Питер Дэвид - Легионы огня: Армии света и тьмы Страница 5

— Верно, — согласился Кейн.

— Не бойся, Кейн, — весело сказал Финиан. — Думаю, когда мы с этим покончим, мы уже не будем казаться монахами-отшельниками.

— Рада за вас, — саркастически произнесла Гвинн, а потом повернулась к Виру. — Вир, вы же посол. По центаврианским меркам, вы занимаете высокое положение в обществе. Вы должны приказать им немедленно прекратить раскопки.

— Отличная идея, — сказал Вир, помолчал, потом спросил. — Почему я должен это сделать?

— Потому что, если они будут продолжать в том же духе, то позволят великим злодеям обрести непозволительную силу. Они воспользуются ею для того, чтобы принести разрушение и смерть всему живому.

— Вряд ли такие доводы окажутся убедительными, — возразил Вир.

— Вир, — настойчиво произнес Кейн, — время не на нашей стороне.

— Тогда почему бы вам самим не остановить эти раскопки? Вызовите при помощи ваших заклинаний привидения, напугайте народ, заставьте их сбежать отсюда: ведь они думают, что это место проклято. Или… просто перенесите их на Приму Центавра — вы же маги. Это поможет вам выиграть время. Ну, не знаю.

Сделайте хоть что-нибудь.

— Нам было строго приказано — только наблюдать, — тотчас вклинилась Гвинн. По ее тону было ясно, что из них троих именно она являлась главным сторонником неукоснительного выполнения полученных инструкций. — Мы стараемся друг для друга, ради общего блага, но мы можем лишь это, пока нам не поручили чего-либо другого…

— Как мне поручили вмешаться, чтобы содействовать спасению Шеридана, — сказал Кейн.

— Ладно, хорошо, отлично, — произнес Вир, постепенно теряя терпение. — Но почему бы вам не попробовать получить новые распоряжения, а? Просто взмахните… этой вашей… волшебной палочкой, или что там у вас, и найдите выход из сложившегося положения. Вы лучше меня понимаете, какое вселенское зло вот-вот вырвется на свободу, пока мы тут примерзли к месту и обсуждаем параграф 101 «Инструкции техномагии».

Кейна идея явно не вдохновила.

— Я и мои союзники пытаемся разъяснить техномагам сложившуюся ситуацию, но, в данный момент…

— Пытаетесь? — Вир вопросительно уставился на них. — Что вы имели в виду, говоря «пытаетесь»? У вас что, какие-то трудности?

Маги переглянулись. Досада и неуверенность светились в их взглядах.

— Наши первоначальные попытки связаться с ними оказались… не вполне успешными, — признал Кейн.

— Не вполне успешными? Что? Как это понять? Насколько безуспешными?

— Мы не смогли с ними связаться, — ровным голосом ответила Гвинн. — Потому что наши заклинания связи не работают в этом месте.

— К черту заклинания! Позвоните им! Используйте какие-нибудь стандартные средства связи!

— Техномаги не пользуются стандартными средствами связи.

— Да, конечно! — раздраженно сказал Вир. — Это лишь доказывает то, насколько вы продвинутый народ: вы даже не можете друг с другом связаться!

— Но мы продолжаем пытаться, — ответил Кейн. — А пока ты должен делать то, что в твоих силах.

— Ладно, ладно, — ответил Вир. — Я разыщу местного начальника, и попробую надавить на него, чтобы, по крайней мере, приостановить раскопки. Но, я сразу предупреждаю, вряд ли местный начальник прислушается к моим словам. Кто меня станет воспринимать всерьез?

Кейн шагнул вперед и со значением положил руки на руки Вира.

— Мы. Мы верим в тебя. Мы уверены в твоих способностях, Вир. Если ты не сможешь этого сделать, то это никому не под силу.

— Никто не смеет указывать мне, что делать, — произнес Ренегар.

Вир впервые видел столь толстощекого центаврианина. Огромного роста, дородный мужчина, волосы подстрижены короче, чем того требовала мода. Толстые губы, маленькие глазки. Невероятно мощные руки — казалось, он с легкостью мог разорвать Вира пополам. А голос настолько глубокий и хриплый, будто исходил откуда-то из области коленей.

Явно не тот тип, с которым Вир был бы рад иметь дело.

Ренегар сидел за столом в своем кабинете, и стол и комната казались крошечными на фоне его габаритов. В комнате царил беспорядок. Если оценивать личность по внешности, то Вир никогда бы не подумал, что этот тип может занимать руководящую должность, тем паче, что он возглавляет раскопки, начатые по приказу самого министра Внутренней Безопасности Дурлы.

— Я вовсе не собирался указывать вам, что нужно делать, — быстро заверил его Вир.

— Это радует, — произнес Ренегар. Но довольным он не выглядел. И эти слова прозвучали так же раздраженно, как и прежде.

— Но, вне всякого сомнения, — отважно продолжил Вир, — вы должны уже понимать, что на этой планете не все чисто. У вас пропало слишком много народу.

— Центавриане — слизняки, — в его голосе явно слышалось презрение. — В этом всегда заключалась наша проблема. Мы пасуем перед каждой маломальской трудностью. Скажем так, сбегаем. В какой-то мере мы должны восхищаться нарнами. Как бы вы о них не думали, но они никогда не простят нам того, что мы их завоевали. В течение многих лет они сражались за свободу и, в конце концов, обрели ее. А мы не боремся за свободу. Нас завоевали, и мы тут же переворачиваемся вверх брюхом и дохнем — вот и все, на что мы способны.

— Был бы рад побеседовать на эту тему на досуге, — произнес Вир. — Но, если вы не возражаете, это не совсем то, о чем я хотел сейчас поговорить. Люди не просто уехали отсюда потому, что устали, или потому, что им все надоело, или потому что они решили со всем этим покончить. Здесь таится великое зло, и все ваши люди находятся в огромной опасности. В ужасной, ужасной опасности.

— Как… вы об этом узнали? — потребовал ответа Ренегар.

— У меня есть источники.

— Что еще за источники?

Вир постарался не забывать о том, какое положение занимал Ренегар. Он напустил на себя настолько высокомерный вид, какой только смог, и заявил:

— Те, которые сейчас не стоит называть.

— Значит, вы мне не скажете.

— Верно.

— И в чем именно заключается эта великая опасность… вы тоже не скажете.

— Боюсь, что нет.

— Но я ведь, по-вашему, должен прекратить все работы. Скажите мне, посол Котто, знакомы ли вы с министром Дурлой?

— Мне… приходилось иметь с ним дело, — уклончиво ответил Вир.

— Министр Дурла был предельно конкретен. Он ясно указал, что я должен сделать, и к какому сроку. Поэтому я намерен исполнить его распоряжения. А вы обсуждали с ним все это?

— Нет.

— А если бы обсуждали?

Вир знал, что обманщик из него никудышный.

— Сомневаюсь, что он станет меня слушать.

— Так почему же я должен это делать?

— Потому что, — с неожиданным пылом произнес Вир, — вы здесь, а он — нет.

Потому что его там, — и он ткнул пальцем в ту сторону, где на расстоянии многих световых лет должна была находиться Прима Центавра, — не беспокоят жизни тех, кто находится здесь. Но, сдается мне, это должно беспокоить вас, поскольку вы непосредственно ими руководите. Поймите, пока мы здесь тратим время на болтовню, ходя вокруг да около, опасность возрастает с каждым мгновением. Время уходит. На самом деле, у нас уже не осталось времени.

Неужели вы этого не понимаете? Люди не просто исчезают. Они гибнут.

Виру показалось, что на мгновение Ренегар смутился. Потом его лицо и душа снова окаменели.

— Но у меня нет доказательств.

— У вас есть мои слова и то, что вы видите собственными глазами. Вы теряете людей. Что же еще вам нужно?

И тут, как бы в подтверждение слов Вира — воистину, у Великого Создателя извращенное чувство юмора, — прогремел взрыв. Грохот шел со стороны раскопок, но, судя по звуку, это был не просто взрыв. Казалось, будто планета столкнулась с каким-то огромным объектом и едва не разлетелась вдребезги.

Кабинет тряхнуло так яростно, что Вир не смог удержаться на ногах. Секунду назад он стоял, а спустя мгновение уже лежал на спине. Ренегару тоже пришлось несладко: его кресло опрокинулось, и он очутился на полу.

Однако, оказалось, что ему крупно повезло, ибо огромный кусок потолка рухнул прямо туда, где Ренегар только что сидел. Не настолько тяжелый, чтобы убить, но, несомненно, достаточно массивный чтобы, как минимум, оглушить его.

Ренегар, двигаясь поразительно ловко для своих габаритов, выбрался из кресла и вскочил на ноги. Он смущенно посмотрел на Вира, и тому было приятно видеть, что — впервые с тех пор, как они встретились, — Ренегар не выглядел самоуверенным. Определенно, сейчас, после этой внезапно случившейся катастрофы, предупреждения Вира обрели гораздо больший вес.

Инстинкты Вира кричали, что сейчас надо убираться отсюда ко всем чертям.

Вернуться туда, где приземлился корабль техномагов, и улетать как можно дальше. Но Вир понимал, что в его жизни наступил такой этап, когда от инстинктов уже нет никакой пользы. Он заглушил голос инстинкта самосохранения, взывавший действовать с осторожностью. Сейчас это было очень нужно не только Приме Центавра, но и самому Виру. Ничто уже не могло заставить его поддаться инстинктам и вернуться на Вавилон 5, спрятаться в своей каюте, накрыть голову подушкой и закрыть глаза на ту тьму, что опустилась на родной мир, угрожая его народу. Вот почему, вдруг понял он, так трудно жить, зная о том, что прячется во тьме. От этого невозможно скрыться. Ты бледнеешь от ужаса, вглядываясь во тьму, и подпрыгиваешь, если показалось, будто там кто-то зашевелится. А свет не только ослепляет, но также постоянно напоминает о том, что надо делать все, что в твоих силах, чтобы уничтожить тьму. Свет не признает оправданий.