, Сэм повернулся к монитору. Показания были более чем плохи… Оставалось включить электрокардиограф, энцефалограф, анализатор крови и – ждать, что там, наверху, решат…

Коротко пискнул сигнал, и на экране появилось лицо доктора Гаспарда.

– Точного диагноза пока нет, Бертолли, – сказал он. – Мы имеем дело с совершенно неизвестной болезнью – вот единственное, в чем никто не сомневается. Да, еще… Пациент опознан Космической комиссией как второй пилот «Перикла» Ренд. Сейчас вам покажут его медицинскую карту.

– Хорошо… Будут ли какие-то указания по лечению?

– Нет. Ничего нового, во всяком случае. Продолжайте поддерживать его в прежнем состоянии…

Голос был заглушен резким сигналом тревоги. На экране монитора мигали красные буквы – «ЭКГ».

– Фибрилляция! – крикнул Гаспард, когда Сэм уже выхватил из распахнутого шкафа коронарный стимулятор.

Сердечная мышца Ренда не сокращалась, как ей положено, а конвульсивно дергалась, как раненый зверь.

Два довольно сильных электрических разряда уняли беспорядочные толчки. После короткой паузы сердце заработало, но теперь слишком вяло.

Сэм повернулся к шкафу и увидел, что Нита уже достает кардиостимулятор.

– Это? – спросила она.

Сэм кивнул.

Сделав широкий разрез грудной клетки, он осторожно ввел туда два проводочка и, когда фибрилляция возобновилась, включил мотор.

За спиной Сэма тихо загудело, и энергия, заменившая нервные импульсы, заставила сердце биться вновь – теперь уже в навязанном ему ритме, – биться и гнать кровь по артериям лежащего без сознания Ренда.

Однако это было началом конца. Жизнь астронавта угасала, надежда на его спасение уже умерла, и в чудо никто не верил.

Сэм и ассистировавшая ему Нита делали все, что могли, – но тщетно. Антибиотики не действовали на таинственный микроорганизм, и болезнь развивалась с устрашающей быстротой. Едва ли не все органы были в большей или меньшей степени поражены ею. Почечная недостаточность и некроз подталкивали человека к уже совсем близкой роковой черте…

Сэм не смотрел на экран и пропустил этот момент. Усталый голос Гаспарда заставил его вздрогнуть.

– Энцефалограф чертит прямую, доктор… Я благодарю вас и коллегу Мендель, вы сделали все возможное… Ему ничем нельзя было помочь…

Экран потух. Сэм выключил один за другим приборы, теперь уже бесполезные, и тупо уставился на мертвого человека. Несколько секунд понадобилось ему для того, чтобы стряхнуть с себя оцепенение, несколько бесконечно долгих секунд… Пациент мертв – и это непоправимо. Надо жить дальше…

– Здесь мы больше не нужны, – сказал он Ните, беря ее под руку и уводя подальше от кровати.

Она не спускала глаз с лица умершего, пока Сэм не накрыл его простыней.

– А теперь – в дезинфекционную камеру, доктор! – энергично скомандовал он. – Со всем, что на вас, включая обувь и нижнее белье, придется распрощаться. Контейнер для сжигания вы обнаружите там же. Ну и – как следует помыться… На стене висит инструкция, если возникнут какие-то вопросы…

Стаскивая на ходу перчатки, Нита направилась к двери.

– Нет, – сказала она, внезапно остановившись. – Вы контактировали с ним гораздо больше и первым должны…

– Мне надо еще кое-что сделать, – ответил Сэм, жестом подгоняя ее.

…Когда Нита появилась вновь, одетая в стерильный балахон и обутая в хлопчатобумажные тапочки, палата была совершенно другой. На кровати не было даже матраса. Исчез и Ренд.

Сэм, поймав ее вопросительный взгляд, кивнул на квадратную дверь из нержавеющей стали.

– Велели поместить его туда. Что-то вроде морга. Тело замораживается жидким азотом. Это, конечно, усложнит вскрытие, но так решили наверху. Впрочем, что я тут рассказываю – вы ведь работаете в патологии и все прекрасно знаете… Нита, подежурьте тут, пока я помоюсь! Кстати… Мы не выйдем отсюда, пока не получим разрешения.

Нита с наслаждением опустилась в кресло. Только сейчас она поняла, как сильно устала за эти несколько часов.

Вошедший Сэм застал ее все в той же расслабленной позе. Он сразу подошел к шкафу и извлек оттуда два регистрирующих браслета.

– Нам следовало сделать это раньше, Нита. Потому что, если… если мы заразились… то лучше об этом узнать сразу…

Протянув ей один из браслетов, Сэм подошел к полке с лекарствами и взял небольшую, наполненную прозрачной жидкостью бутылку.

– Строго по предписанию врача! – подняв вверх указательный палец, сказал он. – Ну-ка, что у меня в руке?

– С2Н5OН.

– Правильно! Это действительно этиловый спирт! По-моему, мы оба ходили в одну и ту же школу… Имеется, конечно, множество вариантов использования этого универсального растворителя, но, учитывая потребность в безотлагательном лечении, я выбираю самый простой и эффективный из них!

– Субкраниальную инъекцию?

– Ну зачем же так грубо…

Сэм достал из холодильника банку апельсинового сока и, смешав его со спиртом в пропорции один к одному, разлил полученный продукт в две большие мензурки.

Они улыбнулись друг другу и сделали несколько глотков, стараясь не глядеть на блестящую квадратную дверь, но думая только о ней. А потом уселись у окна. Уже смеркалось, и между темными силуэтами зданий проглядывало догорающее небо.

– Никак не вспомнить… – пробормотал Сэм, глядя перед собой невидящим взором.

– О чем вы? Разве можно было спасти его?

– Да нет, с беднягой Рендом это не связано – непосредственно, во всяком случае. Что-то касающееся корабля… Я видел это перед тем, как мы уехали…

– Подождите. Перед тем, как мы уехали, ничего особенного, насколько я помню, не произошло. Ну, прилетели эти вертолеты…

– Вот-вот, что-то связанное с ними! – Тут он резко вскочил, выплеснув содержимое мензурки на пол. – Нет! Не вертолеты, а птицы! Вы помните этих птиц?

– К сожалению, я не…

– Птиц, находившихся рядом с кораблем! Закрывая дверцу машины, я увидел на земле несколько покалеченных скворцов и решил, что они пострадали в момент посадки «Перикла». Но ведь их не было, когда мы приехали туда! Значит… – Не договорив, он бросился к телефону.

Профессор Чейбл, ради разговора с Сэмом прервавший совещание, слушал молча, и только складка над его переносицей делалась все глубже и глубже.

– Нет, доктор, я впервые слышу об этих птицах. Вы полагаете, здесь существует какая-то связь?

– Мне бы очень хотелось, чтоб ее не было.

– Там у них уже все оцеплено… Я, конечно, немедленно пошлю своих людей взглянуть на птиц, а вы, Бертолли, независимо от результатов их наблюдений, непременно подайте свой рапорт! К тому времени… Одну минуточку! – Чейбл отвернулся, чтобы с кем-то переговорить. Вскоре он уже вертел в руке пачку фотоснимков. – Только что из-под микроскопа, Бертолли! Обнаружен микроорганизм, во многом напоминающий вирус оспы.

– Оспа?! Но ведь симптомы…

– Не те, понятно. Потому что в его строении есть поразительные особенности… А потому, Бертолли, я попросил бы вас, а также доктора Мендель помочь мне разобраться в этой чертовщине…

Нита, уже давно стоявшая за спиной Сэма, ответила за обоих:

– Конечно, профессор. Мы сделаем все, что будет в наших силах.

– Ваш карантин продлится до окончательного выяснения природы этой таинственной болезни, и раз уж у вас под рукой Ренд…

– Мы готовы произвести вскрытие, профессор, – ответил на этот раз Сэм. – Не стоит подвергать риску заражения других людей.

– Вообще-то такими вещами должен заниматься Центр здоровья, но, учитывая особые обстоятельства…

– Да, конечно, мы это сделаем сами… Будет ли вестись запись?

– Разумеется. Мы будем записывать все – от первой до последней минуты…

Даже с помощью ультразвукового скальпеля анатомировать замороженный труп Ренда оказалось делом нелегким. К тому же они переоценили свою профессиональную невозмутимость.

Теперь стало окончательно ясно, что недавние попытки спасти этого человека были совершенной нелепостью. Бесчисленные каверны, кисты и язвы изъели почти все.

Сэм занимался собственно секцией, в то время как Нита подготавливала мазки и тонкие срезы тканей для немедленной отправки в лабораторию.