Хлябь: Путь в невесомости (СИ) - Ворон Ольга Страница 5

Ал криво усмехнулся. Рот дрожал, лоб заливало потом. Ментол шибал в ноздри, сознание казалось белым и чистым, словно прошедший обработку отсек. Выплюнув смятую зубами капсулу, боец пристроил на губах новую. И пошёл в лифт.

Тренькнул звонок, указывая на десятый ярус, двери поползли в сторону и на Ала двинулся ещё один мертвец в знакомой форме. Боец вскинул лучемёт и выстрелил. Тело растворилось в воздухе прямо на пороге, и Ал без сантиментов шагнул вперёд. Для него снова началась война.

Третий мертвец ждал у поворота на меридианный коридор яруса. Выстрел.

Четвёртый бросился из внезапно раскрывшейся двери отсека. Выстрел.

Пятый напал сзади. Выстрел.

Шестой стоял на повороте рядом с каютой декана.

— Врёшь! Не доберёшься, сука! — процедил Ал, влепляя заряд в оскаленную морду барса на широкой спине. «Шестой» всплеснул руками, заваливаясь, и с грохотом рухнул на спину.

Ал замер. Внезапный запах жжёного мяса перебила новая порция ментоловой смеси.

— Тир, дружище… как же так… — Ал медленно опустился на колени. Глаза берсерка уже остановились, навсегда запечатлев изумление. Так быстро, как свои в спину, — никто не убивает.

— Какого чёрта?! — на грохот выглянул из каюты декан.

Ал поднял глаза на командира. Холодные, пустые. Привычно поправил ворот. И сунул ствол в рот. Выстрел.

Декан замер. Два трупа у ног — остановившиеся глаза и уже не бурлящие красным дырки в телах.

Зелёные болота непокорной Виваны клокотали, расплёскивая холодную ярость на всю Вселенную. Всего мгновение и — десятник побежал. По тёмному коридору к ближайшему спуску. К лифтовому диску.

Я дёрнулся, на ощупь трогая сферу управления. Отключить!

Декан добежал, сориентировался в темноте и встал на диск. Нажал «вниз». Нет результата. Сорвал щиток и прянул, вскидывая оружие — вывалившаяся радуга обесточенных проводов всплеснула и безжизненно обвисла. Декан стиснул зубы. Огляделся затравленно. Присел, взялся за диск и — спрыгнул вниз, повиснув на руках. Раскачался, зацепился ногой за ствол лифта.

— Ловок чёрт! — я усмехнулся — Значит, не вся молодёжь забыла о спусковых столбах.

Декан перебрался на трубу и, зацепившись, скользнул вниз — скафандр, хранящий в памяти типовые ситуации, без замедления нарастил прокладки и включил магнит.

Спрыгнув, рванул в сторону обволакивателя, к последнему из своих бойцов. Добежал, ударил плечом в двери — обесточенный зал с зачехлённой аппаратурой. Бешено оглядевшись, вылетел в коридор и бросился в основной сектор.

…Киф шёл рядом с телом друга и, тихо чертыхаясь, обходил саркофаги. Силовая тропа, петляя, пролегала в мертвецкой. Отсек обволакивания так и не появился. Барахлил свет, и вспышки накладывали блеск на жирные складки.

На внезапное шипение Киф обернулся. Скир сидел на силовой тропе, прикрываясь руками.

— Тьма, — прошептал Киф отступая.

Труп спрыгнул с тропы и двинулся на товарища. Киф сделал шаг, ещё — ткнулся ногами в саркофаг, заставив его заколыхаться, и замер — ни туда — ни сюда. Мертвый друг подходил ближе, и тело немело от нереальности происходящего.

— Скир. Дружище… — глаза стали влажными, а руки сами собой подняли оружие. — Не надо.

Мёртвый остановился в шаге, взглянул на направленный в него ствол и покачал головой. Потянулся, положил руку на дуло лучемёта. И Киф бессильно опустил руки.

…Декан нашёл его на звук.

Киф орал, рассылая импульсы фаертона по разным направлениям и отступая вглубь темноты. Белые слепящие сгустки, несущееся от его рук, стремительными шаровыми молниями расчёркивали пространство. Но врагов декан не видел.

— Киф! — Десятник активизировал все боевые системы, вплоть до офицерского энертона.

— Справа! — крикнул Киф.

Декан перенёс внимание, включил сканирование — нет объектов! Ни для аппарата, ни для человеческого зрения. Киф ругнулся и двинулся навстречу, выдавая очереди по саркофагам, качающимся возле командира. Силикон вспыхивал и тут же гас, оплавляясь с тел. Удушливый тяжёлый запах плыл по отсеку.

— Их тут сотни, командир! — крикнул Киф, встав спина к спине. — Если бы Скир не предупредил — хана бы была! Скир, дружище, ещё с нами, он ещё нас помнит! А твари неупокоенные озверели — всех хотят с собой забрать! Слышишь, — всех! Я знаю! Знаю, почему! На заклание, слышишь? На заклание нас отдавали там, на Порше! И никого, слышишь? Никого не должно было оставаться в живых!

Декан молчаливо водил стволом энертона, оглядывая свободное пространство. Киф стрелял — он видел, в кого. Двигались слаженно, отступая из темноты на свет.

— Это всё Харон! Харон — сука! Он их на нас науськивает, я знаю! — рычал Киф, стреляя в темноту по мирно покачивающимся трупам. — Понимаешь, командир?!

— Да, Киф, — отозвался он и, опустив энертон, резко развернулся. Кулак вошёл под скулу солдата, вышибая сознание. Боец оплыл и рухнул на пол.

Опустив руки, декан стоял в темноте и прислушивался к тихому колыханию саркофагов. Почувствовав внезапное холодное дуновение, поднял глаза:

— Я готов говорить с вами. Выходите!

И первым вышел Скир.

Декан поднял взгляд от анализатора, на экране которого кодировались символы дневниковой записи:

— Я закончил, Харон. Вы можете войти.

— Благодарю. — Команда «Снегу», и квадрат ранее запертой двери индивидуального отсека отъехал в сторону.

— Руки, — лаконично напомнил декан.

Я откинул хламиду и развёл руки для сканирования. Убедившись в отсутствии боевого скафандра, десятник указал глазами на стул:

— Поговорим, Харон.

Я сел и неторопливо опустил капюшон. Получилось и торжественно и осторожно.

— Под Поршем положили три легиона, — начал декан. Глаза его спокойны, как виванское болото, знающее, что ты шагнул в топь, и пути обратно нет — ни для тебя, ни для него. — И это не ошибка. Это заказ Миссии. Бойня ради создания призраков. Саркофаги, в которые они помещены, не позволяют душам спать…

Он замолчал, давая мне возможность опровергнуть или подтвердить. Но я играю по иным правилам:

— Смерть погружает сознание в невесомость, где отсутствие ориентиров сводит его с ума и медленно убивает, — неторопливо начал я. — На Земле ориентиров много — дольмены, храмы, святые места, — а в космосе маяки есть только в ближайшей зоне. Души страдают. Сумасшествие чистого сознания подобно гниению живого тела — мучительно и страшно…

Декан сощурился, умиряя зелёный поток, и процедил:

— Армия призраков будет хорошим подспорьем Миссии! Ещё одно доказательства вашей необходимости! У Миссии настолько плохи дела с взносами на упокоение? Или зажрались?!

Я сложил руки на груди и, одобрительно качнув головой, продолжил:

— Без маяка страдающие души мечутся, не способные найти дорогу в иной мир. Для облегчения их участи существуют Хароны — люди-маяки, способные говорить с мёртвыми. Люди, перешагнувшие страх и боль, веру и сомнения, надежду и любовь. Вне религии и вне жизни. Корабль несёт тела, а Харон призывает души.

— Харон призывает души, — повторил декан и сжал кулаки, — и принуждает их к страшному! За провоз требуя оплату кровью живых!

— Обязанности Харона сложны и многолики, — я склонился, соглашаясь, — И потому на эту роль ведут строгий отбор среди одарённых воинов. Им предлагается испытание. Прошедшего увозят в святой дольмен, где он учится чувству гармонии и пониманию мира у предков. И, став просвещенным, новый Харон улетает на поиски страдальцев, чья вина лишь в том, что гордыня несёт человечество дальше от звезды к звезде.

Всё! Сказано довольно, чтоб разумному сделать вывод.

Декан открыл рот, но не заговорил. Сглотнул, затравленно оглядев каюту, наполняющуюся бесплотными фигурами, в беспокойстве пронзающими друг друга.

Я поднялся, торжественно оправляя хламиду:

— Декан «Барсов» Трипт Хар! Миссия призывает тебя для служения не живым и не мёртвым — человечеству! Служения надеждой и указующим перстом. Выбор за тобой!