Антон Маевский - Спиральное море Страница 6

   Потом Андроник уехал учиться в Севастиополь... ничего не изменилось, этот дом все равно был с ним. Всегда. А еще потом появилась Ника; и Андроник, получив отпуск с крейсера, на котором тогда служил, с гордостью показал невесте места своего детства. И они провели свадебный обряд — через три недели. Как был счастлив этот старый дом, принимая в себя новую, юную жизнь!..

   И сейчас, после поражения, Андроник спешил домой. Прежде всего — домой.

   В гнездо...

   Ему казалось, что это просто инстинкт.

   — Как ты добрался?

   Теофил Вардан принял сына в своем кабинете на втором этаже. Кабинет, по сути, был жилой комнатой — в последнее время старик отсюда почти не выходил. Темное бюро с бумагами. Книжный стеллаж. Шкафчик с коллекцией трубок. Походная кровать с клетчатым пледом на ней. Маленький терминал связи.

   Ничего здесь не изменилось...

   Андроник вытянулся в предложенном ему причудливом кресле.

   — Я от Пандемоса на "Сапфире". Это легкий крейсер такой. В Неоптолемаиде сели, как обычно. И на атомном пакетботе — сюда. "Пингвин", забавный такой кораблик, небольшой, но очень быстрый... Мама, я так понимаю, на Ираклии?

   — Уже полтора месяца там, — Теофил сосредоточенно набивал трубку. — Придворный стиль жизни имеет свои преимущества, сам знаешь...

   Андроник постарался никак не реагировать. Его мать, Ольга, принадлежала к знатнейшему роду Палеолог и имела множество родственников и знакомых на Ираклии, на столичной планете. Когда отцу и матери надоедало жить бок о бок, они просто без всяких ссор разъезжались. На время. Андроник привык считать, что это хорошо... только вот в последние годы родители были порознь все чаще. Почти всегда, если честно. Он изо всех сил старался об этом не судить...

   Отец, кажется, заметил его замешательство.

   — Можешь сказать, что там у вас произошло? — спросил он. — Здесь никакой информации... кроме слухов. То, что Варуна не взята, я уже понял... Но насколько все серьезно?

   — Серьезно... — Андроник подумал и решил не сдерживаться. В конце концов, никакой клятвы о неразглашении он не приносил. — Очень серьезно, если честно. Из пяти линкоров потеряно четыре. Безвозвратно. При том, что противник потерял только вспомогательные корабли, которые и так служили приманкой. Я даже... даже не знаю, что мне скажут завтра в Главном штабе. Если снимут погоны — не удивлюсь.

   Теофил с легким сожалением покачал головой. Как будто сын сообщил ему о двойке, полученной в школе: неприятно, но заурядно и не смертельно.

   — Все зависит от того, разойдется ли информация, — сказал он. — Ну, если не все, то многое. Пожалуйста, кроме меня — никому ничего. Даже Нике. О твоем поражении найдется кому сказать без тебя, самому это делать незачем.

   Андроник кивнул. От мальчишеских иллюзий он давно избавился.

   — Я следил за тем, что говорят в городе, — сказал отец. — И не только в нашем. Ты знаешь, у меня хватает знакомых, и отделять зерна от плевел я умею. Официальная информация вроде бы закрыта наглухо, но... откуда-то протекают слухи. Глухие такие слухи, но упорные... Например, о том, что вся наша флотилия была уничтожена у Варуны каким-то новым оружием. Насколько это правда?

   Андроник поморщился.

   — Это чушь, — сказал он. — Никакого нового оружия вообще не было. Были старые линкоры, все характеристики которых мы давно знаем наизусть. И был очень остроумный тактический прием. Исключительно остроумный... — Он не удержался — скрипнул зубами. Отец взглянул на него с тревогой.

   Андроник махнул рукой, расслабляясь.

   — Если разобраться, это был не такой уж и сюрприз. Каждый образованный тактик... — Он помолчал. — Наш... оппонент — он использовал прием, который уже был в ходу. Русско-японская война. Почти тысячу лет назад. Тогда корабли ходили только по морю...

   — Да, — сказал Теофил. — Русско-японская. Я вот никогда не был на Земле, и даже представить не могу, что это было для тогдашних людей. Когда мир ограничен планетой, а океан — как космос. Огромный континент... с дремучими лесами, с каменными горами, с холодными реками, с тысячелетней темной историей... и вдруг кто-то доходит до края земли, и видит море. Бесконечное. И ставят на берегу этого моря крепость. Голубой залив, горы, ясное небо... и флаг с крестом Святого Андрея. "Золотые кораблики в синей дали, как святые лампады от грешного мира, развернув паруса горделивые, шли прямо в небо по трепетным волнам эфира. Золоченые мачты в резных облаках и на солнце рубиновом легкие снасти зарождали в душе жгучий сладостный страх от щемящего в сердце огромного счастья"1.

   — А крепость тогда не удержали, — сказал Андроник, чтобы сказать что-нибудь. Он не ждал от отца таких лирических излияний.

   — Не удержали, — подтвердил Теофил. — И очень жаль, что не удержали. Я иногда думаю: наш мир несравненно громаднее, чем тот, но как раз из-за этой громадности мы что-то потеряли... Ладно. Давай начнем с простого. Ты лично цел?

   — Да что мне сделается, — сказал Андроник зло. — Получить ранение на современном линкоре — это постараться надо. Мы и в бой-то не вступали... — Он зажмурился.

   — Спокойнее, — сказал Теофил.

   Андроник кивнул, так и держа глаза зажмуренными.

   — Все нормально. Все, черт его побери, нормально... — и он неожиданно для самого себя улыбнулся. — Главное — я дома, ведь правда?..

   Отец тоже улыбнулся и ничего не ответил. Все было ясно без слов.

   Теофилу Вардану было уже семьдесят два года. Отцом он стал поздно; сейчас, сравнивая с ним себя, Андроник начинал думать, что это фамильная черта. Титул патрикия Теофил имел с рождения, происходя из аристократов, хотя и не из придворных. Когда пришло время выбирать путь в жизни, он не стал мудрить, а просто продолжил семейную традицию — поступил после коллегиума в министерство экономики. Его служба там продлилась сорок лет и увенчалась титулом действительного статского советника, полученным, правда, уже при отставке. Так или иначе, Андроник уважал отца не за успехи в карьере, а за ум. Блестящий аналитический ум, отточенный огромной эрудицией. Андроник догадывался, что и сейчас, "на покое", отец не только читает книги и пишет в стол корявые мемуары, но и ведет для правительства серьезную работу экономического консультанта. Переписка у него была обширнейшая.

   — Хочешь бренди? — неожиданно спросил отец. Не ожидая ответа, он встал и прошел к настенному шкафчику — вроде аптечки, думал Андроник каждый раз... Ничего здесь не менялось... Кроме самого отца, к сожалению. Он хорошо держался — пожилой нобиль с красивой серебряной бородкой — но примет старости с каждым годом прибавлялось: сутулость, затрудненность движений... Андронику всегда было страшно думать о том, что делает с человеком Время. Всепожирающее Время. Хронос Панфагос. Он знал, что в Каракке есть храм Хроноса, но сам ни разу не решился даже подойти туда. Ладно...

   — За возвращение, — сказал отец, разлив бренди по бокалам.

   Андроник отсалютовал и сделал глоток, привычно насладившись вкусом.

   Жидкость в бокале казалась оранжевой. Закат...

   — Я ничего не понимаю в военных делах, — сказал отец. — Другое дело экономика... но влияние экономики на стратегию — это особый разговор. И, может быть, надо поговорить об этом как-нибудь... все же ты мальчик уже большой, — он усмехнулся. — Ладно, не сейчас. Заседание в Главном штабе у тебя когда? Завтра?

   — Завтра в десять, — сказал Андроник.

   Отец кивнул.

   — После этого заседания тебя хочет видеть Терентий Мильтиад, — сказал он.

   У Андроника вздернулись брови.

   — Терентий? Он еще...

   Старик хмыкнул.

   — Хотел спросить, жив ли он еще? Вполне. Он на год моложе меня, между прочим. Так вот, он сейчас в Аполлонии. И хочет тебя видеть. Он просит тебя сразу после заседания позвонить ему вот по этому номеру, — Теофил положил на столик карточку.

   Андроник растерянно взял ее.

   — Он не говорил — зачем?

   — Нет. Думаю, скажет прямо тебе... — старик вздохнул, и Андроник вдруг как-то сразу почувствовал, что говорить больше, собственно, не о чем. Общих тем не осталось.

   — Помнишь, что я тебе подарил на семнадцатилетие? — спросил Теофил неожиданно. Андроник даже вздрогнул.

   — Помню... "Атлант", восемь миллиметров. Здоровенный такой, очень красивый. Я из него так никогда и не стрелял, кроме как по мишени.

   — Это понятно... А пластинку с гравировкой помнишь? На коробке, точнее — на внутренней стороне крышки. Помнишь, что я там приказал написать?

   — Запомнил наизусть, — сказал Андроник. — "Надейся только на своих друзей и на свое оружие. Друзья тебе помогут, оружие тебя защитит".

   — Да, — сказал отец. — Это из устава одного тайного общества, еще на Земле... Да. Я человек кабинетный, но я считаю, что у мужчины обязательно должно быть личное оружие. Это знак статуса. Понимаешь, я тебе очень долго не напоминал ни о том подарке, ни... о том, что прилагалось к нему. Но сейчас пришло время напомнить. Мне так кажется.