Роберт Силверберг - Далекие горизонты Страница 6

— Твой малыш, Камма, ты знаешь, он будет свободным, — сказал Эсдан.

Она подняла глаза — но не на него, а на реку, на дальний берег за ней. И сказав: «Да, он будет свободным», продолжала работать.

Они его подбодрили — слова, которые она ему сказала. Ему так нужно было знать, что она ему доверяет. Он отчаянно нуждался в чьем-то доверии, потому что после клетки перестал доверять себе. С Райайе все обстояло в порядке, он еще мог фехтовать. Опасность была иной. Она угрожала, когда он оставался один, думал, спал. А один он оставался почти все время. Что-то в его сознании где-то глубоко-глубоко было повреждено, сломано и не восстановилось, и могло не выдержать его веса.

Утром он услышал, как приземлился летательный аппарат. Вечером Райайе пригласил его к обеду внизу. Туальнем и оба веота обедали с ними, но затем извинились и оставили их вдвоем за бутылкой вина на столе из положенной на козлы доски в одной из наименее пострадавших нижних комнат. Прежде она, видимо, предназначалась для охотничьих трофеев — ведь в этом крыле помещалась азаде, мужская половина дома, куда доступа женщинам не было. Движимости женского пола, служанки и постельницы за женщин не считались. Над камином свирепо скалила зубы массивная голова стайной собаки — опаленный мех пропылился, стеклянные глаза потускнели. На стене напротив прежде висели арбалеты — темное дерево сохранило их более светлые абрисы. Электрическая люстра то вспыхивала ярче, то совсем тускнела. Генератор был ненадежен. Один из старых крепостных все время его чинил.

— Пошел к своей постельной, — сказал Райайе, кивнув на дверь, которую Туальнем только что затворил, после того как усердно пожелал министру самой доброй ночи. — Трахать белую, как трахать дерьмо. У меня просто мурашки по коже бегают. Загонять свой член в дырку рабыни! Когда война кончится, подобным мерзостям придет конец. Полукровки — вот корень этих беспорядков. Не допускайте смешивания рас. Храните кровь правителей чистой. Вот — единственный выход. — Он говорил так, будто ожидал изъявления полного согласия, однако не стал его дожидаться и, налив рюмку Эсдана до краев, продолжал своим звучным голосом политика, любезного хозяина, владельца поместья:

— Ну-с, господин Музыка Былого, надеюсь, вам приятно гостить в Ярамере, и ваше здоровье окрепло.

Вежливое бормотание.

— Президент Ойо весьма огорчился, услышав, что вам нездоровилось, и просил передать его пожелания скорейшего полного выздоровления. Он был рад узнать, что вы можете больше не опасаться зверства инсургентов. Оставайтесь здесь в безопасности, сколько пожелаете. Однако, когда настанет время, президент и его кабинет будут рады увидеть вас в Беллене.

Вежливое бормотание.

Долгая привычка удержала Эсдана от вопросов, которые выдали бы всю степень его неосведомленности. Райайе, подобно подавляющему большинству политиков, любил звук своего голоса, и, пока он разглагольствовал, Эсдан пытался составить примерное представление о текущем положении дел. Видимо, Легитимное правительство перебралось из столицы в небольшой город Беллен вблизи восточного побережья к северо-востоку от Ярамеры. В столице остался какой-то гарнизон. То, как Райайе упоминал об этом, навело Эсдана на мысль, что столица стала полунезависимой от правительства Ойо., где теперь управляет какая-то фракция, возможно, военная.

Когда вспыхнуло восстание, Ойо тут же были присвоены особые полномочия, однако Легитимная армия Вое-Део после ряда сокрушительных поражений на западе устала от его командования и захотела большей автономности в своих действиях. Гражданское правительство требовало контрнаступления, атак и победы. Рега-генерал Эйдан проложил через столицу Раздел и попытался установить и удерживать границу между новым Свободным государством и Легитимными провинциями. Веоты, присоединившиеся к Восстанию с отрядами из своих движимостей, настаивали, чтобы Командование Сил Освобождения установило приграничное перемирие. Армия искала прочного перемирия, воины искали мира. Но Некам-Анна, Вождь Свободного государства, провозгласил:

«Пока существует хотя бы один раб, я не свободен!», а президент Ойо прогремел: «Страна не будет разделена! Мы будем защищать легитимную собственность до последней капли крови в наших жилах!» Регу-генерала внезапно заменили новым главнокомандующим. Очень скоро после этого посольство было заблокировано, его доступы к источникам информации перекрыты.

Эсдан мог только догадываться о том, что произошло за прошедшие с тех пор полгода. Райайе говорил о «наших победах на юге», словно Легитимная армия перешла в наступление и вторглась на территорию Свободного государства за рекой Деван к югу от столицы. В таком случае, если уж они расширили свои владения, почему правительство покинуло столицу и окопалось в Беллене? Разглагольствования Райайе о победах могло означать, что Армия Освобождения пытается форсировать реку на юге, а легитимистам пока удается удерживать их на том берегу. Если им угодно называть это победой — значит они отказались от надежды подавить революцию, вернуть под свою власть вею страну и смирились с потерями?

— О разделенной стране и речи быть не может, — сказал Райайе, перечеркивая обнадеживающий вывод. — Я полагаю, вы это понимаете.

Вежливое выражение согласия.

Райайе разлил оставшееся вино.

— Однако наша цель — мир. Наша настоятельнейшая и неотложная цель. Наша злополучная страна достаточно настрадалась.

Безоговорочное согласие.

— Я знаю, вы сторонник мира, господин Музыка Былого. Мы знаем, Экумена насаждает гармонию среди и внутри входящих в нее планет. Мир — вот чего мы жаждем всем сердцем.

Согласие с легким оттенком вопроса.

— Как вам известно, правительство Вое-Део всегда располагало возможностью положить конец мятежу. Средством покончить с ним быстро и полностью.

Никакого отклика, но настороженное внимание.

— И, полагаю, вам известно, что только наше уважение к политике Экумены, членом которой состоит моя страна, помешало нам прибегнуть к указанному средству.

Ни малейшего отклика и никакой реакции.

— Вам же это известно, господин Музыка Былого. Я полагаю, вам свойственно естественное желание сохранить жизнь.

Райайе потряс головой, словно отгоняя назойливую муху.

— С тех пор как мы вступили в Экумену — и еще задолго до этого, господин Музыка Былого, — мы лояльно следовали ее политике и склонялись перед ее теориями. А в результате мы потеряли Йоуи. И потеряли Запад! Четыре миллиона погибших, господин Музыка Былого! Четыре миллиона в первом Восстании. И миллионы с тех пор. Миллионы. Если бы мы подавили его тогда, погибших было бы куда меньше. И движимостей тоже, а не только владельцев.

— Самоубийство, — сказал Эсдан мягким тихим голосом, каким говорили движимости.

— Пацифист любой вид оружия считает злом, источником катастроф, самоубийственным. Несмотря на всю древнюю мудрость вашего народа, господин Музыка Былого, вы не обладаете живым опытом в делах войны, которым против своей воли вынуждены запасаться мы, более молодые, не столь зрелые народы. Поверьте мне, у нас нет суицидальных наклонностей. Мы хотим, чтобы наш народ, наша страна выжили. И мы полны решимости добиться этого. Бибо прошла все испытания задолго до того, как мы присоединились к Экумене. Она управляема, целенаводима, контролируема. Точное оружие, безупречный инструмент войны. Слухи и страх сильно преувеличили ее возможности и природу. Мы знаем, как ее применять, как регулировать ее воздействие. И применить ее селективно в первое лето мятежа нам помешала только позиция ваших стабилей, сообщенная нам вашим послом.

— У меня сложилось впечатление, что верховное командование армии Вое-Део также было против использования этого оружия.

— Некоторые генералы были против. Веоты крайне консервативны в своем мировоззрении, как вам известно.

— И принято новое решение?

— Президент Ойо распорядился использовать бибо против сил, готовящихся вторгнуться в эту провинцию с запада.

Такое уютное словечко «бибо»! Эсдан на миг закрыл глаза.

— Разрушения будут колоссальными, — сказал Райайе. Выражение согласия.

— Возможно, — сказал Райайе, наклоняясь вперед, и черные глаза на черном лице налились свирепостью охотничьей кошки, — что инсургенты отступят, если их остерегут. Будут готовы к переговорам. Если они отступят, мы не станем атаковать. Если они пойдут на переговоры, мы пойдем на переговоры. Катастрофа может быть предотвращена. Они уважают Экумену. Они уважают вас лично, господин Музыка Былого. Они доверяют вам. Если бы вы обратились к ним по сети или если бы их вожди согласились на встречу, они выслушали бы вас не как своего врага, своего угнетателя, но прислушались бы к голосу благожелательной миролюбивой нейтральной силы, голосу мудрости, призывающего их спастись, пока еще есть время. Вот возможность, которую я предлагаю вам, предлагаю Экумене. Спасти своих друзей среди мятежников, спасти эту планету от неимоверных страданий. Открыть путь к прочному миру.