Легенды Лиса - Антон Александрович Карелин Страница 50

Бран слышал возглас птицы, но не мог отвлечься и посмотреть. Он с сумасшедшей скоростью нёсся по склону, огибая чернеющие выступы скал. Впереди зиял большой разлом, и едва Бран успел его заметить, как сразу стало невозможно успеть его обогнуть. За один вздох разлом приблизился и вырос вдвое. Бран видел выщербленные скалы на той стороне, о которые их с Хейлой размажет, если в следующую долю секунды он не найдёт, как вырулить.

Бесцветный не мог объяснить, как именно его сердце и разум принимают решения в такие моменты. Но он всегда принимал их мгновенно, без колебаний. Бран не стал разворачивать белокорылку и резко тормозить – наоборот, отпустил ветер в крыльях на полную силу и помчался на одну из чёрных скал, выступающих впереди. Самая пологая, самая гладкая, их с Хейлой единственный шанс.

Главное – выдержать руль. Перекладину мелко трясло, но руки Брана умели держать штурвал. Он сжал её так, что не отпустит до конца прыжка или до самой смерти. Мы вместе до конца, слышишь, Хейла-хей-ол? Деревянное и металлическое тело Хейлы стонало от напряжения. Выдержат ли крылья? Не сорвёт ли их взбесившийся ураган, который воет о свободе? Они внеслись на чёрную скалу, Бран задрал нос ледянки, она с воплем-скрежетом прошлась дном по заледеневшим наростам, едва присыпанным снегом – вверх, вверх – и взлетела, как с трамплина. Стало невероятно легко, как будто гигант швырнул тебя за горизонт, и ты летишь, как безумная комета, в полном восторге, но при этом в ужасе, ведь понимаешь, с какой силой упадёшь… Бран знал это ощущение из опыта. Да, его уже швырял гигант.

Стало совсем тихо, только ветер судорожно шептал-бормотал в крыльях, и ватные комья набухли в ушах. Хейла совершила гигантский прыжок через разлом, Бесцветный успел подумать, что с ними станет, если она не долетит до того края. Но она долетела. Мощный круговорот ветра облегал белокрылку, она приземлилась словно на воздушную подушку, подпрыгнула, упала, подпрыгнула ещё раз – и, почти не замедляя хода, помчалась дальше.

Сиротский провал был за следующим пиком.

Мародёры с изумлением взирали на то, как самоходная лодка, подёргиваясь в чавкающих судорогах, стремительно уменьшаясь в размерах, превратилась сначала в плащ-палатку с металлическими спицами, потом в рюкзак, затем в комок бесформенной дышащей шкуры, внутри которой барахталось что-то живое, пытающееся вырваться. И, наконец, в бурундука.

Мокрый от пота маг схватил ошалевшее животное за загривок и не без труда поднял в воздух. Бурундук неподвижно застыл в экзистенциальном ужасе.

– Четыре фактуры… а он ещё и живой! – срывающимся голосом провозгласил рыжий маг. И, лихо запахнув шубу, понёс свою уже не совсем бархатную и не совсем лодку через пропасть по звенящему мосту.

Звенящим мост назывался не просто так. От холода на веревках и досках намерзали сосульки, и стоило кому-нибудь вступить на скользкие промерзшие доски, мост начинал слегка раскачиваться. Сосульки принимались стукаться друг о друга и прозрачно звенеть, обламываясь и уносясь в бездонную пропасть. Псоглавые, охотники и воины северных земель, приводили сюда пленников и заставляли перебежать на другую сторону, а сами трясли мост. Наверное, один из сотни обречённых умудрялся пробежать по скользкой полосе, ходящей резкими волнами. Остальные с криками рушились вниз, и их падение сопровождал холодный льдистый звон. Так псоглавые приносили жертвы Китле, владычице горных бездн.

Любому здравому человеку было страшно до колик переходить через звенящий мост. Рыжий вообще не обратил на это внимания. Одной рукой держась за леденелую веревку, шаркая унтами по скользким доскам над жадно распахнутой бездной, парень просто топал на ту сторону. Из всего происходящего его интересовал только бурундук.

Самым простым и естественным со стороны шкуроедов было именно сейчас швырнуть магу в спину пару зазубренных гарпунов на веревках. Пробить лёгкое и ногу, подтащить извивающегося в агонии, кашляющего кровью беднягу к себе и придушить до полуобморока. Чтоб не умер прямо здесь: ведь при смерти мага его магия вырывается наружу в разрушительной терналии. Магов надо убивать или издалека, или умеючи, в спокойной обстановке. Так, чтобы терналия не причинила честным мародёрам вреда.

Но шкуроеды пока не стали швырять свои гарпуны, по нескольким причинам. Им понравилась безрассудная смелость парня и огненная грива у него на голове. Их привела в восторг величественная Шуба. Но больше всего на свете не искушённым в развлечениях дикарям хотелось увидеть, как бурундук превращается обратно в самоходную лодку, набитую всяким скарбом.

Убивать мага, пока он не вернул лодку на место, представлялось расточительством.

Поэтому пока рыжий шёл по трясущемуся мосту, на той стороне позади него из сугробов возникали белые тени с оружием в руках. Они беззвучно сходились к пропасти, пресекая бедняге путь к бегству. А шкуроеды с другой стороны ещё ждали. Вот обратит бурундука обратно в лодку, мы его сетью и накроем, по голове пристукнем – и с добычей и обедом отправимся домой, к довольным супругам с детишками. Так рассуждала каждая мало-мальски соображающая мародёрская голова.

Но капризной судьбе захотелось иначе.

Как только рыжий сошёл с предательского и зыбкого моста на твёрдую землю, бурундук решил, что перенёс достаточно ужасов и страданий. Он яростно извернулся и куснул мага в руку, чего тот никак не ожидал. Юноша вскрикнул, зверёк свалился на землю, тонко застрекотал и стал панически удирать.

Увидев, как лодка с добром убегает, шкуроеды рассудили, что пора знакомиться! Двое крайних сорвались в погоню за добычей, а остальные явили южному гостю свои приветливые лица. Рыжий ошалело озирался, осознав, что его окружает приветственная делегация северян, да и по ту сторону моста толпятся их угрюмые собраться.

В руках у двоих были сети, еще четверо сжимали свои верные зазубренные гарпуны на веревках, остальные держали луки и пращи. Мародёр особо людоедского вида откровенно вытащил из ножен два больших разделочных ножа.

– Ч-что? – не найдя ничего более вразумительного, спросил маг.

– Лодка, – показывая в сторону, куда устрекотал бурундук, угрожающе произнёс шкуроед с ножами. – Колдуй лодку обратно.

Говорил он, конечно, на своём наречии. Но рыжий внезапно ответил ему на практически чистом нордском языке. Немного с чудовищным акцентом, слегка с трудом подбирая слова, но всё-таки.

– Этнограф! – гордо сказал он, выпячивая грудь. Нашарил под шубой и предъявил людоедам медальку с переливающейся магической печатью. – Этнографическая лицензия Руниверситета… действуя на всех землях Нордхейм! Дать дипломатный неприкосновенность!

– Чего? – не