Джеpоми Бэйксби - Реквием Мафусаилу Страница 5

– Раина, – сказал Спок. – что почувствуешь ты к нему, когда нас не станет?

Она не ответила, но недоверие, горе, сильнейшая ненависть в ее лице, обращенном к Флинту, говорили сами за себя.

– Все чувства связаны, мистер Флинт, – сказал Спок. – Причините нам вред, и она возненавидит вас.

– Верните мне мой корабль, – холодно сказал Кирк. – С нами ваша тайна – в безопасности.

Флинт невозмутимо посмотрел на Кирка. Потом едва заметно пожал плечами; то был человек, которому и раньше приходилось проигрывать сражения. Он снова коснулся пульта управления у себя на поясе.

Колонна света вместе с игрушечной "Дерзостью" поблекла и исчезла.

– Вот почему вы затягивали переработку риталина, – произнес Кирк тихо, с горечью в голосе. – Вы понимали, что происходит. Вы держали нас вместе – меня и Раину – поскольку я мог вызвать к жизни ее чувства. Теперь вы собираетесь просто принять у меня должность!

– Я возьму то, что и так мое… когда она придет ко мне, – сказал Флинт. – Мы с ней пара, капитан. Одинаково бессмертные. Вы должны забыть ваши чувства в этом отношении, это для вас совершенно невозможно.

– Невозможно с самого начала, – сказал Кирк с растущей яростью. – И, тем не менее, вы использовали меня. Я не могу ее любить – но я все же ее люблю! А она любит меня!

Флинт кинулся. Он был стремителен, но Кирк уклонился. Двое бойцов закружились, как звери. Когда Кирк поравнялся со Споком, первый помощник схватил его за руку.

– Ваши грубые порывы не изменят положения.

– Тебе не понять! Мы деремся за женщину!

– Вы – не тот, кем себя сейчас считаете, – сказал Спок, – поскольку и она – не та.

Кирк отступил, показав раскрытые ладони своему противнику.

– Бессмысленно, мистер Флинт.

– Я не стану причиной всего этого, – сказала Раина дрожащим, но горячим голосом. – Не стану! Я выбираю! Я! Куда я хочу идти… что я хочу делать! Я выбираю!

– Я выбираю за тебя, – сказал Флинт.

– Больше нет!

– Раина…

– Нет. Не приказывай мне. Никто не может мне приказывать!

Кирк посмотрел на нее с трепетом, и Флинт, казалось, испытывает то же самое чувство. Он протянул к ней руку, а она отвернулась. Он медленно опустил руку, не сводя с нее глаз.

– Она – человек, – сказал Кирк. – Она – человек, вплоть до последней клетки крови. До последней мысли, надежды, стремления, чувства. Вы и я создали человеческую жизнь… а дух человеческий – свободен. У вас нет права собственности. Она может поступать, как хочет.

– Ни один человек не побеждал меня, – холодно сказал Флинт.

– Я не желаю вас побеждать, – устало ответил Кирк. – Это – не проба сил. Теперь Раина принадлежит самой себе. Она настаивает на своем человеческом праве выбора –: поступать как хочет, думать что хочет, быть кем хочет.

Наконец Флинт измученно кивнул.

– Я боролся и за это тоже. Что она выбирает?

– Пойдем со мной, – сказал ей Кирк.

– Останься, – сказал Флинт. В ее глазах стояли слезы.

– Я была не человек, – прошептала она. – Теперь я люблю… я люблю…

Она медленно двинулась вперед, к двоим ждущим мужчинам. Силы оставили ее. Она сначала споткнулась, а потом неожиданно упала.

Маккой оказался рядом с ней в тот же миг, ища ее пульс. Флинт тоже стал на колени рядом. Маккой медленно покачал головой.

Кирка словно ударили под дых.

– Что… случилось? – спросил он.

– Она любила вас, капитан, – негромко сказал Спок, – и Флинта – как учителя, даже как отца. Прошло недостаточно времени, чтобы укротить ужасающую мощь и противоречия ее вновь обретенных чувств. Она не могла вынести мысли о том, чтобы ранить кого-то из вас. Радость любви сделала ее человеком; муки любви погубили ее. – В его голосе послышалась нотка взвешенного обвинения. – Вы повторили то, на что был способен лишь Бог. Вы сотворили жизнь. Но потом… вы взыскали идеального ответа… которого все еще ждет и сам Создатель.

Флинт склонил голову; он был сломлен.

– Ты не можешь умереть, мы будем жить вечно… вместе. – Он зарыдал. – Раина… дитя мое…

Рука Кирка сама собой легла на его плечо.

Кирк сидел за столом в своей каюте, опустошенный, в полумраке предаваясь тягостным мыслям. Дверь открылась и вошел Спок.

– Спок, – сказал Кирк, не глядя на него.

– Эпидемия укрощена и более не представляет угрозы. "Дерзость" – на курсе 513 румб семь, как вы приказали.

– Очень молодой и одинокий мужчина… очень старый и одинокий мужчина… мы сыграли в довольно скверном спектакле, да? – Он склонил голову. – Если б я только мог забыть…

Голова его упала на руки. Он уснул. Влетел Маккой.

– Джим, те показания трикодера по господину Флинту в конце концов увязаны друг с другом. Мафусаил умирает… – Тут он заметил позу Кирка и добавил тихо: – Слава Богу… Наконец-то спит.

– О чем вы хотели сообщить, доктор?

– О Флинте. Покинув Землю с ее взаимосвязью полей, в которой он сформировался и с которой был в совершенном равновесии, он пожертвовал бессмертием. Он проживет остаток нормальной человеческой жизни… и умрет.

– То будет скорбный день для меня. Он знает?

– Я сам ему сказал. Он собирается посвятить свои последние годы и свои гигантские возможности, чтобы улучшить положение человечества. Кто знает, чего он сможет достичь?

– Действительно, – сказал Спок.

– Это все, я думаю. Я скажу Джиму, когда он проснется, а можете и вы. – Он посмотрел на Кирка с глубоким сочувствием. – Учитывая долговечность его противника… на самом деле вечный треугольник. Вы не поймете, да, Спок? Я жалею вас больше, чем его. Вы никогда не узнаете, до чего может довести мужчину любовь – до неистовства, до невзгод, до порушенных правил, до отчаянного риска… до славных неудач и до славных побед… потому что слово "любовь" не начертано в ваших книгах. Спок безмолвствовал.

– Хотел бы я, чтобы он ее забыл.

Все та же тишина.

– Доброй ночи, Спок.

– Доброй ночи, доктор.

Спок молча взирал на Кирка еще несколько мгновений, а затем осторожно сходил закрыть дверь за Маккоем. Потом вернулся к Кирку. Его руки подплыли к упавшей голове спящего, коснулись ее кончиками пальцев. Он сказал, очень нежно:

– Забудь…